Пьер Карле де Шамблен де Мариво.

ЖИЗНЬ МАРИАННЫ, ИЛИ ПРИКЛЮЧЕНИЯ ГРАФИНИ ДЕ***

Предисловие.

ЖИЗНЬ МАРИАННЫ — ИГРА ЛЮБВИ И СЛУЧАЯ

В комедии «Игра любви и случая» (1730), по праву считающейся лучшей, прославленной комедией Мариво, написанной им для труппы итальянских актеров, молодые люди, Дорант и Сильвия, предназначены друг для друга родителями. Правда, они еще незнакомы. Чтобы понаблюдать за женихом со стороны, Сильвия пускается на маленькую хитрость: она переодевается в платье своей горничной Лизетты.

Но (вот она, «игра случая»!) та же, по-видимому вполне естественная в подобной ситуации, мысль приходит и Доранту, который предстает перед Сильвией в обличии слуги Арлекина. К своему ужасу (комичному для зрителя, которому известны все перипетии интриги), Сильвия обнаруживает, что не может совладать с неведомой силой, влекущей ее к «слуге» Арлекину. Столь же необъяснимую склонность к «служанке» Лизетте испытывает и Дорант. Но самое замечательное то, что и мнимые «господа», Лизетта и Арлекин, обменявшиеся платьями со своими хозяевами, также проникаются взаимной симпатией! В этой нечаянной склонности и проявляет себя «игра любви», равнодушная ко всем разграничениям и условностям сословного общества.

Любовь не ошибается — вот что хочет сказать нам Мариво, и мы, зрители и читатели, радостно с ним соглашаемся. Радостно не только потому, что в своих комедиях Мариво реабилитирует любовь, заклейменную классицизмом как страсть, разрушительную по отношению к долгу — семейному, вассальному, государственному... Мы с легким сердцем соглашаемся с автором еще и потому, что в его комедиях этому благороднейшему из чувств не надо преодолевать препятствия, веками громоздившиеся перед влюбленными со времен кельтской легенды о Тристане и Изольде. Интуитивно мы всегда именно так все себе и представляли: между любовью и миром, в котором мы живем, должна существовать гармония.

Таковы комедии Мариво, в которых по самой логике жанра естественному порядку вещей суждено восторжествовать над «заблуждениями ума». В них царит «мариводаж» — остроумная игра изощренных уловок, к которым прибегает смятенное сознание в тщетной попытке уйти от неизбежного, воспротивиться очевидному — охватившей героя страсти. По мнению Стендаля, «мариводаж» — «это уловки разума, не желающего признавать за любовью ее неотъемлемых прав».

В самом деле, препятствия, встречающиеся на пути персонажей комедий Мариво,— психологического свойства. Они сводятся либо к их личным качествам, таким как робость, нерешительность, ревность, либо к ложно истолкованным мотивам. «Очень верно замечено,— писал известный французский критик Сент-Бев в «Беседах по понедельникам» (1854),— что в комедиях Мариво, как правило, отсутствуют внешние препятствия, серьезные конфликты, которые затрагивали бы глубинные интересы героев; его персонажи выясняют отношения, ведут психологическую войну. Поскольку влюбленные изначально расположены друг к другу, а внешних опасностей или препятствий явно недостает, Мариво строит конфликт на щепетильности, любопытстве, скромности, неведении, а то и на самолюбии или уязвленном достоинстве героев. Нередко он умело завязывает и развивает интригу, основанную лишь на недоразумении»

Да, Мариво обыгрывает мнимые препятствия; действительных препятствий в его комедиях нет и быть не может. Его интересует, например, масштаб личности Сильвии, которой в нарушение всех сословных предписаний предстоит признаться себе и другим в том, что она влюблена в Арлекина. Несмотря на изощренные словесные уловки, она не может скрыть любовь, которая, как ей кажется, унизит ее в глазах отца и брата. В этом и состоит, по мнению Мариво, комизм ее положения.

В комедии «Двойное непостоянство» (1723) даже тема неверности не получает драматического разрешения: Сильвия охладевает к Арлекину и влюбляется в Принца именно тогда, когда Арлекин увлекается Фламинией.

В комедии «Еще один сюрприз любви» (1727) Маркиза и Шевалье любят друг друга. Маркиза — вдова, Шевалье — свободен. Лишь нерешительность Шевалье препятствует их союзу. Ревнивому влюбленному чудится, будто Маркиза неравнодушна к Графу. Маркиза ждет от Шевалье более решительных действий, которые последний, истерзанный необоснованными подозрениями и ложными догадками, не может совершить. Тогда Маркиза сама признается ему в любви, счастливо рассеивая сомнения незадачливого ухажера.

Впрочем, это все комедии. «Жизнь Марианны, или Приключения графини де* * * » (1731 —1741) — «невымышленная история», претендующая на достоверное изображение реальных событий. «Дело в том, что перед вами не роман, а правдивая история»,— напоминает Марианна

своей подруге, а вместе с ней и нам, благосклонным читателям. Это напоминание означает, что если в романах (в данном случае прециозных) герою полагалось сохранять верность своей возлюбленной, в рассказанной Марианной правдивой истории события излагаются так, «как они происходили, повинуясь изменчивому ходу человеческого бытия, а не воле или прихоти автора».

«Изменчивый ход человеческого бытия», с которым приходится иметь дело Марианне, представляет собою, как нам кажется, романную версию комедийной «игры любви и случая». Да, в отличие от комических персонажей Мариво Марианне приходится в своих блистательных монологах отстаивать те ценности, которые в комедиях представлялись чем-то самим собой разумеющимся — правом на любовь и счастье. Однако, хотя Марианна и борется с враждебным миром, персонифицированным для нее в образе богатства и знатности, она так же обречена на успех, как были обречены на успех все комедийные персонажи Мариво. Как Сильвии предстоит признаться в своей любви к Арлекину, так аристократическому обществу суждено склониться перед достоинствами героини и принять ее в свою среду.

В самом деле, обстоятельства романа податливы, выступают в обличии «случая», который если и не всегда играет на руку героине, то позволяет ей переломить в свою пользу неблагоприятный ход вещей. Наделенная от природы аналитическим умом, она всякий раз принимает самое трудное, но единственно верное решение, отказываясь от сиюминутной выгоды, дабы обрести взамен нечто куда более ценное — уважение окружающих. Ее любовь к жизни, «разумный эгоизм» проявляются в том, что во всех, даже самых сложных и, казалось бы, безвыходных ситуациях, она выбирает достоинство, благородство и добродетель и не ошибается, потому что именно они приносят ей удачу. Без этих редких душевных качеств никто никогда бы не оценил и не полюбил ее.

Игра, в которую самозабвенно вовлекается героиня, в полной мере раскрывает ее Человеческую сущность. Ибо, как скажет позднее Шиллер в своих «Письмах об эстетическом воспитании человека» (1794), подводящих итог философии и эстетике Просвещения, «понятие человеческой сущности завершается только благодаря единству реальности и формы, случайности и необходимости, пассивности и свободы», а завершение это достигается в игре, в «побуждении к игре», которое есть красота [1].

Жизнь Марианны выстраивается по законам красоты потому, что призвана, по замыслу Мариво, привести реальность окружающего мира в соответствие с нравственным содержанием героини. Вот как говорит об этом сама Марианна: «У меня не было ничего, что заставляло бы относиться ко мне с почтением. Но тем, у кого нет ни знатности, ни богатства, внушающих почтение, остается одно сокровище — душа, а оно много значит; иной раз оно значит больше, чем знатность и богатство, оно может преодолеть все испытания»

Деятельная любовь к жизни, которой в избытке одарена Марианна, направляется особого рода душевностью — новой ценностью, завоеванной гуманизмом Просвещения, которую мы могли бы назвать благородной нравственностью, благородной не по рождению, а по духу. Этой благородной нравственности, понятой как сущность Марианны, предстоит облачиться в подобающие ей одежды знатности и богатства, поскольку только знатность и богатство являются достойным внешним выражением ее царственной человечности.