В Умани Котовский вместе с женой проживал на окраине города в доме бывшего военного коменданта вместе с его вдовой и ее племянницей. Когда женщин захотели выселить, то комкор запретил это делать. Пользовались Котовские и чужой мебелью, так как своего у них ничего не было.

Каждое утро Григорий Иванович шел в штаб пешком, хотя под боком у него всегда была машина. Однажды Ольга Петровна, собираясь на рынок, попросила у мужа штабной экипаж. Котовский не на шутку взорвался: «Не дай бог, потом скажут, что мадам Котовская ездит на экипаже».

Как свидетельствовала Ольга Петровна, они с Григорием Ивановичем не барствовали: «В Умани жили в Пролетарском пер., бывш. Дворянском, в доме, принадлежащем] б. Уездному Воинскому начальнику, где жила вдова-генеральша. Она была парализована и жила со своей племянницей. Григ. Ив. оставил ей кабинет и парадный ход в пользование, весь дом мы занимали — 6 комнат. По улице б. гостиная приблизительно 5×8 метров в 3 окна и наша спальня в 2 окна, рядом комната Лизы, затем для прислуги столовая, ординарцев, коридор и кухня.

Обстановка убогая. В кабинете в простенке стояло трюмо генеральши. Посередине ближе к окну письменный стол, деревянное кресло от окна к письменному столу и перед письменным столом 2 старых красных бархат[ных] кресла. Направо в углу диван и 2 кресла, др. стулья желтого плюша, затем фанерный столик, заполненный газетами, у другой стены этажерки с книгами, кот. я хотела «профилактически» перенести в спальню, т. к. гости «зачитывали» нужные книги.

Налево при входе за ширмой стояла ванна эмалированная, кувшин и таз для умыванья. Среднее окно на зиму не закрывалось, т. к. Гр. Ив. ежедневно делал гимнастику при открытом окне, а затем я обливала его холодной водой из ведра, вставши на стул. За стеной старая генеральша слышала плеск воды и шум в открытое окно и куталась, ей было страшно. Но Григ. Иванов, она очень уважала, хотя он был и «большевик».

Из окон видно было далеко поле и полотно жел. дороги. Поезд из Киева можно было видеть за полчаса до прихода на станцию. Я поджидала у окна появления поезда и посылала на станцию, ставила завтрак (поезд утром). Когда он приезжал, было всё готово».

О любимых блюдах Котовского его жена поведала следующее: «Он сладкоежка. Хотя было трудно, но я его все-таки баловала — давала всякие коржики, пирожки (если позволяла стоянка), любил мамалыгу, брынзу, чеснок, сало с красным вином не больше 1 стакана, борщ молдаванский с красным перцем. Чтобы угодить его вкусу, я пробовала перед подачей, если весь рот горит, значит, ему понравится. Очень любил пампушки с чесноком — это булочки величиной с волошский орех, горячие из печки складываются в миску, обливаются (салом?) с тертым чесноком и покрываются. Через 15 минут они становятся мягкими, смазанными салом и «воняют» чесноком. Я не выношу чеснока, а потому, давая на стол, устраивала активную вентиляцию.

Самое любимое — мороженое, кот. он ел дома с глубокой тарелки и столов, ложкой, его темпераменту претила чайная».

Как утверждал сын Котовского, «он никогда не курил, а пил только вино, и то когда собирались бессарабцы. Лишь однажды он напился и уснул за столом: было выпито ведро молдавского вина!»

С ее же слов, читать Григорию Ивановичу было трудно — сказывалась контузия. После быстрого утомления у него начинались боли в глазах. Ольга Петровна насколько можно облегчала ему работу: она просматривала журналы и газеты, отбирала нужные статьи и даже читала иногда вслух. И все же Котовский читал. В Умани он увлекался Виктором Гюго, Жюлем Верном, Жаном Жоресом, Георгием Плехановым и Михаилом Покровским. Любил Льва Толстого. Весьма хвалил «Аэлиту» Алексея Толстого.

Как пишет Шмерлинг, рабочий день Котовского начинался в пять утра летом и в шесть — зимой: «В кабинете, за ширмой, у него были большая эмалированная ванна и кувшин. Среднее окно в кабинете не замазывалось на зиму. Котовский делал гимнастику при открытом окне, а потом обливал себя водой и докрасна растирал грудь полотенцем.

Летний распорядок дня у Григория Ивановича был таким:

Подъем — в 5 часов.

Гимнастика и тренировка — до 6 часов 30 минут.

Завтрак — до 7 часов.

Занятия — до 10 часов.

Тренировка — до 10 часов 30 минут.

Занятия — до 13 часов 30 минут.

Тренировка — до 14 часов.

Занятия — до 15 часов 30 минут.

Тренировка — до 16 часов.

Обед — до 17 часов.

Занятия — до 21 часа.

Гимнастика и тренировка — до 22 часов 30 минут.

Сон — с 23 часов.

Бросается в глаза, что на гимнастику и спортивные тренировки Котовский тратил 4,5 часа, а на занятия, включавшие как командование корпусом, так и самообразование, — 11,5 часа. Он фактически не отдыхал, вернее, гимнастика и спорт служили ему отдыхом.

Котовский любил уединение. Он однажды записал в дневнике: «Сила уединения очень важна». Может, он и не был так счастлив в жизни, как казалось окружающим?

Утром Котовский составлял план того, что должен сделать в течение дня».

И еще одна деталь к портрету комкора: Котовский был взрывной натуры человек. Как рассказывала Ольга Петровна, когда домой приходили командиры, они прежде всего спрашивали: ««Как затылок у командира — красный или нет?»; если красный, то лучше было не подходить».

Историческая справка: «Военно-потребительское общество (октябрь 1921 — июль 1924), низовое звено системы военно-потребительской кооперации (дивизионные, губернские, гарнизонные, морские В.-п.о.), объединявшее военных потребителей (красноармейцы, военморы, командный состав, служащие военного и военно-морского ведомств в количестве не менее 300 чел.).

Задачи В.-п.о. — совместные закупки, производство и продажа продуктов питания и предметов первой необходимости членам В.-п.о., заготовки и поставки на армию и флот на контрагентских началах продовольствия и фуража.

В.-п.о. имели в своем составе производственные предприятия, кустарно-промысловые артели и сельхозы. В.-п.о. являлись усовершенствованной формой кооперативов, действовавших на основе «Положения о добровольных военно-кооперативных объединениях» (4 октября 1921 г.) и «Нормального устава добровольного военно-кооперативного объединения» (15 апреля 1922 г.). В.-п.о. имели право открытия своих отделений там, где это было необходимо по условиям расквартирования воинских частей, войск ОГПУ и милиции. На территории военного округа (фронта, отдельной армии) объединяющим органом для В.-п.о. являлось Военно-кооперативное управление округа (фронта, отдельной армии)».

Военно-потребительские общества в Красной армии создавались с введением новой экономической политики (НЭП). Как подчеркивает Н. Верт, «по мнению Ленина, сущностью нэпа должен был стать союз рабочих и крестьян, поскольку только он мог решить проблемы экономической отсталости страны. Экономика России была слабо развитой, свободного капитала не хватало, обращение за помощью к иностранному капиталу было теперь безнадежно. Решить насущные задачи можно было одним из двух взаимоисключающих способов: либо улучшить снабжение деревни средствами производства и таким образом повысить производительность труда в сельском хозяйстве (при этом следовало учесть отток капиталов из промышленности и замедление ее развития), либо все средства направить на индустриализацию, чтобы создать рабочие места вне сельского хозяйства. В последнем случае крестьяне становились страдающей стороной. Царское правительство в свое время предлагало пойти по второму пути. Ленинская концепция нэпа отрицала возможность развития только промышленности или только сельского хозяйства и неизбежность ущемления (прямого или косвенного) одного другим как единственного источника экономического роста. Промышленность и сельское хозяйство должны были помогать друг другу и развиваться одновременно, по следующей схеме «технического союза»: восстановление тяжелой промышленности, ориентированной прежде всего на то, чтобы обеспечить сельское хозяйство средствами производства; поощрение мелких сельских предпринимателей; импорт сельскохозяйственной техники в обмен на сырье, которое советская промышленость еще не могла обрабатывать. Быстрое улучшение технической базы сельского хозяйства вызвало бы немедленное увеличение его производительности и прирост сельскохозяйственной продукции, которая будет направлена на рынок. Таким образом, город будет накормлен, и страна снова сможет экспортировать сельскохозяйственную продукцию, получая взамен машины и оборудование для промышленности. В то же время излишки этой продукции стимулировали бы развитие внутреннего рынка и позволили бы промышленности накопить новые средства, необходимые для последующего развития народного хозяйства».