Было ясно, что «бизнес» погорел. С Питером все кончено. Ничего спасти было невозможно, да Хельга и не собиралась ничего и никого спасать. Она просто забрала из тайника под полом накопленные доллары, потом сложила в сумочку ценные вещи, а в карман плаща засунула синий эстонский паспорт. Русский она зашвырнула подальше — на шкаф. Больше она не русская гражданка.

Да и не нужна ей больше эта страна — все, что было можно, Хельга здесь уже получила. Теперь тут опасно оставаться. До эстонской границы тут три часа, это если на автобусе или на поезде с Варшавского вокзала. А если взять машину, то и вовсе — два часа по ровному шоссе…

— У нас нет времени, — сказал Геннадий. — Дело в том, что я узнал — самолет прилетает из Рима в одиннадцать утра. Этот Лева начнет звонить сразу из аэропорта домой к Хельге. А там в лучшем случае никто не ответит, как сейчас. А в худшем…

— Что — в худшем? — спросил я. — Как вы вообще думаете, что там случилось? Ведь Скелет должен подходить к телефону.

— Да, мы с ним договорились, что я могу позвонить. Он знает, что я сделаю три гудка и повешу трубку. А потом сделаю еще три, и тогда он ответит. Мы с ним так условились, — ответил Геннадий.

— Вы все так и сделали? — спросил я на всякий случай.

— Я сделал так несколько раз, — раздраженно бросил он.

— Может быть, телефон отключили? — сказал я.

Геннадий усмехнулся невесело.

— Нет, таких совпадений не бывает, — ответил он. — Вернее, я не верю в такие совпадения. Там что-то произошло.

— А что там может произойти? — сказал я. — Давайте поедем и посмотрим.

— Нет, — сказал Геннадий твердо. — Не поедем, по двум причинам. Во-первых, там точно что-то случилось. А ничего хорошего там случится не могло… Если Скелет не отвечает, значит он либо мертв, либо насильно увезен. И если мы сейчас поедем туда — возможны три варианта.

Геннадий говорил размеренно и собранно, он уже все обдумал и принял решение.

— Первый вариант — мы находим там мертвого Скелета и все, — пояснил Геннадий. — Причем это лучший вариант из трех возможных.

— А другие варианты еще хуже? — переспросил я, как зачарованный, будучи поражен остротой и ясностью мыслей старого педераста…

— Второй вариант: мы приезжаем, и нас там поджидают сообщники Хельги. Они все прознали, приехали туда, грохнули или связали Скелета, освободили Хельгу и теперь только ждут нас. Им осталось только расправиться с нами, и все будет благополучно закончено. Вас устраивает такой вариант?

Я промолчал. Зачем отвечать на бессмысленные вопросы?

— А третий вариант? — спросил я.

— Третий не намного лучше второго, — сказал Геннадий, покачав головой. — Третий вариант: милиция каким-то образом, обнаружив погром и трупы в морге, вышла на Хельгу. Они нагрянули туда, обнаружили труп санитара в квартире, связанную хозяйку дома и вооруженного Скелета… Труп увезли. Хельгу освободили. Скелета арестовали. Обоих повезли на допрос, а в квартире, конечно, оставили засаду. Вот мы в нее и попадем.

— Да… — протянул я. — Перспектива неприятная.

— Милиция нас с вами, конечно, не убьет, — сказал Геннадий. — Но посадят точно… Уж до суда, это всяком случае. Не забывайте, что это ведь только мы сами знаем, что наше дело правое. А в глазах закона мы все — банальные убийцы. А доказывать что-то мы будем очень долго. Даже если мы наймем самых лучших адвокатов и проявим чудеса логики, а милиция в свою очередь — чудеса понимания и здравого смысла, все равно это будет долгий и мучительный процесс. Есть, конечно, шанс, что нас потом оправдают и отпустят, но это будет очень не скоро… А уж Леву мы точно упустим.

— Но мы же можем сказать все про него в милиции, — предположил я. И его арестуют. Пусть вместе с нами.

— Да, — согласился Геннадий. — Может, и арестуют. Может быть, потом мы даже докажем его виновность и его надолго упекут. Лет на пятнадцать… Но разве этого нам с вами нужно? Разве этого мы добиваемся?

Конечно, не этого. Нам нужно было не осуждение Левы судом и не тюрьма для него, а совсем другое. Нужны были его деньги для лечения Юли.

— Отдать Леву в руки милиции нам с вами нет никакого резона, — продолжал Геннадий.

— Так что же делать? — сказал я, ощущая внезапно пустоту внутри себя.

Ведь еще час назад все было так хорошо и было столько надежд… А теперь — телефон молчит, со Скелетом что-то случилось…

— Делать нам не остается ничего иного, как самим хватать этого Леву, — ответил Геннадий Андреевич. — Вы ведь знаете его в лицо? Я так и подумал, вот и заехал за вами. Сейчас едем в аэропорт. Нельзя допустить, чтобы он позвонил по телефону в квартиру Хельги. Бог знает, что он предпримет после того, как обнаружит, что телефон молчит.

— Мы будем хватать его вдвоем? — спросил я. — Прямо в аэропорту? Как вы себе это представляете?

— Никак не представляю, — ответил Геннадий. — Но я представляю себе, что другого выхода у нас нет. Это — моя дочь, и она нуждается в том, чтобы я сделал все, что нужно.

Он повернул ко мне лицо и добавил:

— Если вы не хотите в этом участвовать, вы можете выйти из машины и вернуться домой.

— И вы поедете один? — глупо спросил я.

— И тогда я поеду один, — подтвердил с непреклонной решимостью Геннадий и притормозил машину.

Есть моменты в жизни человека, когда он сам определяет свою судьбу. Не так уж их много, чаще всего мы бываем просто марионетками в руках судьбы. Но бывает и такое, что только от твоего «да» или «нет» зависит твоя жизнь, все ее дальнейшее течение…

Когда я понял, что мы тем или иным образом лишились Скелета, я впал в отчаяние. Скелет, его присутствие придавали мне уверенность в успехе. Он был надежен и профессионален. Сейчас стало ясно, что что-то с ним случилось и рассчитывать на него мы не можем.

А мы с Геннадием — разве мы годимся для таких дел? Мы же ничего не умеем. Как мы станем хватать Леву в аэропорту? Это же дикость и очень опасно. Там толпа народу, много милиции…

Больше всего мне, конечно, хотелось сказать «нет». Выйти из машины и поехать домой. И не делать того, о чем я был уверен, что это плохо закончится.

Но кроме моментов, когда ты должен сам принимать окончательное решение, существует и еще один род моментов. Это когда ты просто никак не можешь сказать «нет». Тебе может очень не хочется, ты можешь бояться и сомневаться… Но в некоторых случаях ты не можешь отказаться.

Это как со слепым на улице… Вы будете опаздывать на заседание Совета Министров и бежать сломя голову. Но если в этот момент к вам обратится слепой старик или слепая старуха и попросит перевести через улицу, вы же все равно не сможете отказаться… Это тот случай, когда ни один нормальный человек не может сказать «нет»…

— Поехали в аэропорт, — сказал я мрачно, засовывая руки в карманы плаща.

Геннадий нажал на газ, и мы вскоре вынырнули на Московский проспект возле станции метро «Электросила».

— А куда мы его повезем? — сказал я. — Ведь не на квартиру Хельги… Там теперь опасно.

— Туда мы больше вообще не должны показываться, — быстро ответил Геннадий. — Если Скелет остался жив, он сам даст нам знать.

— А он не мог просто сбежать? — предположил я. — Он ведь все сделал уже… А теперь взял деньги Хельги и сбежал. А ее убил, например. Или они сбежали вместе.

— Не исключено, — ответил Геннадий. — Но маловероятно. Мы же с вами знаем Скелета. Он вряд ли станет так поступать.

— Ну, — пожал я плечами. — Мне казалось, что я знал Хельгу…

— Это — отдельная тема, — передернулся Геннадий. — Даже не знаю, как я смогу перенести, когда вы опять ляжете в постель к моей дочери после того, как спали с этой тварью… Вы сами-то можете спокойно об этом думать?

— Ладно, не будем об этом, — ответил я. — Это — мое дело, думать или не думать. И, кроме того, Юля ведь не ваша дочь.

Я сказал эту обидную вещь и сам испугался. Зачем я оскорбил Геннадия? Ведь он действительно любит Юлю, как родную дочь, и сейчас показывает это… Ему неприятно слышать такое, да еще от меня. Наверное, я сказал эту гадость оттого, что Геннадий был прав, упомянув о моей связи с Хельгой, я это понимал, и мне было неприятно. Вот я инстинктивно и захотел сделать ему больно в ответ.