Эндрасс развернулся к Прину и увидел, что тот спокойно изучает в бинокль деревушку Сент-Мэри, мирно почивавшую на берегу небольшой бухточки Эйри.

— Сияние, которое мы так сильно проклинали, нам просто бог послал. Интересно, как бы мы вышли из положения в полной темноте? — обратился он к командиру.

— Не уверен, но его яркость может оказаться помехой на заключительной стадии операции, ради которой мы здесь. Полярное сияние все больше и больше усиливается, — заметил Прин, поднимая глаза к небу.

— А вы не думаете, что это поможет нам обнаружить цели и лучше прицелиться, герр капитан-лейтенант? — рискнул вставить фон Фарендорф.

Прин многозначительно улыбнулся, оставив фразу без ответа. Решительно, боевой дух его вахтенного офицера находился на высоте. Он повернул голову вправо, посмотрел на землю и решил, что они слишком близко подошли к берегу:

— Лево руля! Шпар, не включать эхолот!

Он заметил, что Эндрасс пристально вглядывается в поверхность моря прямо по курсу. Он также думал о минах. Если здесь минное поле, то U-47в него заходит. Критическая дистанция, которую предстояло преодолеть, составляла 500–600 метров.

«Нет, мы не можем взорваться так близко от своей цели», — убежденно повторял про себя Прин.

— Право на борт! — скомандовал он чуть охрипшим голосом.

Лодка вновь легла на курс, параллельный берегу. Прин верил в свою счастливую звезду, но, тем не менее, никогда еще не чувствовал такого напряжения, когда с каждым оборотом винта ему становилось чуть легче.

По правому борту в дистанции 500–600 м вдоль прибрежной дороги вытянулись домишки деревни Сент-Мэри. В закрытых окнах не было видно ни огонька, а пустынные улицы были погружены в кромешную тьму. Вдруг фон Фарендорф воскликнул шепотом: — «Велосипедист!»

Глаза стоявших на мостике сопровождали движения человека, мирно крутившего педали. Не собирается ли он оглядеться вокруг? Проследовав направо, он исчез в переулке меж двух зданий, не подозревая о том, как близко находилась немецкая подлодка.

Не было времени даже перевести дух. Вскоре легкий шум заставил всех навострить уши. Звук усиливался, пока не стал отчетливо слышен на фоне моря и гула электромоторов. Он шел с берега, и внезапно два луча света пронизали темноту.

— Господи, автомобиль! Мы должны были это предвидеть, — простонал фон Фарендорф.

— Проклятие! Как только этот парень вырулит на прибрежную дорогу, он сможет нас заметить. Наш черный силуэт будет маячить на светлом фоне залива, как в театре теней, — кипятился Эндрасс, направляя бинокль на автомобиль.

Спускаясь к деревне, дорога вдоль скал описывала небольшой зигзаг. Внезапно два мощных луча белого света осветили дорогу перпендикулярно к берегу и море за ним. По мере приближения автомобиля свет фар становился все сильнее. Собирался ли он осветить лодку своими фарами, прежде чем на въезде в Сент-Мэри дорога повернет на 90 градусов? Это было вопросом секунд.

— Им следует посадить этого парня в тюрьму. Разве он не знает, что затемнение фар обязательно? — бушевал фон Фарендорф.

Юмор вахтенного офицера не вызвал ни единой улыбки на мостике, освещенном как днем. Резкий свет фар был невыносим. Автомобиль остановился.

— Ну вот, он нас и увидел, — воскликнул фон Фарендорф со страданием в голосе.

Моргая в свете фар, они услышали, как водитель добавил газа. Наконец мостик погрузился в темноту. Их глаза уставились на злоумышленника, наблюдая, как тот разворачивается. Водитель, похоже, был очень взволнован, судорожными движениями несколько раз подавал машину вперед и назад, прежде чем ему удалось отъехать.

Автомобиль уехал на высокой скорости. Некоторое время виднелись его габаритные огни, потом они исчезли, скрытые изгибом дороги.

— Этот приятель, должно быть, сильно удивился, увидев нас спокойно плывущими по поверхности, — сказал Эндрасс.

— Однако вовремя, тревогу могут сыграть с минуты на минуту, — простонал фон Фарендорф.

Рис. Жана Делпеша.

Рисунок — картина, которую по утверждению Прина, унтер-офицера Дзиалласа и старшего матроса Герхарда Хэнзеля, они наблюдали на мостике в ходе атаки. Реконструкция автора.

— А я вот думаю, кто способен поднять тревогу в такой час? Если он едет в Скапа, то потеряет массу времени, пытаясь разбудить жителя деревни или дежурного в полицейском участке, чтобы позвонить в Керкуолл или в военно-морскую базу Линесс. К тому же парень настолько возбужден, что мало шансов, что его воспримут всерьез немедленно, — продолжал Эндрасс, — я не думаю…

— Прекратить болтовню! — скомандовал Прин.

По правому борту открылся мыс Скэйлдакой. Минная опасность, если таковая существовала, миновала, оставив всех при собственных сомнениях.

— Товсь, дизели! Стоп, моторы! Дизелям средний ход, курс — 280! — твердым голосом скомандовал Прин.

Рев M.A.N-овских дизелей нарушил спокойствие ночи. Фон Фарендорф усмехнулся и поднял бинокль.

Искрящаяся гладь небольшого внутреннего моря Скапа-Флоу, подсвеченного сверху, открылась прямо по курсу во всю ширь.

По отсекам разнесся голос Прина, усиленный динамиками:

— Боевая тревога! Мы — в Скапа-Флоу!

ОТКРЫТЬ ПЕРЕДНИЕ КРЫШКИ, БЫСТРО!

Верхняя вахта тщательно осматривала соответствующие сектора, когда раздалась команда Прина: «Руль право 20!»

Лодка обогнула мыс Хоуикой, скалы которого возвышались над водой более чем на 16 метров. Холмы, окружавшие бухту, стали напоминать горы, а их вершины резко выделялись на фоне люминесцирующего неба.

Море выглядело пустынным. Острова, без единого огонька, были погружены в тишину. Спокойствие и пустота, которых никто не ожидал, привели вахту на грань нервного срыва.

Ветер значительно ослабел, задул устойчивый леденящий бриз с норд-оста, несущий характерные запахи земли.

Эндрасс опустил бинокль.

— Трудно утверждать, что гавань переполнена, — воскликнул он раздраженно со своим растягивающим слова баварским акцентом.

— К счастью, ветер дует из Скапы и не разносит рев наших дизелей вперед по курсу, — заметил фон Фарендорф.

Прин продолжал попытки пронзить полутьму. Видимость оставалась превосходной и, тем не менее, никого не было видно.

— Давайте-ка заглянем на главную якорную стоянку, — обратился он к офицерам.

— Лево руля!

— Руль лево 20! — доложил Шмидт.

U-47начала циркуляцию влево, и очертания Мейнленда остались за кормой. Слева от острова Бюррей вытянулся и, казалось, что тает в дымке островок Хунда.

— На румбе? — спросил Прин.

— На румбе 251, — как обычно в нос прозвучал в переговорной трубе доклад Шмидта.

— Так держать!

Лежащие прямо по курсу острова Флотта, Фара, Риса и Кава сливались со скалистой массой острова Хой. Открылась западная часть прохода Хокса-Саунд, по-прежнему частично скрытого островком Хунда.

— Высматривайте дозорный корабль в Хокса-Саунд. Мы можем стать его мишенью уже через несколько мгновений. Если нас обнаружат, пиши пропало! — произнес Прин, проводя биноклем с носа на левый борт.

Секунды текли невыносимо медленно. Фон Фарендорф повернулся и, оценив кильватерный след, утешил себя мыслью, что тот, в конце концов, мог быть и заметней. Из-за острова Бюррей открылась северо-западная оконечность острова Южный Рональдсей, и теперь просматривался весь Хокса-Саунд, заключенный между островами Флотта и Южный Рональдсей. Силуэт дозорного корабля отчетливо выделялся на ясном фоне моря.

Эндрасс позволил себе глухо разразиться проклятиями, а, отдышавшись, добавил:

— Черт бы его побрал! Если он видит нас также четко, то мы в его руках.

Никто не ответил, все затаили дыхание в ожидании неизбежного, но так ничего и не случилось.

— Почему он не двигается? Его вахта должна слышать нас, — буркнул фон Фарендорф.