Патрисия решила заняться сменой постельного белья. Когда она вернулась в гостевую комнату со стопкой свежих накрахмаленных простыней, Джозеф сидел в кресле. Его волосы были влажные, значит, у него хватило сил принять ванну. Он выполнил лишь наполовину ее указания, надев только теплые фланелевые пижамные штаны, в то время как грудь оставалась обнаженной. Пять лет работы с Керисдоллом-старшим превратили Патрисию в опытную сестру милосердия. При ее природной интуиции и наблюдательности она с одного взгляда теперь могла оценить состояние Джозефа. Он казался очень утомленным, но она поняла, что кризис миновал. Мужчины вообще не умеют болеть: небольшой недуг вызывает панику, а в случае чего-то серьезного они просто теряются и превращаются в беспомощных младенцев.
Рассудок подсказывал Патрисии, что причина ее почти постоянного внутреннего беспокойства кроется не в госте, а в ней самой. Ее собственные желания таили опасность. Она смотрела на Джозефа такими жадными глазами, будто перед ней не больной человек, а лакомый для сластены кусок шоколадного торта!
Слава Богу, его глаза были закрыты. Кашлянув предупредительно пару раз, она решительно направилась к постели и стала менять белье. Чутье подсказывало, что он внимательно наблюдает за ней из-под приоткрытых век, и она пожалела, что ее волосы собраны в тугой узел на затылке, а не распущены и не закрывают лицо.
— Я вижу, что омовение несколько охладило твой пыл, — прокомментировала она молчаливое поведение пациента, закончив стелить простыни. — Это хорошо.
И она взялась за подушки, сначала поменяла наволочки, а потом с азартом стала взбивать их, давая выход скопившемуся в ней напряжению.
— Учти, я не потерплю ни фривольных выходок, ни глупых сексуальных притязаний, — предупредила Патрисия. — И оскорблений тоже. Питер по доброте душевной предложил мои услуги, что было достаточно глупо с его стороны. Но только на то время, пока ты будешь в беспамятстве, только. Если в тебе осталась хоть капля порядочности, ты не станешь делать отвратительных предложений и примешь как должное мой вынужденный уход за тобой. И хватит нелепых обвинений. Я собиралась выйти замуж за Майкла не из-за денег и за Питера не из-за его богатства.
— Я начинаю думать, что ты действительно веришь во всю эту чепуху, — со вздохом произнес Джозеф. — Ты обманываешься, но сейчас у меня нет сил, чтобы спорить с тобой. Дай мне время. Сейчас, когда судьба вновь свела нас вместе, я не собираюсь отступаться от тебя и позволить тебе вступить в брак с Керисдоллом. Мне он слишком дорог, — мрачно хихикнув, прибавил он.
Не веря своим ушам, Патрисия горько рассмеялась.
— Тебе дорог Питер, но ты пытаешься соблазнить его невесту! — возмущенно воскликнула она. Точно так же ты поступил с твоим другом Майклом! Ты просто маньяк!
Нет, ей нельзя разрывать помолвку с Питером сейчас, пока не уехал Джо. Если она допустит это, ей не спастись. Ни за что!
— Мне кажется, ты пытаешься свалить все с больной головы на здоровую, — растягивая слова, произнес Джозеф. — О, ты воистину мастерица искушения. Да, душ очень помог мне, и благодаря ему у меня кое-что прояснилось в памяти. У тебя дивные ласковые руки, милая, и губы тоже, правда ведь? — иронично спросил он.
Ей стало нестерпимо стыдно, и она залилась краской.
— Ты просто отвратителен, — сказала она, надеясь, что Джо истолкует ее румянец как смущение.
— Вот, значит, как ты собираешься вести игру, — протянул он. — Как невинная и неиспорченная девушка, классическая девственница из классических мелодрам. Очень предсказуемо, но не очень предусмотрительно с твоей стороны. Ты выбрала не того человека, милая. Питер старше меня на добрых пятнадцать лет, но он не такой выносливый, как я. Ты долго упражнялась в обольщении и очень преуспела в этом, но настанет момент, когда тебе захочется получить результат — наконец познать мужчину. Со мной ты получишь все необходимое, и тебе не придется засматриваться на Джерри и ему подобных ловеласов.
Услышав последнюю фразу, Патрисия застыла на месте. Ей хотелось, чтобы в ее душе всколыхнулась неприязнь к нему, но вместо этого… Против ее воли ей вдруг представилось, как они с Джозефом занимаются любовью. О Боже…
— Тебе когда-нибудь говорили о том, что ты очень опасный человек? — с упреком в голосе спросила она.
— С тех пор как я стал миллионером, нет.
Она изумленно посмотрела на него. Вот, оказывается, в чем кроется причина его гнусных обвинений и грязных домыслов! Он стал нестерпимо циничным, особенно в отношении женщин. Возможно, его упреки носили обобщенный характер, а не персональный. Она была для него олицетворением всех грехов всей женской половины человечества. Но понять его поведение вовсе не значит простить.
— Мне жаль тебя, — произнесла она. — Ты запутался в системе ценностей. Думаешь, что женщинам нужен только секс и деньги, но это неправда. Многие ценят прежде всего доброту и нежность, не говоря уже о таком старомодном понятии, как любовь. Без этих трех вещей деньги и секс превратят все отношения между мужчиной и женщиной в продажную акробатику в постели. Тебе нравится наш откровенный разговор? Хорошо, тогда слушай дальше. Мне казалось, что я когда-то любила и хотела тебя, как сумасшедшая. Да, к несчастью, это желание осталось во мне, я ничего не могу с ним поделать. Ты до сих пор вызываешь во мне вожделение. Но я не люблю тебя и не поеду с тобой, сколько бы денег ты мне ни предлагал. Я ясно выражаюсь?
— Абсолютно. Ты говоришь о ценностях, но не применяешь эту систему к себе. Ты считаешь благородным выходить замуж без любви и спать с человеком, который тебе безразличен. Но ни в коем случае не считаешь возможным ложиться в постель с тем, кто тебе действительно дорог и кого ты хочешь. Ты говоришь о доброте и нежности, а я не заметил проявления этих чувств у Питера к тебе. Он по уши в своих делах, просто одержим бизнесом. Откровенно говоря, Майклу лучше Питера удавалась роль ласкового и трепетного ухажера.
— Оставь Майкла в покое! — взорвалась Патрисия, доведенная до отчаяния его наблюдениями и выводами.
— С какой стати? Ведь он — твое больное место. Ты все время печешься о любви и порядочности, хотя испытывала чувств к Бину не больше, чем к Керисдоллу. Если бы ты любила его пять лет назад, то не шла бы к алтарю целомудренной. Хотя я могу догадаться, насколько возбуждающим это казалось Майклу, не мыслившему и дня без секса. Ты тоже это знала, но закрывала глаза на его похождения.
Джозеф с упреком взглянул на Патрисию.
— Я допускаю, что те чувства, которые ты испытывала ко мне, были тебе в новинку. Конечно, я никак не вписывался в твои планы. И если уж быть предельно честным, то я не могу обвинить тебя в заигрываниях со мной при наших встречах. Наоборот, ты избегала меня, как чумы. Я-то думал иначе, надеясь увлечь тебя так же, как и тогда, в саду. Моя страсть тогда просто вышла из-под контроля, и я до сих пор не могу примириться с мыслью, что ты знала о связи Майкла с пятидесятилетней женой соседа и о том, что они занимались любовью в тот самый момент, когда мы с тобой разговаривали. Я считаю это крайне непорядочным и непристойным.
При этих его словах Патрисии стало плохо. Она побледнела как полотно, почувствовала тошноту и могла в любой момент упасть в обморок.
— Нет! — простонала она, мотая головой из стороны в сторону. — Ты… ты лжешь. Он не мог, не стал бы. Он… не делал этого, нет…
Она начала пятиться из комнаты и налетела на миссис Мэппл, входившую в спальню с завтраком.
9
— Осторожно! — воскликнула экономка.
Патрисии удалось подхватить соскальзывающий с подноса стакан с апельсиновым соком.
— Извините, — пробормотала она. — Я… я не смотрела, куда шла.
— Я вижу. Как чувствует себя наш пациент сегодня утром? — Миссис Мэппл обратилась к Джозефу, сидевшему после стычки с Пат безмолвно в кресле. — Выглядит довольно изможденным. Почему вы сидите в кресле, не одевшись как следует? Вам не холодно?