Она снова прижала руки к груди, словно защи­щаясь, а в голове у нее эхом звучали его слова. Нет, вовсе не второй шанс, а просто дела, из-за которых они оказались вместе. Боже, как она могла так забыться!

—Майкл, пора опомниться!

—Тебе или мне?

—Обоим. Мы здесь не затем, чтобы крутить роман!

—Почему нельзя совместить то и другое? — Он успокаивающе поднял руку, заметив всплеск ярости в ее глазах. — Знаю, возможно, это не этично. Между прочим, я весь в напряжении. Мне трудно думать еще о чем-нибудь, кроме те­бя и того, что скрывается под твоим халатиком!

Она вспыхнула. Вряд ли он успел получить об этом представление, хотя минуту назад она бук­вально прилипла к его телу.

—Уже поздно, и я собираюсь спать.

—Звучит обнадеживающе!

—Одна. — Она открыла дверь и застыла в ожидании.

Майкл какое-то время пристально смотрел на нее.

—Надеюсь, у тебя нет ничего серьезного с этим типом, который прикатил к тебе, не так ли?

—С кем?

—Неплохо! Ты даже не помнишь его имя!

—Конечно, помню. Грег Рафферти, — сказа­ла она поспешно. — Он хороший друг! — Ни за что на свете она не пожелала бы признаться, что сравнивала их и сравнение оказалось не в пользу Грега. Майкл и без того слишком высокого мне­ния о себе.

—Просто друг? — настаивал он.

—Это тебя не касается.

—А если касается?

—Нет! — Она вздохнула. — Видишь ли, Майкл, возможно, я создала у тебя неверное представление о наших отношениях. Припиши это моему любопытству.

—Любопытству? — повторил он, не веря сво­им ушам. — Вот оно что!

—Ну, мне, как и тебе, любопытно было уз­нать, сможем ли мы поладить друг с другом че­рез столько лет.

—Согласен, и ответ на этот вопрос оказался положительным. Между нами что-то есть, Лайза, и гораздо серьезнее, чем любопытство. Ты про­сто боишься признаться себе.

—Будь добр, уходи, а? — сказала она, не в силах сдержать отчаяние в голосе.

—Я ведь не отвечаю твоим требованиям, — продолжал он, словно не слыша ее слезной мольбы, — ни требованию содействовать твоей карьере, ни требованию зарабатывать большие деньги, ни твоим представлениям о преуспева­ющем мужчине!

—Все верно. Ты действительно мне не подхо­дишь. Ты слишком… — она замешкалась, подыс­кивая нужное слово, но так и не смогла най­ти. — Ты слишком счастлив, — сказала она, на­конец.

Услышав это, он разразился смехом.

—Я слишком счастлив! Ты, мой школьный товарищ, ставишь мне это в вину?

—Я поясню, что имела в виду. Ты восприни­маешь все в шутку. А жизнь не шутка, Майкл! У меня есть цели, которых я добиваюсь, образ жизни, который меня устраивает. Я не желаю вносить сумятицу в свои дела, проводя время с человеком, для которого не существует приори­тетов, который не признает упорного труда ради того, чтобы добиться успеха в жизни.

—Я тоже упорно тружусь.

—Когда? Между шутовством и развлечени­ями?

Улыбка сбежала с его лица.

— По крайней мере, в моей жизни есть все. А у тебя? Как насчет любви? Или ты и к ней под­ходишь со своими деловыми мерками?

—Нет, хотя бы потому, что я в ней не нуж­даюсь. Для меня работа на первом месте, а все остальное — на втором.

—Откуда это в тебе?

Она взглянула на него с настороженным вы­зовом.

—Что ты имеешь в виду?

—Почему работа тебе все заменила? Не свя­зано ли это как-то с твоим отцом, с твоей семь­ей?

— Почему ты так решил? Он пожал плечами.

—Потому что ты работаешь в компании, ко­торую организовал твой отец, и чуть ли не с фа­натизмом заботишься о своей репутации именно там. Давит ли отец на тебя, чтобы ты добивалась успеха, высоко держала его марку, честь семьи и все такое прочее?

—Нет, он не требует ничего подобного. Ты вряд ли сможешь это понять, — сказала она бес­помощно.

—А ты попробуй, объясни! — Он протянул руку, взял ее за подбородок и поднял ей голову так, чтобы она смотрела прямо ему в глаза. — По-моему, тебе необходимо с кем-то поговорить. Я прямо вижу, как твои мысли путаются, вижу, как ты держишь себя в ежовых рукавицах и как бы ты вела себя, будь твоя воля. Может, не надо так уж себя насиловать? Может, существует разумный компромисс?

Его слова были настолько точны, что Элиза­бет вздрогнула, как от боли. Никто еще никогда не понимал, с какими противоречивыми чувства­ми она подходит ко всему на свете. Но он оши­бается насчет компромисса. Если только она хоть в малом даст себе волю, ей никогда не добиться поставленных целей, и она так и останется сред­ней сестрой в семье — ни то ни се, всеми забы­тый ребенок.

Слезы ручьем хлынули из глаз, и она отстра­нилась от него.

—Компромисс исключается, Майкл! Это не для меня.

—А я думаю, что возможен. Я думаю, что в тебе есть многое такое, о чем ты даже не дога­дываешься. А иногда у тебя просто нет выбора. Ты должна брать то, что жизнь тебе предлагает.

—Выбор всегда есть, — заспорила она.

—Ты не права. — Он покачал головой с серьезным видом. — Возможно, со стороны ка­жется, что я легко принимаю жизнь, но это по­тому, что я знаю, как много в ней преходящего. Не то чтобы меня ничего не волновало, просто я стараюсь за второстепенным не упустить из поля зрения то, что более существенно. Ты же настолько серьезно ко всему относишься, что мне страшно думать, что произойдет с тобой, ес­ли ты потерпишь неудачу.

—Неудачу я потерплю, если только дам уве­сти себя в сторону, позволю тебе победить. Разве ты не этого хочешь? Ты стараешься отвлечь ме­ня, пускаешь в ход свои чары, чтобы заставить меня отказаться от борьбы за заказ.

—Ты так думаешь? У тебя в голове даже большая каша, чем я предполагал, если ты мо­жешь смешать поцелуй, которым мы только что обменялись, с какой-то грязной тактикой.

—Майкл, пожалуйста! Мне и так плохо, не изводи меня!

—Наоборот, я стараюсь тебе помочь. Между нами что-то происходит. Ты не можешь отмести очевидное в сторону и делать вид, что ничего не замечаешь.

—Мы соперники, Майкл! Мы выступаем друг против друга. Для меня это главное!

— Соперничество не будет длиться вечно.

— Разумеется, — согласилась она, сверля его глазами. — Но когда с ним будет покончено — покончено будет и с одним из нас, и я не ду­маю, что это пройдет бесследно.

Он щелкнул пальцами.

— Вот в чем дело! Человек, который, возмож­но, возьмет верх над тобой, тем самым переста­нет для тебя существовать, поэтому ты доволь­ствуешься теми, кто тебя ничем не задевает, как тот тип, с которым ты была вечером.

Элизабет вздохнула. Судя по всему, Майкл так просто не уйдет. Тот факт, что он совсем близко подобрался к правде, вызвал у нее жела­ние выставить его вон и хлопнуть дверью у него перед носом. Она не хотела выслушивать его больше ни под каким видом.

— Возможно, ты прав, — сказала она, нако­нец. — Однако вернемся к тебе. Я допускаю, что между нами было какое-то притяжение, чистая физиология, ничего больше, но считай, что все уже позади. Ты совершенно испортил мне школьные годы, — ее голос внезапно дрогнул, и глаза наполнились слезами, — всякий раз, когда я пыталась чего-то добиться, всегда вмешивался ты. Мне приходилось рассказывать дома, что я вновь проиграла, что все потеряно. В такие мо­менты я тебя действительно ненавидела. И хуже всего было то, что тебя это совершенно не вол­новало. Ты упивался своими победами.

Она покачала головой. Ей казалось, что после таких ее слов Майкл вылетит за дверь, но он да­же не шевельнулся.

— О Лайза, я не знал! — Он заключил ее в жаркие объятия, не обратив внимания на слабый протест. — Тогда мы были детьми. Если я и вы­ступал против тебя, то только потому, что ты са­ма вдохновляла меня, хотелось в чем-нибудь от­личиться. Я никогда не думал о том, каково при­ходится тебе. Внешне ты всегда выглядела такой уравновешенной, знающей себе цену! К стыду своему, за внешней стороной я больше ничего не видел.

— Да, зато теперь видишь. — Она фыркну­ла, чувствуя, как ее раздирает желание, чтобы он убрал свои руки и чтобы он обнял ее покрепче.