Листья замолчали. День медленно уходил; группы деревенских сплетников, некоторые равнодушные, некоторые удрученные, некоторые лишь заинтересованные, стояли там и сям, обмениваясь рассказами о смерти детей.
— Взгляните, — сказал зеленый лист, когда настал вечер, — что это за темные тучи и почему они наступают с моря так быстро?
— Скоро будет буря, — ответил другой.
Зеленый лист задрожал.
— И ветер будет сильным? — спросил он.
— Да, — ответил увядший лист, — но я, продержавшийся всю зиму, не боюсь его. Пока еще не в моих намерениях быть сорванным и кануть в вечность.
— А что же, — прохныкал зеленый лист, — делать мне, такому молодому?
— Надейтесь на себя и держитесь крепче, — ответил сухой лист со смешком, прячась за ветку.
Не успели прозвучать эти слова, как удивительно быстро потемнело, и хоть на дворе был майский день, налетела буря и с яростью набросилась на оба дерева.
В ту ночь, когда маленькую Бетти Трим положили в гроб, зеленый лист, изодранный и побитый, сорвало с дерева, тогда как дубовый лист перенес бурю и сумел еще какое-то время продержаться.
Морская водоросль и часы с кукушкой
В целом мире никто не думал так много о свадьбах, как мисс Эстер Гиббс. Она жила в маленьком домике в Мэддере, содержа его в такой чистоте и опрятности, что всякая вещь была всегда на своем месте, и нигде нельзя было найти ни единого пятнышка этой ужасной пыли.
Уже в детстве у Эстер Гиббс обнаружился весьма причудливый склад ума. Этот ум, помещавшийся где-то под темными ее волосами — каждый локон которых был уложен, как надо, — всегда следовал самыми странными изгибами за всеми тайнами марьяжа.
Однако вскоре Эстер обнаружила — даром что она продолжала свои смелые естественнонаучные наблюдения и подмечала поведение мужчин, зверей и птиц, — что ничего особенно странного или чудного не происходит. Ей бы хотелось, чтобы в мире происходили куда более странные бракосочетания, чем те, которые она видела или о которых слышала в Мэддере. Ей нужно было нечто большее, чем обыкновенная мэддерская жизнь, — какие-то события вроде того, о каком ей довелось когда-то прочесть в книге басен, когда мышь пожелала сочетаться законным браком с львицей, которая, желая свидеться до свадьбы со своим маленьким возлюбленным, случайно раздавила его лапой.
Деревня Мэддер, где Эстер жила с самого детства, лежала где-то в миле от моря. Родители Эстер, люди работящие и заботливые, у которых она была единственным ребенком, обожали ее, и когда настал их срок умирать — как настает он для всех, — они оставили Эстер свой собственный маленький домик и небольшую сумму денег, посредством чего она приобрела ренту и зажила без забот.
В детстве, хоть родители очень ее любили, Эстер не уставала неприятно удивлять их и даже поражать. Ибо иногда она, будучи еще совсем маленькой, уходила прочь от дома, забредая даже на дальнюю дикую вересковую пустошь, где ее и находили — ибо Эстер часто видели идущей в том направлении — безутешные родители.
Не сумев ее найти с первого раза, они просили соседей помочь им в поисках и поведывали им в слезах, что, выходя из двери и аккуратно закрывая ее за собой, Эстер говорила только, что приглашена на свадьбу. Часто поиски их затягивались на весь долгий летний день, до самой темноты, и под конец ее обнаруживали в самой удаленной части вересковой пустоши, в желтом ракитнике, где она, сидя на корточках, пыталась привить гадюке надлежащую страсть к маленькой голубой бабочке, поднося ее к змее, чтобы та поскорее влюбилась.
Но хоть Эстер и желала, чтобы совершилось как можно больше необычных браков, сама она, будучи пяти лет от роду, решила, что останется девственной после того, как однажды заглянула на скотный двор узнать, что там происходит, И однажды утром, когда майские цветы покрыли изгороди, и ей исполнилось шестнадцать, она весьма решительно оповестила родителей, что брак — не для нее.
— Все должны вступать в брак и все могут вступать в брак, — воскликнула Эстер, — только не я. Старуха Бесс, похожая на кадку, может выйти замуж за дурачка Тома, высокого и тощего, как жердь. Мистер Такер (пастор) может взять в жены жестянку с табаком, которую он держит под каминной полкой, но подобные вещи не для меня; я просто любопытствующий свидетель.
Мистер Гиббс громко расхохотался этим словам, однако мать Эстер, которая в молодости больше думала о собственном замужестве, чем о чужих свадьбах, легонько вздохнула и взглянула на дочь с состраданием, словно опасаясь, что ту обуревают чувства, не совсем подходящие для молодой женщины ее нежного возраста.
Однако вскоре бедной матери пришлось услышать от Эстер замечания еще более ужасные, чем простое заявление о том, что она никогда не выйдет замуж. Одним славным июньским деньком, когда даже бедная тощая корова чувствовала солнечное тепло всей своей шкурой, по дороге в церковь Эстер неожиданно воскликнула:
— Милая мама, все браки между мужчинами и женщинами невероятно глупы. Нет ничего увлекательного в том, чтобы вступить в брак с чем-то, что похоже на тебя самого. Естественная разница между мужчиной и женщиной — скучная материя и не заслуживает серьезного внимания. Я наблюдала за разными существами, и все, чем они занимаются во время спаривания, настолько просто и легко, что напрочь лишено всякой способности удивлять. Весь роман, начиная с ухаживания и кончая объятьями, совершенно банален. Мои ручные кролики, твари крайне глупые, в самом раннем возрасте открыли для себя это дело и нашли его чрезвычайно скучным. Им бы в голову не пришло ничего такого, если бы они не были заперты в темной тесной клетке так близко друг к другу. Никакого настоящего удовольствия или наслаждения невозможно получить от совместных действий, которые настолько просты. Человеческие существа изо всех сил пытались украсить препятствиями путь к этому чересчур легкому развлечению, чтобы возбудить к нему хотя бы какой-то интерес. Но эти препятствия — страх, скромность и тому подобное — всего лишь произвольные помехи, которыми пользуются старики и родители, боясь, что иначе вокруг вскорости будут кишеть нежеланные дети.
— За нами идет пастор, — в ужасе прошептала миссис Гиббс.
Но Эстер только повысила голос.
— То, что Адам и Ева состояли в таком близком родстве и были настолько похожи друг на друга — а она еще к тому же плоть от его плоти, — и явилось причиной всех неприятностей. Как можно ожидать процветания семьи, если два старших сына женаты на собственных сестрах? И сейчас во всех городах и деревнях молодые мужчины и женщины настолько схожи в своих желаниях, точно все они вышли из одной утробы. Можно с легкостью выйти замуж как за самого себя, так и за мистера Такера.
— Пастор никогда не простит тебе того, что ты назвала его имя, — произнесла миссис Гиббс.
— Возможно, есть некий смысл в том, — сказала Эстер после паузы, когда они дошли до церковных ступеней, — чтобы какая-нибудь аристократка из местных вышла замуж за пигмея, который из окна гостиной метал бы отравленные стрелы в своих собственных детей. Или же я с удовольствием присутствовала бы на бракосочетании мисс Агнес Петтифер с боровом мистера Толда.
— Ш — ш! ш — ш! Эстер! — прошептала миссис Гиббс. — Мисс Петтифер как раз прошла мимо нас, когда ты ее упомянула.
— Но здесь, опять же, — продолжала Эстер, не обращая совершенно никакого внимания на материнские предосторожности, — разница между молодоженами была бы совсем небольшой, ибо у борова с его клыками и у мисс Петтифер со ее зубами одинаковые вкусы, так что в их браке не будет ничего необычного. Девизом этого свадебного дня станет: «Зверь к зверю».
— Нет-нет, — продолжала Эстер, когда они выходили из церкви, — мы должны пойти немного дальше, чем мисс Петтифер, если мы хотим извлечь какую-то пользу из института брака; мы должны продвинуться дальше и сочетать браком, скажем, овечку с волком, ибо в результате совершения такого брака невеста станет коронным блюдом на свадебной трапезе. Следует считать ошибкой вещь такую простую — как делают на Востоке, — как поженить колодец с ведром, ибо надлежит сводить друг с другом вещи более курьезные, чтобы получить какое-то удовольствие.