Недавно по служебным делам довелось мне побывать на нашей ремонтной базе. У причала стоял мой бывший теплоход. Восстановительные работы шли полным ходом. Скоро, по-видимому, будет назначен сюда новый капитан. Судно очень изменилось. Только по-прежнему на борту ярко выделялся номер корабля, сумма цифр которого составляет число 13».
Последний известный случай появления нечистой силы уже на российском флоте произошёл опять же на сторожевом корабле Черноморского флота «Пытливый»: в 1997 году в одной из офицерских кают поселился корабельный дух, весьма докучавший жившим там офицерам. Однако те быстро нашли противодействие возмутителю каютного спокойствия, выставляя ему на ночь рюмочку хорошей водки, что сразу же и успокоило черноморского Клабаутерманна.
В настоящее время в России вернулись к обряду освящения спускаемых на воду кораблей и судов. И как знать, может именно этот очистительный обряд и защитит отныне наших моряков на океанских просторах от всевозможных злых сил, может именно теперь рассказы о призраках на корабельных палубах навсегда отойдут в область преданий и легенд.
ПРИЗРАКИ, ЖИВУЩИЕ У МОРЯ
Разумеется, что призраки, обитая на кораблях и судах, не забывают своим вниманием и приморские города. Именно в месте, где встречается стихия океана с сушей, происходят порой самые удивительные и необъяснимые случаи.
В Лимбурге, в юго-восточной части Нидерландов, ходят легенды о злом водном духе, называемом «де ман мет де хаак» (человек с крюком). Это уродливый чёрный человек с бородой из водорослей, с перепончатыми ступнями, как у лягушки. Это существо своим крюком затаскивает в воду детей, которые играют неподалёку, и сосёт их кровь. Что и говорить, малосимпатичная личность.
Однако призраки жили на берегу не только в стародавние времена. Не перевелись они и в наше время.
Из воспоминаний капитана 2-го ранга запаса Сергея Тишина:
«В 1992 году я, как преподаватель ВМИУ радиоэлектроники имени А.С. Попова, находился на курсантской практике на Тихоокеанском флоте. Объезжая гарнизоны, где стажировались наши курсанты, прибыл в гарнизон Чажма, печально знаменитый тем, что там в своё время во время замены активной зоны реактора на атомной подводной лодке произошёл тепловой взрыв. Снимавшие крышку реактора офицеры буквально испарились, а уровень радиационного заражения окрестностей был таков, что Чажму не без оснований прозвали тихоокеанским Чернобылем. Вскоре после этого стали замечать по вечерам прозрачные тени в районе взрыва. Кто-то якобы даже узнал в одном из призраков погибшего офицера. Вскоре о призраках заговорил весь городок. Теперь с наступлением сумерек причал стали обходить стороной. Но, несмотря на это, свидетельства о призраках множились с каждым днём. Чтобы прекратить ненужные разговоры, в гарнизон приехала комиссия. Её члены пошли посмотреть место, где рождаются зловредные слухи и сплетни, и сразу же столкнулись сразу с несколькими призраками. После этого комиссия немедленно уехала, и всё осталось так, как и было».
Немало душераздирающих историй о призраках хранят анналы старых морских учебных заведений. Многое здесь осталось от впечатлительности и романтичности будущих моряков. Молодым свойственно придумывать страшилки. Однако возможно, что дело не только в этом.
Из воспоминаний выпускника Морского корпуса российского императорского флота (в советское время — ВВМУ имени М.В. Фрунзе, а ныне — Морской корпус имени Петра Великого) 1904 года капитана 1-го ранга Г. Графа:
«Огромное здание Морского корпуса выходило на набережную, между 11-й и 12-й линиями Васильевского острова и тянулось ещё далеко по этим линиям. Здание было старинное, освящённое веками, и трудно было даже себе представить, сколько воспитанников прошло через его стены и сделалось морскими офицерами. Конечно, как и все такие здания, оно имело свои легенды.
Запомнилась особенно одна, поразившая молодое воображение. Один кадет, кем-то подговорённый, должен был во время корпусного бала устроить покушение на чью-то жизнь. Для этого он предполагал забраться на чердак над столовой и там перепилить цепи, которые держали потолок, так как огромная столовая была совершенно без колонн. Очевидно, рассчитывали, что от колебаний, вызываемых большим количеством танцующих, потолок рухнет и погребёт под обломками всех находящихся в столовой. Но когда этот воспитанник забрался на чердак, то его кто-то обнаружил, потому что он забыл закрыть за собой входную дверь, которая обычно была на замке. Захваченный с поличным и немедленно арестованный, он в ту же ночь покончил с собой, и, по преданию, его призрак ежегодно, накануне 6 ноября бродил по чердаку над столовой. Не знаю, что в этой легенде правда, а что вымысел, но мы в неё верили и всегда стремились проверить, действительно ли призрак бродит по чердаку».
Остановимся ещё на призраках города морской славы России Севастополе. Судьба этого города настолько необычна, что любой человек, хотя бы раз побывавший в нём, на всю оставшуюся жизнь сохраняет в памяти неповторимое ощущение от встречи с ним. И это вовсе не случайно, ибо город этот, Севастополь, что в переводе с греческого означает «священный город». А потому в его жизни присутствует столько таинственного и необычного, что всё это не может быть простой случайностью.
История Севастополя включила в себя немало перипетий, а потому и доныне то там, то здесь появляются отголоски тех, прошлых лет и событий, появляются, чтобы кого-то предостерегать, кого-то вдохновлять, а кого-то просто пугать. Непостижимые и неуловимые, они возникают как бы из ничего, чтобы затем так же в никуда исчезнуть, доводя людей до смертного пота. Да иначе и быть не может, ибо имя им — призраки.
Самым старым из них, вероятно, следует считать призрак Лазаревских казарм, которые стоят на въезде на Корабельную сторону Севастополя. До революции в них размещался флотский экипаж, затем — учебный отряд. В настоящее время там расположился севастопольский филиал МГУ. Построенные задолго до Крымской войны, эти казармы и сегодня выглядят весьма внушительно. Когда после англо-французских бомбардировок казармы отстроили, живущие в них матросы стали замечать по ночам некие полупрозрачные фигуры, уныло бродящие по центральным коридорам. Фигур было три. Все они отличались не только по внешнему виду, но и по своему поведению. Так, один призрак, имевший на голове феску, выглядел очень несчастным, другой, с повязанным на шее платком, держался, наоборот, весьма надменно, а третий, с лихо закрученными вверх усами и маленькой клинообразной бородкой, отличался на редкость общительным характером, стараясь всегда подольше задержаться подле насмерть перепуганных моряков. Наблюдая за привидениями, моряки постепенно установили, что все три являются представителями флотов, осаждавших Севастополь в 1854–1855 годах. Особого вреда все три новых постояльца людям не причиняли, но их всё равно побаивались. Чтобы избавиться от нежелательного соседства, приглашали даже флотского священника, который, прочитав молитву, окропил помещения казарм святой водой. После этого призраки стали появляться реже, но всё равно не исчезли. Минула революция, Гражданская война, а они всё так же неприкаянно бродили по коридорам и лестницам огромных Лазаревских казарм. В годы господства воинствующего атеизма все три призрачных «оккупанта» приободрились, ибо вслух говорить о них было просто запрещено, и уже пугали по ночам не набожных унтер-офицеров, а вполне просвещённых комсомольцев. О призраках, впрочем, потихоньку говорили в матросских курилках, но официально что-то заявлять боялись. А затем была Вторая оборона Севастополя 1941–1942 годов, и вновь Лазаревские казармы были почти полностью разрушены. После войны оказалось, что из трёх потусторонних обитателей казарм «выжил» лишь один — француз. Остальные два бесследно исчезли. Кто-то говорил, что они не выдержали бомбёжек и самоликвидировались, другие — что они просто подались к себе на родину, разочаровавшись в местном житье-бытье. А вот «француза» видели якобы вплоть до 70-х годов. По крайней мере, о своей встрече с «французом» именно в те годы рассказал автору один из ветеранов Черноморского флота, а тогда — заместитель командира учебного отряда по тылу. Призрак, по его впечатлению, вёл себя при встречах с людьми весьма миролюбиво и даже застенчиво. В случае с заместителем по тылу он просто прошёл по каким-то своим делам в десятке шагов от офицера и исчез в тёмном углу казармы. Как знать, может, устав от одиночества, он в конце концов также подался в родные края, а может быть затаился где-нибудь на чердаке и изредка всё так же совершает обходы старинного здания, тоскуя по старым временам и компании «разъехавшихся» друзей.