Но было слишком поздно. Ветер принес отзвук выстрела, заслышав который, Лис издал разочарованный стон. Они прибавили шагу и спустя пару минут вырвались из стен замка прямо в наполненный утренним туманом сад. Там, у подножия древних сосен, темнели охотничьи куртки двойняшек, склонившихся над чем-то или кем-то, лежавшим на земле.

— Эй! — рявкнул Кристиан, задыхаясь на бегу.— Прочь от него!

— Спокойно, братец,— отозвался Валентин, продолжая с интересом рассматривать распластанное у его ног тело.— Взгляни сюда.

В усыпанной каплями крови траве раскинул ноги Роб Оллис-младший. Можно было подумать, что он спит, — настолько безмятежно выглядело его лицо,— если бы не зияющая дыра в правой половине его высокого лба. За осколками кости, белевшими, словно обломки выбитых зубов, пульсировал мозг. И его влажная поверхность постепенно затягивалась свежей тканью.

— Что за черт? — протянул Лис.

Теперь они стояли над телом Роба вчетвером, зачарованно наблюдая волшебное исцеление. Когда же жертва издала первый стон и схватилась за окровавленную голову, Фердинанд тихо хохотнул.

— Добро пожаловать в стаю, парень.

В замке их встретили не только граф и графиня. У самых дверей стояла хрупкая фигура — Лидия, смахивавшая на беспокойное привидение в своей белой ночнушке. С разъяренным криком она бросилась к Робу, безвольно висевшему на руках своих мучителей. Платок на ее голове размотался, обнажив ровную и абсолютно безволосую кожу. Пожар на ее шкуре унес лишь густые волосы, брови и ресницы, сделав голову похожей на яйцо с глазами и испуганно раззявленным ртом.

— Что же вы наделали?! — обвиняюще бросила она, водя ладонями по измазанному кровью лицу Роба. — Как вы могли?!

— Расслабься, это был просто несчастный случай... — начал Фердинанд, но, получив от сестры звонкую оплеуху, перестал ухмыляться и умолк.

— Опустите его! — взвизгнула Лидия. — Да не на землю!

 И они вереницей двинулись в гостиную. Когда Роба наконец усадили, Лидия деловито осмотрела его, вздыхая в ужасе каждый раз, когда ее взгляд падал на рану в голове.

— Ты в порядке? — Она склонилась к его лицу и заботливо откинула пропитанную кровью прядь темных волос.

При звуке ее голоса веки Роба дрогнули и чуть поднялись, обнажив испещренные прожилками белки глаз. Парень явно чувствовал себя хуже некуда: не мог проронить ни слова и ответил любимой лишь сдавленным мычанием. Но он был жив, и Фэй готов был скорее откусить себе язык, чем проболтаться о том, что некоторое время тому назад Роб валялся на земле с мозгами наружу.

— Конечно в порядке,— он поспешил ответить за подопечного.— Теперь с ним вряд ли что-то может случиться...

Гневный взгляд Лидии ошпарил его, заставив захлопнуть рот. Холодная ярость сковала ее лицо, девушка медленно выпрямилась и расправила подол ночной рубашки, из-под которой выглядывали босые ступни. Она обвела взглядом всех присутствовавших и скрестила руки на груди.

— Отец, Валентин и Фердинанд, — официально начала Лидия. Голос ее был тихим и ровным, словно черная туча перед грядущим ливнем. — Что вы творите? Если вам не терпится устроить травлю, спуститесь вниз, в деревню. Чешите свои зубы там.

Лидия повернулась и впилась взглядом в спокойное лицо матери.

— А ты, мама! Я думала, что уж ты-то меня поймешь! И Кристиан, — она развела руками.— Что ты за крестная фея такая? Твой подопечный сегодня два раза чуть не погиб!

Она ухватила окровавленного Роба под мышки и, несмотря на собственное хрупкое телосложение, с легкостью подняла его на ноги. Шаг за шагом отсчитывая ступени, они поднялись на второй этаж, где скрылись в сумраке коридоров.

— Может, чаю? — после продолжительного молчания предложила графиня.

Побагровевший граф де Ла-Морт вздрогнул, когда супруга коснулась его плеча. Лидия всегда была его любимицей и единственным членом семьи, кому дрянное поведение сходило с рук. Но на этот раз даже она превзошла себя.

— Отличная идея, мама,— с воодушевлением поддержал ее Фэй.— Подростки, что с них возьмешь...

На следующий день крестные феи уехали. Все равно, по мнению большинства окружающих, от них было больше вреда, чем пользы. Оставив злосчастный револьвер Робу, они погрузились в местный экипаж, больше напоминавший повозку и запряженный одной печальной кобылой, и отправились к вокзалу Жвало. Первую половину пути Лис поглощал две порции завтрака, заботливо завернутые кухаркой в дорогу, а Кристиан тоскливо таращился в окно.

— Я сойду за тем холмом,— наконец произнес он, не отрывая взгляда от вида за тонкими стенками кареты.

— Хорошо,— согласился Лис.

Еще несколько минут они ехали в молчании, сопровождаемом скрипом колес и топотом копыт. Закончив завтрак, Лис с продолжительным шорохом свернул все пакеты и бумагу в один промасленный шар.

— Твоя сестра милая. Думаю, они здорово подходят друг другу.

— О, только без утешений, прошу,— отмахнулся Кристиан.

За окном ползли бескрайние непаханые поля, заросшие высокой и толстой травой.

— Никто и не собирался тебя утешать,— Лис откупорил флягу, и по салону автомобиля разнесся крепкий запах спиртовой настойки.— Будешь?

Кивнув, Фэй ухватил протянутую фляжку и отпил из горла. Только после этого он вспомнил, что забыл протереть горлышко платком. Рот наполнился горьким привкусом лекарства от кашля, которым его поили когда-то в детстве.

Нужный дом нашелся не сразу. Тропинка сперва петляла меж лесных деревьев, затем вынырнула на поле, рассекла море травы, слегка пожелтевшей в предчувствии грядущей осени, и вбежала в небольшую деревню у реки. Там, на самом отшибе, окруженный водой и лесом, ютился нужный участок. За покосившимся, но свежепокрашенным забором шумели яблони и сливы, неистово сгибаясь под порывами ветра.

Кристиан осторожно отворил калитку, боясь, что та отвалится от одного его прикосновения. Впереди, среди сорняков и высокой травы, вилась тропка, которая обрывалась у покосившегося двухэтажного дома.

Дверь отворилась лишь после третьего стука. За ней стояла сухая старушка, закутанная в выцветший халат. Поверх него темнел фартук, покрытый, как и пальцы хозяйки, пятнами муки. Старушка сощурила подслеповатые глаза за линзами очков и пытливо осмотрела Кристиана с головы до ног.

— О, да ты вырос! —всплеснула она руками. — И так изменился!

— А вы совсем нет,— соврал Кристиан. — Все-таки решили переехать в этот дом?

Госпожа Лилия Визен огляделась, словно впервые заметила, где находится.

— Да,— наконец ответила она. — Решила дожить последние дни на свежем воздухе.

Заметив, что Фэй собрался возразить, она покачала головой.

— Не стоит. Мы, феи, чувствуем, когда наше время истекает. И ничего страшного в этом нет. Заходи, у меня как раз пироги поспели.

Старушка посторонилась, пропуская Кристиана внутрь. В лицо дохнул запах сырости, смешанный с ароматом свежей выпечки.

Снаружи продолжал шуметь ветер, и яблони раскачивались под его порывами.

Женщина кричала, заходясь и изредка сбавляя громкость, чтобы снова набрать воздуха. Эхо ее воя отражалось от серых каменных стен замка и поднималось вверх, к расписным сводам. У её ног высилась груда пеленок, из недр которых выглядывало крошечное розовое тельце. Тельце шевелилось, извивалось, но не издавало ни единого звука.

— Обожемойбожемойбожеееееееее! — Крик обрел узнаваемые очертания и оборвался на самой высокой ноте.

— Ну вот,— буркнул некто из сумрака за роялем.— Хотели тишины и потом сами же орать начали. Вас не поймешь.

Раздался шорох, и из тьмы показался худенький темноволосый мальчик в бархатном костюме, на котором светлели серые пятна пыли. Он скрестил руки на груди и недовольно уставился на служанку.

— У вас же голова болела,— процедил он.

Пару секунд женщина беззвучно глотала воздух, сжав передник до белизны в костяшках пальцев. Затем медленно опустилась на колени и вновь развернула пеленки.