Тони Ронберг

ПРОФЕССИЯ

1. ТУМАН

         В ноябре на столицу упал туман. Белое облако накрыло город по самые крыши многоэтажек, примяло стены, прилипло к стеклам офисов, разбросало машины по дорогам. И не уходило.

         Такого тумана город еще не знал. Самолетам не давали посадку, автомобили сталкивались в тумане и врезались в придорожные столбы.

         И в этом катастрофическом тумане она мне позвонила. И я прыгнул в авто и понесся – на звук ее туманного голоса. Кажется, ехал по встречной полосе, кто-то сигналил, светофоры все, как один, показывали белый свет.

         Я открыл дверь подъезда своим ключом и поднялся на восьмой. Позвонил, и она открыла так быстро, словно ждала меня около двери...

         Она всегда выглядит так, как будто слегка нездорова, озябла или сосредоточена на чем-то. Кажется, что от обычной жизни ее отвлекает мысль о чем-то необычном, что никак не дает ей покоя.

         Запахнула полы жакета и отступила, пропуская меня в квартиру. Одета дорого, но тоже как-то наспех – словно только что вернулась в обновках из бутика или собирается вечером выйти в свет, но еще не уверена, что именно в этом. Брючный костюм изящен, но... запахнут наглухо.

         У нее вытянутое лицо, бледное, с чуть розоватыми пятнами на скулах. Пепельные светлые волосы, обрамляющие овал мягкими линиями волнистых прядей. Серые глаза. Полные губы... губы... губы...

– Не смотри на меня так! – отступает она еще дальше.

         Ее зовут Эльза. Не Елизавета Георгиевна, как в паспорте, а Эльза... Генриховна, кажется. И по национальности она немка. Из русских, правда, немцев. Русская, но немка.

– Туман ужасный, – говорю я и сажусь в кресло.

– Да.

         Она подходит к окну и опирается руками о подоконник. За окном – белое облако.

– Не боишься? – спрашиваю я.

– Природных явлений? Или киллеров?

– Что мужу расскажут о моем визите...

– Пусть расскажут. Он знает, что я не занимаюсь с тобой сексом. Я не люблю секс. Мне этого не нужно.

         В ее фразе слово «секс» можно заменить на «кефир». Я не пью кефир. Я не люблю кефир. Кефир мне не кажется вкусным. Или на «метро». Я не пользуюсь метро. Мне не нравится метро. Я обхожусь без метро.

         Спицын уверен, что его жена – холодная женщина. Но я знаю, что она опытная, страстная, жгучая даже в тумане. Я обожаю ее! Обожаю...

– А где Спицын?

– В Нью-Йорке. Позавчера улетел, несмотря на туман.

– И что ты делала эти два дня... без него?

– То же, что и с ним. Работала, спала, немного ела... Как обычно, дорогой.

         «Дорогой» – это тоже просто так, привычно. Хотя, действительно, я дорогой мужчина. Мой автомобиль стоит сто тысяч долларов. Но, называя меня дорогим, она не вкладывает в это слово ни понимания моей ценности, ни душевной теплоты. Может, потому что автомобиль Спицына стоит триста тысяч. И потому что он – ее муж.

– Как твои курсы? – интересуюсь я вежливо.

         Для нее гендерный аспект – краеугольный камень мироощущения, поэтому я стабильно интересуюсь степенью ее реализации в социуме.

– Это не курсы. Это бизнес-школа британского университета.

         Если ей это помогает... почему нет? Даже Спицын не против.

– А твои дела?

– Гут.

– Ни о чем не мечтаешь?

– Только о том, чтобы Бог послал Спицыну побольше фрикеров.

– Кто такие?

– Хакеры телефонных сетей.

         Спицын – владелец крупнейшей мобильной сети в стране. 

– Как диггеры?

– Умница!

         Она, действительно, умница. И красавица. И тьютор бизнес-школы. Как много мы знаем новых слов, которые никак не выражают сути нашей жизни.

– Отчего туман такой? – спрашивает вдруг она. – Уже зима должна быть... 

– Зачем ты мне позвонила?

– Соскучилась.

– А Спицын?

– Он – нет.

– Как у вас?

– Обычно, – она улыбается. – Нормально. Жить можно. Дачу перестраивает. Пол с подогревом планирует. Вчера дизайнер приходил. Скучно это...

         Ей тридцать два года. Она хочет ребенка. Но не от Спицына. И, наверное, не от меня.

– Ты выглядишь усталой.

– Спасибо.

         Непонятно, зачем позвала меня. Чувствую только, что тяжесть от ее разговора спускается от сердца все ниже.

– Эльза, это тяжело очень...

– Что именно?

– Носить этот туман на плечах.

         И снова она улыбается.

– У всех так. Только одни носят туман, а другие – звезды. 

– Ты думала обо мне?

         Она молчит. Я подхожу и отрываю ее от белой пелены за окном.

– Я хочу тебя!

– Странная реакция.

– Есть препятствия?

– Я снотворного купила. Два пузырька.

– Зачем?

– Чтобы отравиться.

– Когда?

– Не знаю. В ближайшее время.

– Хоть позвони – попрощаемся.

– Ну вот я и позвонила...

– Дура!

         Никакая она не умница. И не красавица. Обычная психопатка, измученная неудовлетворенностью. Бледная поганка...

– Развестись не хочешь?

– А зачем? Мы и так не видимся. Он работает по полуночи. И встает в шесть утра.

         Да, Спицын всегда был маниакальным трудоголиком.

– И начнется это все: тебе – мне. Разводы, разделы, адвокаты...

– Я сам адвокат.

– Не в этом дело.

         Она словно тает в моих объятиях. Я перестаю ее чувствовать. Она обнимает меня, а я ощущаю только туман, приникающий ко мне все ближе. И до утра мы барахтаемся в этом тумане, выброшенные за границы реальности.

         А утром звонит мой мобильный, и я тянусь за ним, продолжая целовать ее плечи...

– С тобой все нормально, Илья? – спрашивает Маша.

– Не совсем. Небольшая авария.

         И предупреждаю ее вскрик, глядя на голую Эльзу.

– Ничего страшного. Сейчас машину починю и встретимся...

– Сволочь! – говорит на это Эльза, когда я отключаю мобильный. – Лжец. Пошляк. И бабник. Презираю мужчин. Грубые животные. Бездуховные, похотливые твари. Человечество совсем скоро сможет обходиться без мужчин. Вырожденцы! Дегенераты – все, как один! Жлобы бесчувственные!

         Я целую ее злые губы и поднимаюсь.

– Спицыну это скажешь. И привет от меня можешь передать.

– Пошел ты!!!

2. «ГАЛАКТИКА»

         Один из двоих говорит невнятно. Я не вижу ни того, ни другого, но у того, кто сидит дальше от меня, громкий голос и четкая дикция.

– Это дело на миллион. Ты понимаешь?

– Бу-бу, – отвечает его компаньон.

– И это очень опасное дело.

– Бу-бу-бу…

– А если кто-то что-то разнюхает…

– Бу-бу-бу…

– Так что – предельная осторожность!

– Бу!

         Это «Бу!» может значить «да», а может и «нет». Нормальные, вменяемые посетители не станут обсуждать в людной «Галактике» дело на миллион, о котором никто не должен разнюхать. Но с другой стороны – в «Галактику» не впускают незнакомых, ненормальных и невменяемых.

         В доказательство этого появляется Макс. В короткой кожаной куртке, торчащем из-под кожанки свитере с высокой горловиной и клетчатой кепке набекрень. Макс – стильный парень. Его вид доставляет мне стабильное визуальное удовольствие. Он моложе меня на девять лет, но я не завидую его молодости. Даже если бы мне было сейчас двадцать восемь – я никогда не решился бы нахлобучить такую кепку.

         Он высокий и тонкий парень. И его наряды очень его красят. Я отдаю себе отчет в том, что у меня правильные и четкие черты, что мои вещи пробиты известными лейблами, но стиля во мне  – ни на грош. А Макс, даже если бы заявился в «Галактику» в юбке, никто не сказал бы «пидор», сказали бы – «от Готье».

– Постой, не приземляйся, – останавливаю я его заход на посадку. – Загляни-ка за колонну и посмотри на чуваков. Кто такие?