Однако ждать у моря погоды меня совершенно не прельщает. Тяну руку к гранатной сумке… и обнаруживаю полное ее отсутствие. Мало того, проведя рукой дальше, нащупываю расщепленное дерево приклада. Значит, этот стрелок оказался не таким косоглазым, как я предполагал. По крайней мере, лишить меня возможности побеседовать с ним на равных он сумел.

С поля снова грохочет винтовка. Надо же, Зайдель еще жив! Я чуть-чуть приподнимаю голову над землей.

Хлопок!

И я снова вжимаю голову вниз. Ибо этот хлопок не что иное, как хлопок капсюля-воспламенителя гранаты. Похоже, что этим ребятам надоело попусту палить по кустам, и они решили поставить на мне жирную точку. В общем-то, правильное решение. Наверное, я и сам в подобных условиях поступил бы точно так же. Весь вопрос только в том, куда летит граната. Если она летит в место моей предполагаемой засидки, то это еще полбеды. А вот если куда-нибудь в сторону, то очень бы хотелось знать, в какую именно. Но делать мне все равно в данной ситуации нечего, и я, оттолкнувшись локтем, по возможности тихо перекатываюсь вправо.

Не прогадал.

Взрыв ударил почти в том месте, где я раньше и лежал. Осколки, с визгом пробивая листву, прошлись над моей головой. Не успеваю я поднять головы, как практически там же грохает и второй взрыв. Прочистив уши, слышу треск кустов. Мои оппоненты покидают место схватки. Ну, собственно говоря, их можно понять: стрелявший по мне из засады наверняка видел, как полетели щепки от моего оружия, и вполне мог решить, что пуля разнесшая приклад, долбанула и меня тоже, так что далеко убежать мне удалось бы. Во всяком случае, жгучего желания убедиться в этом лично у них явно нет. Швырнули две гранаты и успокоились.

Надо думать, у этой парочки есть занятия поважнее. И я понимаю, какие это занятия. С поля откликаются ZB-26, сразу оба. По-видимому, пулемет противника доставил-таки нашему взводу некоторые ощутимые неприятности. Над моей головой злобно посвистывают пули — на этот раз уже свои. Впрочем, никому от этого не легче: невелика разница, от чьей пули сыграть в ящик. Так или иначе, а отсюда надо делать ноги и поскорее. Не ровен час, по этому лесочку долбанут всем взводом. Вот тогда-то мне и поплохеет.

— Макс…

Это ещё кто?

Карл? Так он жив? Вот это номер, а я уж числил его среди мертвых! Маскируясь за бугорками, спешу на голос. Точно, он жив. Кровь на груди пропитала шинель, но глаза у него открыты и в них светится такая тоска…

— Макс… не бросай меня…

Куда ж я тебя дену-то, дурак?

Быстро расстегиваю шинель и вытащив из кармана бинт, разрываю упаковку. Да, кровищи тут натекло… бинта может и не хватить. Обшариваю карманы Магерта и нахожу ещё одну упаковку. Теперь уже лучше.

Краем уха прислушиваюсь к перестрелке — она разгорелась не на шутку.

По нашему островку лупят уже изо всех стволов, только ветки на голову падают. И как тут теперь назад выползать?

Взваливаю тяжелое тело Карла на плечо и ползком двигаюсь к полю. Вставать страшновато — пули так и свищут над головой. Ну что ж… будем ползти.

Как ни странно, метров около ста я прополз достаточно спокойно. Ни одна пуля в моем направлении так и не прилетела. Зато, стоило мне всего чуть-чуть приподняться над травой, огибая пригорок, так со стороны островка в меня прилетела щедрая очередь. Слава Богу, мимо. Только комья грязи взлетели вокруг. Быстро сваливаюсь в ямку и осторожно укладываю раненого рядом. Надо передохнуть. Сюда пули не залетят, даже рикошетировать им тут не от чего, а передых мне совершенно необходим. Магерт тяжел, и тащить его дальше сил почти не осталось. Прислушиваюсь к перестрелке. Пулемет со стороны противника бьет все так же, короткими скупыми очередями. Судя по почерку, первый номер там — стрелок опытный. Представив себе, что сейчас происходит на позициях взвода, поеживаюсь. Противник бьет нам во фланг, и укрыться от его огня там нелегко. Уж больно выгодная у пулемета позиция. Судя по темпу огня и характерному звучанию — это станкач. А ведь такую штуку незаметно от леса не протащить!

Вывод?

Нас тут ждали. Пулемет заранее доставили на позицию и где-то там спрятали. Ведь мы могли и заранее осмотреть этот лесочек. А это значит, что и о нашем выходе сюда, противник знал.

И что же, где-то есть утечка?

Есть.

И этот поиск в лесу… тоже ловушка? Не факт, противник мог просто заранее подготовить возможные пути отхода. Это бандиты-то? Ну-ну… сталкивался я уже с такими вот «случайностями».

Стоп!

А где?

Черт, что-то вертится в голове.

Снова стонет Карл. Надо ползти дальше, тут вылеживать больше нечего.

Стоило только мне перевалить тяжелое тело Магерта через бруствер, меня подхватывают за руки и рывком втаскивают в укрытие. Раненого быстро куда-то уносят. Кто-то сует мне в руку флягу. Очень кстати, из меня сейчас веревки вить можно, даже не мяукну. Привстаю на коленях и оглядываюсь назад.

Ни фига ж себе! Это я столько прополз? М-м-да…

Снова сажусь на дно ямы. Где-то рядом, на периферии моего сознания ещё звучат выстрелы, татакают пулеметы. Но я уже не слышу гулких очередей станкача. Подавили?

Кто-то толкает меня в плечо.

Оборачиваюсь — Зайдель!

Живой, лицо в пороховом нагаре и разводах грязи, но живой!

— Как ты? — сую ему флягу.

Он, совершенно автоматически, делает глоток. Закашливается, но флягу не выпускает. Глотает ещё раз.

— Живой… тебе спасибо!

— За что?

— Если бы ты не выстрелил… я ведь уже собирался вылезать из той удобной ямки, представляешь?! Как подумаю, что сейчас лежал бы где-то в кустах…

— В кого стрелял-то?

Он озирается по сторонам — никого рядом нет.

— Да как тебе сказать… я и не видел-то никого, на звук стрелял. Но это — уже потом. А первые выстрелы — просто по кустам, по верхушкам. Я же не знал, где вы с Карлом.

— Я его еле вытащил.

— Что с ним?

— Штыковое ранение в грудь, чуть ниже правого плеча.

— Ух ты! Выживет?

— Откуда мне знать? Я не врач… сюда-то дотащить удалось, а вот дальше что будет?

Наверху раздаются торжествующие крики, и мы оба приподнимаем головы над бруствером.

Отходя в сторону далекого леса, по полю бегут маленькие фигурки. Одна, две, три… пятеро. Видно, что они тащат что-то тяжелое — пулемет?

— Усилить огонь! — кричит кто-то позади нас.

Мой товарищ только качает головой.

— У меня — всё.

— А я, — показываю на вспоротую пулей шинель, — остался вообще без подсумков, да и винтовку искорежило пулей.

Впрочем, стрельба быстро стихает — далеко. Бандиты отступили почти на двести метров, под прикрытием этого проклятого островка, так что их заметили, когда расстояние между нами уже превышало полкилометра. Не очень-то постреляешь на такую дистанцию, особенно, когда фигуры отходящих русских почти незаметны на фоне леса.

Словом, они ушли.

Оставить позицию без приказа мы не могли, так что и преследования не организовали. Мало ли… Возможно, в этом-то и состоял их замысел, кто знает?

Да и идти в атаку по полю, когда у противника есть станкач — не самая хорошая мысль. Наш взводный это понимал.

А ещё через четыре часа к нам вышли части, прочесывавшие лес. Они никого не нашли и не смогли захватить. Несколько раз их обстреливали оставшиеся незамеченными группы бандитов. Общие потери составили двенадцать человек только убитыми и около двух десятков ранеными. Было обнаружено и уничтожено два лагеря, увы, уже пустых. На этом фоне, потери понесенные нашим взводом — трое убитых и пятеро раненых — выглядели не так уж и плохо. Тем более, что при осмотре лесочка, откуда вел свою стрельбу станкач, наши парни обнаружили убитого — того самого пулеметчика. Он был одет в поношенную форму Красной армии, судя по знакам различия — сержант. Видимо, русские и отступили только после того, как он был убит. Второго такого стрелка у них не нашлось. Ещё кто-то из них был, по-видимому, ранен — мы нашли следы крови и остатки перевязочного материала.