Апокрифические апокалипсисы

Иудейская и христианская апокалиптика

Имя «Откровения» или «Апокалипсиса» мы привыкли относить к одному произведению — письму, в котором апостол Иоанн рассказывает единоверцам о потрясающем видении, явившемся ему однажды на острове Патмос. Сменяющие друг друга картины этого видения — Господь Бог в окружении двадцати четырех старцев, снятие семи печатей, семь ангелов с семью трубами, битва архангела Михаила с драконом, семь чаш гнева, небесный Иерусалим — остаются в памяти всякого, кто читает Откровение Иоанна, и среди всех книг Священного Писания именно эта выделяется напряженностью повествования, необычностью и загадочностью, и в первую очередь через нее всегда хотелось людям проникнуть в будущее, понять, что ждет наш мир. Недаром само греческое слово «апокалипсис» вошло во многие языки как синоним мировой катастрофы, гибели всего творения.

Но первоначально «апокалипсис» означало просто «раскрытие», а в уточненном смысле — «раскрытие будущего, сокрытого от людей»: «Откровение Иисуса Христа, которое дал Ему Бог, чтобы показать рабам Своим, чему надлежит быть вскоре» (Откр.1:1).

Однако не забудем и вот о чем. В канон Нового Завета входит 27 писаний. Это Евангелия, Деяния, Послания — и Апокалипсис Иоанна. Четыре Евангелия и 21 Послание с первого же взгляда выдают жанровое своеобразие; Деяния в Новом Завете одни, и Апокалипсис один, но они также легко отличимы от Евангелий и Посланий. [1]Итак, перед нами четыре жанра первохристианской литературы. Если мы проследим дальнейшее развитие этой литературы, то найдем множество произведений, которые носят имя «евангелий», «деяний» и «посланий», но не вошли в канон и были большей частью не рекомендованы Церковью к чтению во время богослужения, а часто и прямо запрещены.

Не исключение тут и апокалипсисы, их мы тоже найдем среди апокрифической литературы [2], но у этого жанра есть существенное отличие. Евангелия и Деяния сложились как жанры в среде первых христиан, и все апокрифические тексты такого рода берут за основу канонические образцы. Апостольские послания тоже обладают специфическими чертами, от которых не отказывались и авторы апокрифов. Но практически ни один из позднейших апокалипсисов не подражает Откровению Иоанна — мы находим лишь некоторые общие черты. Объясняется это тем, что апокалиптика сложилась как жанр до появления христианской литературы. И более того: возникнув еще в эпоху Ветхого Завета и сформировавшись в ее последние века, апокалиптика оказала очень значительное влияние на тех людей, которые жили в Иудее в одно время с Иисусом Христом и многие из которых стали первыми христианами. В литературе раннехристианской жанр откровения лишь продолжил свою жизнь. И до Апокалипсиса Иоанна, и после него возникали такие писания, которые были похожи в чем-то существенном; одни из них были более яркими и оригинальными, другие — менее, и среди всех этих писаний Иоанново Откровение предстает, можно сказать, одной из высочайших вершин горного хребта.

Неповторимость Апокалипсиса Иоанна не означает, что должны быть преданы забвению другие памятники иудейской и христианской апокалиптики — напротив, благодаря столь выдающемуся творению вся эта литература приобретает для нас особый интерес.

Первые апокалиптические тексты иудаизма нужно искать в книгах ветхозаветных пророков, ведь пророчество имеет более всего сходства с апокалипсисом.

Впрочем, следует сразу оговориться:, пророчество, пусть даже очень мрачное, каких множество у Исайи, Иеремии, Иезекииля, у малых пророков, само по себе еще не апокалипсис. Пророк предвидит и предрекает будущее, апокалиптик же — «последние времена» и конец света. И если пророк даже говорит о вмешательстве Самого Господа Бога, которое приводит к торжеству праведного еврейского народа над нечестивыми язычниками, то все-таки здесь еще не хватает важнейшего элемента апокатиптики — не хватает эсхатологии. [3]И вот, при чтении книг пророков мы постоянно встречаемся с футурологией (то оптимистической, то пессимистической), но очень редко — с настоящей эсхатологией.

Не вдаваясь в обсуждение спорных вопросов библейской хронологии, мы тем не менее можем уверенно сказать, что один из первых текстов, где Ветхий Завет говорит языком апокалипсиса, — это главы 24–27 в Книге пророка Исайи. [4]

Пророк рисует страшную картину: «Господь опустошает землю и делает ее бесплодною; изменяет вид ее и рассеивает живущих на ней… Земля опустошена вконец и совершенно разграблена… Сожжены обитатели земли, и немного осталось людей… Плачет сок грозда; болит виноградная лоза… Прекратилось веселие с тимпанами, умолк шум веселящихся; затихли звуки гуслей… В городе осталось запустение и ворота развалились… Земля сокрушается, земля распадается, земля сильно потрясена; шатается земля, как пьяный, и качается, как колыбель, и беззаконие ее тяготеет на ней; она упадет, и уже не встанет» (Ис.24:1-20).

Это уже не пророчество о судьбах Египта, Тира или Вавилона — разрушение и запустение суждение всей земле! Но мучения этих дней предвещают наступление того дня, которого ожидали праведники, страдавшие от засилья грешников — Дня Суда: «На пути судов Твоих, Господи, мы уповали на Тебя; к имени Твоему и к воспоминанию о Тебе стремилась душа наша» (Ис.26:8).

Господь Сам низойдет на Сион, и тогда не только «цари будут наказаны», но «покраснеет луна, и устыдится солнце» (Ис.24:21–23). Суд совершится в Иерусалиме, но Бог явится сюда не только для иудеев, но и для язычников. Он «сделает на горе сей для всех народов трапезу из тучных яств, трапезу из чистых вин, из тука костей» (Ис.25:6). Люди будут судимы по делам их — кара ждет нечестивцев, награда — праведников. Но что это за кара, и что за награда? Ведь большая часть людей, живших на земле со времен Адама, уже умерли — все равно, были они добрыми или злыми. Очевидно, множество праведников должно погибнуть и в последние дни, которые описывает пророк. И Книга Исайи дает ответ на этот вопрос: тот, кто был предан Господу, кто жил праведной жизнью, — они воскреснут для новой жизни: «Оживут мертвецы Твои, восстанут мертвые тела… и земля извергнет мертвецов» (Ис.26:19). Но силам зла уже не подняться — они останутся в преисподней, в мрачном Шеоле: «Мертвые не оживут, потому что Ты посетил и истребил их, и уничтожил всякую память о них» (Ис.26:14).

Апокалипсис Исайи — очевидно, первое место в Библии, где ясно сказано о воскресении мертвых. Во всем Пятикнижии об этом нет ни слова; псалмы, говорящие об этом, позднего происхождения, и только в 1 Книге Царств пророчица Анна, мать Самуила, произносит в молитве: «Господь умерщвляет и оживляет, низводит в преисподнюю и возводит» (1 Цар.2:6). Но вера Анны в то, что Бог может воскресить умершего, — это еще не обетование всеобщего воскресения праведников, которое мы находим у Исайи.

Вообще, о Шеоле, месте обитания мертвых, в Ветхом Завете говорится чрезвычайно скупо. Это место скорее напоминает греческий Аид, как он изображен, например, в гомеровской «Одиссее» — тени людей пребывают здесь, не претерпевая мучений, но и не зная радостей; эту загробную жизнь и нельзя, собственно, назвать жизнью. О преисподней не говорится и в Книге Исайи; однако весть о грядущем воскресении должна была вызвать в душах людей желание узнать, что ждет человека сразу после его смерти.

Таким образом, пророчествуя о гибели мира, Божием суде и воздаянии, состоящем в воскрешении праведников для новой счастливой жизни, Апокалипсис Исайи обозначает основные темы будущей апокалиптики, и в том числе Откровения Иоанна.

Другой древнейший апокалипсис — небольшая Книга пророка Иоиля, которую считают одним из самых художественно совершенных писаний Ветхого Завета. [5]