В Тенерифе мы взяли на борт кошку и маленького белого кролика. Они жили в полном согласии. Кошка ловила рыб, а кролик питался рыбьими костями, которые она ему оставляла. Упоминаю здесь об этом, поскольку заметил, что кролик, подобно мышам и другим грызунам, питался лишь животной пищей. Кролик все же подох прежде, чем мы пересекли экватор. Не добралась до Бразилии и кошка.
9 ноября мы достигли широты самого северного из островов Зеленого Мыса. 10-го днем уже под очень большим углом из тумана показался остров Брава. В половине второго этот высокий остров был от нас в 10 милях к юго-юго-востоку, а восточнее вдали виднелись два других острова, причем в центре самого восточного из них высился пик, по-видимому, вулканического происхождения. Вечером мы подошли к острову Брава весьма близко, используя ветер, который потом внезапно прекратился. Над облаками, находившимися выше гор, на короткое время почти под таким же углом показалась вершина острова Фого [Фогу]. Между «Рюриком» и островом резвились бесчисленные дельфины. Очевидно, они не замечали нас, поскольку не приближались к кораблю.
Острова Зеленого Мыса, находящиеся под португальским владычеством, населены большей частью бедными неграми. Жители разных островов весьма отличаются между собой. Белых на острове Сантьягу обычно характеризуют как людей неразумных, с разбойничьим нравом; бедные и добрые негры с острова Брава напоминают негров, с которыми нас познакомил и которых заставил полюбить Мунго Парк {73} .
Легенда рассказывает, что первыми на Фогу высадились два христианских проповедника, пожелавшие жить там угодной богу мирной жизнью простых поселенцев. Тогда на острове еще не было никакого подземного огня. Неизвестно, были ли пришельцы алхимиками или волшебниками, однако они обнаружили золото в горах и устроили там свои кельи. Они добывали золото и накопили несметные богатства; сердца их вновь обратились к мирской жизни. Один из них возвысился над другим и присвоил себе большую часть золота, отсюда возникли взаимная вражда и ненависть. Языки пламени сообщили их мести особую злую силу, но оба погибли при пожаре, охватившем остров. Потом огонь стал ослабевать и, наконец, сосредоточился в центре острова.
Погрузившись в созерцание Фогу, куда, насколько мне было известно, еще не ступала нога натуралиста, я мечтал о том, чтобы самому побывать там и исполнить свой долг ученого.
Вообще же мы не видели ни дыма, ни пламени, которые свидетельствовали бы о наличии на этом острове вулканов, действие которых наблюдали прежде путешественники. Кук, высаживавшийся на Сантьягу, тоже не упоминает о вулканической деятельности.
Мы льстили себя надеждой, что северный пассат будет сопровождать наше судно до 6° сев. долготы, но он прекратился у 10° 13 ноября. Вместо этого уже 18-го между 7° и 8° нас встретил южный пассат, который, как мы полагали, должен был проявиться только за экватором. В этих широтах погода была непостоянна: штили прерывались порывами ветра и потоками дождя. Дважды сверкали молнии и слышался гром. Однажды, после полудня 17 ноября, мы наблюдали нечто похожее на смерч. Наш ночной сон на палубе не раз нарушался внезапным ливнем. Крылатые вестники приносили сведения о земле, находившейся в 5,5° к востоку. 15-го на бугшприт «Рюрика» села красивая сухопутная птица с красным оперением и вновь улетела. 16 ноября вокруг нас летали три цапли; одна из них, намеревавшаяся опуститься на корабль, упала в воду, другие полетели дальше. С утра 17-го за нами летела утка (Anas sirsdir Forst),которую в полдень подстрелили. Наконец, 18 ноября показалась еще одна утка.
Тогда же удалось поймать нескольких акул. Их мясо было желанной свежей пищей. Должен сказать, что мне никогда не доводилось есть более вкусного мяса, чем акулье; они попадаются в открытом море именно тогда, когда в них особая нужда.
18 ноября установился ветер, дующий в юго-юго-восточном направлении, и мы стали двигаться западным курсом. 19 ноября видели морской пузырь, возможно одно из самых редких животных, обитающих на поверхности моря. Севернее экватора попался только один экземпляр; южнее они встречались часто. Утром 21-го мы заметили два судна, а днем разговаривали с третьим, возвращающимся из Ост-Индии. С него к нам послали шлюпку, чтобы узнать новости из Европы, а они передали кое-какие вести с острова Св. Елены, куда прибыл Наполеон. 22-го и 23-го вокруг «Рюрика» резвилось множество дельфинов.
23 ноября в 8 часов вечера мы впервые пересекли экватор. На «Рюрике» был поднят флаг, дан залп из всех орудий и устроен праздник. Матросы-новички не знали толком, что надо делать; их Нептун выглядел весьма нелепо. Однако они были настроены очень весело, а к вечеру разыграли комедию, и день завершился хотя и поздно, но радостно. Капитан приказал выдать всем по довольно большой порции пунша.
Успех этого представления дал повод устроить 3 декабря еще один праздник, прошедший более удачно. Пьесу сочинил рулевой Петров, он же сыграл одну из главных ролей. Это была трогательная история, сочиненная и представленная с подобающей иронией. Церковное песнопение под руководством рулевого Петрова при благословении любящей пары свелось к восхвалению всех снастей и парусов корабля.
Вообще развлечения для матросов устраивались каждое воскресенье. Доставали музыкальные инструменты и пели хором. Замечу попутно, что среди русских народных песен, которые мы исполняли во всех пяти частях света, была и песня о Мальбруке {74} . Не сомневаюсь в том, что, если и сегодня по морям плавает русская экспедиция, подобная нашей, ее участники повсюду распевают среди своих народных песен и «Песню о шинели» немецкого поэта Хольтея {75} .
24, 25 и 26 ноября нам повстречался английский бриг, у которого не было брам-стеньги грот-мачты.
С тех пор как нас настиг южный пассат, небо стало часто заволакиваться облаками, и пошли кратковременные дожди, особенно по ночам. Ветер, постепенно менявший направление с южного на восточное, 30 ноября стал дуть на север, а с 1 декабря вовсе прекратился. После короткого штиля подул южный ветер. 5 декабря солнце стояло прямо над головой. 6-го «Рюрик» пересек Южный тропик. В эти дни мы поймали много бонит {76} и обеспечили себя свежим мясом. Бабочки не раз приносили вести об американском материке, находившемся на расстоянии 120 миль к западу. На пути нам встретилось несколько судов.
7 декабря примерно в 1,5° южнее мыса Фриу наблюдалось явление, еще ярче повторившееся 9-го. На огромном пространстве ветер и течение резко разделили морские воды на две разноцветные полосы — соломенно-желтую и зеленую. Мы исследовали воду из этих полос, которые пересекали, следуя по курсу. Светло-желтая вода была словно пропитана очень мелкой белесой пылью или плотной массой микроскопических частиц. Под микроскопом красящее вещество оказалось водорослями, свободно плавающими в вертикальном створе. Не было заметно, чтобы они совершали какие-либо направленные движения.
В пробах воды, взятых 7 декабря, содержалось немного зеленой слизистой материи, а также мельчайшие красивые организмы из класса ракообразных. Плавая вокруг, они часто тянули за собой нити с поверхности моря на дно. Полосы воды зеленого цвета, наблюдавшиеся 9 декабря, обычно были не столь широки, как светло-желтые, и распространяли весьма резкий гнилостный запах. Чистый зеленый цвет придавало воде бесчисленное множество инфузорий. Вода кишела ими. Планарии таких организмов нельзя было различить невооруженным глазом. Вода в проливе Санта-Катарина часто, особенно при южном ветре, приобретала такую же окраску и издавала подобный запах, но организмов мы в ней не обнаружили.
10 декабря вблизи гавани на нас обрушился шторм. На следующий день мы увидели землю и 12 декабря в 4 часа пополудни стали на якорь в проливе Санта-Катарина близ форта Санта-Крус.