Вы спасаете нас…

В помещении воцарилась тишина. Африканка лежала рядом с Сарой и смотрела, как ее кровь перетекает по трубке в бледную руку спящей белой женщины. Ребенок, почти полностью укутанный в одеяльце, спал, прильнув к плечу Барбари. Стенли убрал тряпку с эфиром и позволил Саре дышать чистым воздухом. Анна стояла около своей пациентки, пытаясь обнаружить признаки того, что в бледное лицо возвращаются тепло и краски жизни. Она сжимала безвольную руку пальцами, словно мать или подруга, — вот только сжимала она на самом деле запястье, место, где она чувствовала слабое биение пульса — хрупкое свидетельство того, что неподвижное тело на столе все еще цепляется за жизнь.

— Ну же, ну же! — шептала Анна. — Не оставляй нас, Сара…

Ее слова, похоже, дошли до сознания Сары и произвели нужное воздействие. Женщина медленно пошевелила головой, словно пыталась сбросить тяжелые оковы сна.

Анна наклонилась к ней. Веки роженицы затрепетали. Анна сделала знак Барбари принести ребенка и, взяв его на руки, держала так, чтобы крошечное личико попало в поле зрения Сары, как только она откроет глаза.

Анна наконец смогла рассмотреть ребенка. Личико его было все еще перепачкано кровью и смазкой, но она видела, что оно прекрасно, а черты его тонкие, можно сказать, эльфийские — как у Сары.

— Кто это? — спросила Анна у медсестры. — Девочка или мальчик.

— Дочь, — гордо ответила Барбари. — Прекрасная девочка. За нее дадут много коров.

— Сара, — позвала женщину Анна. — Вот твоя дочурка. Возьми ее.

Анна уже знала, как назовут ребенка. Керрингтоны перерыли всю Библию в поисках подходящего имени и наконец договорились, что это будет Дэвид для мальчика и Мэри для девочки.

Анна улыбнулся, любуясь ребенком.

— Мэри.

— Нет…

Все шесть человек, находившиеся в комнате, замерли: Сара заговорила.

Она широко раскрыла глаза. Удивленно осмотрелась, как разбуженный ребенок, не понимающий, где он находится.

Новорожденная захныкала, словно желая привлечь внимание Сары. Женщина уставилась на протянутый ей небольшой сверток. Снова замерла, как будто малейшее движение могло помешать ей сосредоточиться. Она смотрела на дочь с любопытством и удивлением. Разглядывала нос, глаза, щеки, брови. Наблюдала за тем, как крошечные ручки высвободились из-под одеяла, сжались в кулачки и замахали в воздухе. Она наслаждалась видом своего ребенка. Живого и здорового.

Прошло несколько минут, и она повернулась, ища взглядом Анну.

— Ты справилась, — прошептала она. — Ты спасла нас обеих.

Анна улыбалась.

— А теперь тебе нужно отдохнуть. Спокойно полежать.

— Я хочу, чтобы ты выбрала ей имя, — пробормотала Сара. — Ты тоже дала ей жизнь.

Анна покачала головой, не зная, что и сказать.

Глаза Сары закрылись, и она погрузилась в сон.

Глядя на ее умиротворенное лицо, Анна почувствовала, как в ней разливаются тепло и нежность.

«Наши отношения теперь станут другими, — подумала она. — После всего этого…»

Как только она это поняла, ее охватило ощущение благополучия. Ощущение принадлежности. Словно они с Сарой стали одной семьей. Не связанные кровным родством, но избранные, чтобы стать сестрами.

В помещении снова наступила тишина. Было слышно только, как двигается Стенли, проверяя давление и следя за процессом переливания крови. Как посапывает новорожденный. Дышат врачи и медсестры. Скрипит кожаная обувь. Шуршат, касаясь кожи, ткань…

Казалось, прошло очень много времени, прежде чем молчаливые размышления прервал звук двигателя «лендровера». Никто не пошевелился: в помещении царила совершенно иная реальность, а происходящее снаружи представлялось чем-то далеким и неважным.

«Кто-то должен пойти предупредить Майкла», — подумала Анна, но для нее была неприемлема даже мысль, что надо что-то сделать, а тем более объяснить мужчине, что здесь произошло. Что ей пришлось совершить…

Сара снова пошевелилась, словно ее сознание даже сквозь сон уловило звук двигателя возвратившегося домой «лендровера» миссии.

В следующую секунду в операционную ворвался Майкл — и замер, отчаянно пытаясь осознать то, что предстало перед его глазами. Он побледнел и явно не желал верить в увиденное. И он испытывал страх. Детский страх, глубокий и откровенный. Он переводил взгляд с неподвижного тела Сары на Анну и обратно.

Что вы натворили!

Эти слова не прозвучали, но они ясно читались на его лице.

Анна открыла рот — нерешительно, не находя слов. Отступила назад и оперлась спиной о стену. Вся сила, которую она собрала, словно испарилась при одном лишь появлении Майкла. Она теперь походила на мягкую тряпичную куклу, почти не способную стоять.

Она слышала, как Стенли заговорил с Майклом, — голос африканца был таким спокойным, таким ровным! Затем поняла, что оба мужчины склонились над Сарой, а потом подошли к Барбари, державшей ребенка. Она слышала, как медсестра-африканка описывает все, что случилось в спальне дома миссии и здесь, в операционной.

Кровь. Столько крови…

— Сто на пятьдесят, сестра Мейсон. — Слова Стенли пробились в ее сознание, понятные и требующие ее реакции: он назвал ей уровень кровяного давления — напомнил, что ее работа еще не закончена. Она все еще несла ответственность, а Сара все еще оставалась ее пациенткой.

— Спасибо, — слабо пискнула Анна. — Это хорошо.

Это действительно было здорово. Кризис миновал. Сара вынырнула из предательских вод и оказалась на приятной и безопасной отмели.

Ребенок проснулся и закричал — это был громкий, здоровый вопль. Этот звук, похоже, задел какие-то струны в душе Майкла, заставив его осознать, что произошло за время его отсутствия. Он повернулся лицом к Анне, его глаза заволокло слезами.

Она не заметила, как он оказался возле нее. Его руки легли ей на плечи.

— Анна, — срывающимся голосом произнес он и замолчал. Он все еще не мог говорить.

Она молча смотрела на него.

— Я сделала все, что могла, — сказала она наконец. Рыдания разрывали ей грудь, сдавили горло так, что ей стало трудно дышать. — Я так испугалась!

Майкл крепко обнял ее. Вцепился в нее и заодно помог ей устоять на ногах.

Анна положила голову ему на плечо. Уловила запах пыли и пота, исходящий от его кожи. Почувствовала, как его слезы проложили мокрую дорожку по ее щеке. Позволила ощущению его близости вытеснить все остальные чувства, изгнать запах, вид, привкус крови и страха. Смыть все это.

Позабыв обо всем, она позволила себе упасть, соскользнуть в долгую и целебную неподвижность.

ГЛАВА ДЕВЯТАЯ

Нa следующий день, когда волнение улеглось, Сара снова попросила Анну выбрать имя для ребенка, которого она благополучно пустила в мир. Майкл не стал возражать, и потому Анна с удовольствием согласилась. После долгих раздумий она назвала маленькую девочку Кейт. Просто Кейт — не Кэтрин. Анна не знала никакой другой Кейт, это не было имя подруги или какой-либо известной личности. Ей просто понравилось, как звучит это короткое яркое имя.

Из-за кесарева сечения Сара была так слаба и измучена, что вскоре стало очевидно: сама она заботиться о ребенке не сможет. И тогда родители обратились к Ордене с просьбой оставить прежнюю должность экономки и взять на себя роль няни. Хотя темнокожая женщина обходилась без пеленальных столиков, марлевых подгузников и фланелевых пеленок, воспитывая собственных девятерых детей, она выполняла свои новые обязанности с большим тщанием. Она понимала, что маленькая белая девочка родилась в чужой стране, где даже воздух, который она вдыхала, и земля у нее под ногами были незнакомыми и опасными.

Также они решили, что Анна переедет из хижины в дом, чтобы быть рядом с Кейт ночью. Она спала теперь во второй спальне дома миссии, и возле ее кровати стояла колыбелька новорожденной. Она лично следила за тем, чтобы противомоскитная сетка всегда была плотно подоткнута под матрац и чтобы ножки колыбельки стояли в банках с керосином — таким образом спящий ребенок был защищен от змей, скорпионов, муравьев и клещей.