— Дорогая, она ведь только родила тебя, и все, — мягко говорила ей Маргарет. — В приюте твоим родителям только сказали, что она была дочерью фермера. Ты стала нашей с тех пор, как тебе исполнилось всего пять дней. — Своим видом бабушка показывала, что всякие разговоры на эту тему окончены, и это заставило Дану смолкнуть. Когда она обращалась со своими вопросами к Джоссу, тот обнимал девочку и, как обычно, говорил, что она — чудо и что он был, есть и всегда будет ее отцом. Даже когда Дана была совсем маленькой, она понимала, что ему неприятны разговоры об удочерении, и воздерживалась от вопросов, потому что любила его. Но не переставала думать об этом втайне от других. Она бережно переложила медальон в маленькую сумочку и опять посмотрела в зеркало. Ее золотистые волосы, так не похожие на каштановые кудри Джосса, сияли отраженным блеском. Возможно, ее родной отец был скандинавским викингом, а родная мать — вовсе не дочерью фермера, а принцессой. Она усмехнулась, вообразив себя на корабле викингов, и представила, как две странные фигуры, закованные в латы, с рогатыми шлемами на головах возвышаются над ней. Нежно похлопав сумочку с драгоценностями, она положила ее назад в ящик и повернула маленький ключик в замке. Ноябрьский ветер развевал занавески так, что они были похожи на два белых облачка. В комнату вошла Джилли.
— Мисс Дана, — проворчала женщина. — Вы можете простудиться, сидя на таком сквозняке. — Она подошла к окну и с громким стуком захлопнула его. — По-моему, вы совсем не спали.
— Джилли, ты знаешь что-нибудь о моих настоящих родителях? — Дана послушно накинула халат, предложенный Джилли, и завязала поясок на талии.
— Дитя мое, мы уже не раз говорили на эту тему. Я знаю не больше тебя. — Голос няни был решительным. — Миссис Уэллес и мистер Армстронг стали вашей семьей, никто не может любить вас больше, чем они. — Голос становился все мягче, и она взволнованно посмотрела на стройную фигурку девушки. — И зачем только вы себя волнуете… Вы уже много лет не спрашивали меня об этом.
— Не знаю. Может, потому, что сегодняшний вечер так много значит для бабушки с Джоссом и так мало для меня. — Она усмехнулась. — Наверное, в этом я больше похожа на свою настоящую мать. Жаль, что я никогда об этом не узнаю.
— Вы просто слишком устали, вот что я вам скажу. — Джилли подошла к кровати и аккуратно поправила покрывало, отогнув один его угол. — А теперь забирайтесь-ка в кровать и отдохните. Вот увидите, вам станет получше, и все эти глупые вопросы сами собой испарятся. Она выключила верхний свет и вышла из комнаты, тихо прикрыв за собой дверь.
Дана укрылась покрывалом и закрыла глаза, понимая, что вопросы никуда от нее не денутся. Она никогда не сомневалась, что новая семья обожает ее, но все же не переставала интересоваться своими родителями. Из двух-трех фраз, случайно оброненных Джоссом, она заключила, что он и Кэтрин хотели иметь много детей, что у них был единственный сын. Усыновить еще хотя бы одного ребенка, чтоб у нее был брат или сестра, они не успели, потому что Кэтрин Армстронг прожила недолго. Дана повернулась на бок и подумала, от отца или от матери достался ей этот мятежный дух, который время от времени давал о себе знать и приносил ей одни неприятности.
Джосс и Кэтрин были единственными детьми в семье, и потому у Даны не было ни кузенов, ни дяди, ни тети, к которым можно обратиться, было только много знакомых, всегда находившихся рядом, которые создавали видимость большой семьи. На своенравные поступки Даны Маргарет реагировала спокойно и холодно говорила, что девочка любит "действовать", возможность делать по-своему приносила ей счастье, даже несмотря на то, что это часто приводило к конфликтам с бабушкой. Джоссу всегда нравилась оригинальность дочери. С годами она стала понимать, что избыток энергии не только озадачивал бабушку, но и утомлял ее.
"Ничего, — вяло подумала девушка, погружаясь в сон, — я этого не брошу. А если откажусь от травки, то просто утону в своих вопросах о родителях… Никто не даст ответа. Как-нибудь, когда-нибудь, — пообещала она себе, — все-таки узнаю, кто я на самом деле".
2
Заиграла музыка, и Дана зажмурилась, когда Джосс обхватил ее за талию и повел в танце по залу. Вокруг развлекались сливки нью-йоркского общества. Величественные престарелые дамы и дипломаты, первокурсники колледжей и биржевые маклеры, элегантные молодые леди и их спутники танцевали под звуки песни "Это должна была быть Ты", которую играл сам Питер Дачин. Было одиннадцать часов вечера, и частный бальный зал на крыше отеля "Сент-Реджис" был полон. Армстронги только что закончили встречать гостей, и когда Маргарет Уэллес закончила светскую беседу с бывшим представителем США в ООН, Джосс подхватил свою дочь и дал знак мрачному красавцу-дирижеру, который кивнул в ответ, и зазвучала любимая песня Джосса. Отец был потрясающим танцором и научил дочь танцевать, когда она была еще маленькой. Он посвятил ее во все тонкости этого искусства, занятия проходили очень весело, прерывались веселым смехом обоих, и маленькая Дана требовала продолжения урока. Они прекрасно танцевали вместе, Дане нравилось, когда Джосс с горящими от восторга глазами выделывал наиболее сложные па.
— Тебе нравится, дорогая?
— Очень, Джосс, просто великолепно!
— Правда? А может, ты выпила слишком много шампанского?
— И это тоже, — мечтательно сказала Дана. — Но вечер замечательный, гораздо лучше, чем я ожидала.
— А юный Фоулер глаз от тебя не может оторвать. — Дана покраснела и уткнулась лицом отцу в плечо. Он засмеялся.
— Вот оно как! Тебе он нравится?
— Кто знает? Перестань меня сватать, Джосс! Ты совсем как бабушка, — сказала Дана с напускным безразличием, которого вовсе не испытывала.
Джосс Армстронг слегка нахмурился, но даже такое выражение лица не умаляло его красоты. Он был высок и строен и прекрасно смотрелся в безукоризненно сшитом белом фраке с Бонд-стрит. У него были правильные черты лица с высокими скулами. Любого другого человека с такими чертами сочли бы слишком смазливым, но Джосса отличала изменчивость черт, которая часто меняла выражение лица и придавала живость каждому движению. Его знаменитая улыбка была одновременно и нежной, и требовательной, и не одна женщина сходила с ума от этой улыбки, которая обещала романтику и приключения. Джосс ценил свою улыбку, ведь она позволяла ему играть любые роли, какие нравились, и благодаря ей студент Королевской академии драматических искусств быстро стал одним из самых знаменитых актеров Бродвея и Вест-Энда.
— Что ты имеешь в виду? Я просто пошутил.
— Бабушка озабочена моим будущим, — призналась Дана. — По-моему, она решила, что Маршалл Фоулер когда-нибудь станет кандидатом на пост принца-консорта. Сегодня днем она говорила о том, какая приятная у него семья и как я когда-нибудь буду рада, что с ним знакома. Меня все это смущает.
— Нет, так дело не пойдет. — Джосс сардонически приподнял бровь и посмотрел на нее, пародируя отцовскую суровость. Он резко развернул партнершу и склонился перед ней в низком поклоне. — Я уже остановил свой выбор на принце Эндрю.
— Почему не на Брюсе Спрингстине? — хихикнула Дана.
— Стиль не тот. — Джосс выразительно покачал головой и остановил взгляд на маленькой приземистой фигурке у входа в танцевальный зал. — А как насчет того парня со скошенным подбородком, который стоит вон там? Кажется, это наследник огромного состояния пикулей. — Он посмотрел на дочь. — Ты ведь любишь пикули, не правда ли?
— О, папочка, я так тебя люблю! — Дана положила голову ему на плечо, и оркестр заиграл "Пока проходит время".
— Ты меня давно уже так не называла, дочка. — Джосс нежно поцеловал ее в макушку. — И, пожалуй, мне это нравится.
С минуту они танцевали молча, потом Джосс закружил ее, и они стали танцевать по-настоящему. Вокруг них образовалось пространство, а они кружились и скользили, четко попадая в такт. Закончили танец очередным сложным па, а когда Дана делала реверанс, ее белое платье волнами ниспало на пол, глаза светились от восторга. Она улыбнулась Джоссу, тот низко склонился и поцеловал ее руку. Гости приветствовали их аплодисментами, а оркестр перешел на приглушенный барабанный бой, что было сигналом к перерыву в танцах. Джосс взял дочь под руку и повел из зала.