Все мужчины в той или иной степени кажутся выдающимися до тех пор, пока не вломят вам.

  - Кира, детка, не смеши. Ты, должно быть, что-то напутал. Пушкин - этот не тот, кто выиграл чемпионат по идиотизму, а великий русский поэт.

  Он зарычал и швырнул меня на кофейный столик. С легкостью, как щепку. Как долбанную щепку. Содержимое электрочайника оказалось на моем животе. Острая боль заставила меня закричать. У меня был ожог, но не было возможности уменьшить боль и предупредить отек.

  Кофейный столик перевернут, вокруг валяются стики сахара, кофе, пакетики чая, пластиковые стаканчики и ложки. И я среди всего этого, как утка в яблоках, корчащаяся от боли и беззвучно плачущая.

  - Вставай. Считаю до 'трех', и если ты не встанешь, я подойду и помогу тебе, врубаешься? Поверь, ты не хочешь, чтобы я помогал тебе подняться.

  Что да, то да.

  - Великолепная трепка. Боже, ты и детей с котятами тоже бьешь?

  Главное - по задаче за раз. Согнуть коленки, помочь себе руками, закусить губу. Такие, в общем-то, сложные задачи, как подняться на ноги после того, как тебе разбили рот и швырнули на столик, требуют особого подхода. Главное - не переусердствовать.

  - Хорошая девочка, - похвалил Кира, глядя на меня с высокомерным снисхождением, что, черт возьми, ни в какие ворота не лезло. - Если мы поспешим, то поспеем как раз к завтраку.

  - Ранний завтрак? Я не жаворонок, - сказала я, не проникнувшись его словами.

  - Нет, не жаворонок, а не жилец, - блеснули кривоватые зубы. - Неплохая конура, собака. Если тявкнешь кому-то хоть слово, я вернусь и проломлю твой сраный уродский череп. Усек, собака?

  Роман что-то ответил. Я не расслышала, что, но Кирилл удовлетворенно крякнул.

  - Госпожа Реньи, прошу на выход.

  Я пожалела, что не перезвонила ни Луке, ни Багаме. Никто не знал, где я. Полный провал. И теперь я не получу ни желанные часы сна, ни помощи.

  Воскресенье. Поход в Церковь мне не светит, зато я составлю компанию завтракающему Зарипову. Надеюсь, глазуньи не будет. Терпеть не могу глазунью.

ГЛАВА 29

  Без пяти семь утра, а Ренат Зарипов уже сидит за прелестным столиком оформленного в средиземноморском стиле кафе и размешивает кофе в маленькой чашечке. Кроме него и двух стоящих по стойке 'смирно' официантов и шеф-повара, в заведении никого не было.

  На Зарипове был темно-синий костюм с иголочки, серый шелковый галстук, запонки и пуговицы для воротничка из одного комплекта - винтажные, платина с россыпью льдинок. Волосы зачесаны назад и уложены в прическу 'я ворочаю грязные дела с металлами'. Я не знала, чем занимается Зарипов, но догадывалась, что с такими запонками уж точно не преподаванием в университете. Сразу видно, откуда Кирилл черпал вдохновение, сегодня утром крутясь перед зеркалом. Ради меня Кириллу пришлось проснуться ни свет ни заря. Вечно я создаю всем неудобства.

  Зарипов положил руки на белую скатерть и разгладил невидимые складки. Пахло выпечкой, свежемолотым кофе и недосмотренными снами. В глаза будто песка насыпали. Полтора часа сна не в счет. Блин, обещаю бросить в компост часть своего дурного настроения, если меня угостят кофе. Угрызения совести и пластыри уже там, в компосте.

  Кира отодвинул стул и, когда я села, положил руки мне на плечи. Зарипов улыбнулся, и улыбка была добрейшей. Кирилл стал поигрывать моими волосами. Официанты и шеф-повар наблюдали за происходящим с отсутствующими лицами. Маски - вот что это было. Какой эмоции под этими масками было больше - страха или неловкости - утверждать не берусь.

  - И часто вам приходится завтракать столь рано, Ренат? - спросила я, преисполненная вежливого внимания.

  Зарипов кивнул Кириллу. Блондин убрал клешни с моих плеч и сделал два шага назад. Маленьких шага. Я, впрочем, оценила предоставленное мне личное пространство. Я же не неблагодарная скотина, верно? Блондин стоял за моей спиной, как дрессированный пуделек, и сверлил взглядом мой затылок. Его чрез меру пристальное внимание к моему затылку ощущалось покалыванием, растекающимся по телу.

  - Увы, чаще, чем хотелось бы. Но кто рано встает...

  - К тому приходит мордоворот с женской кличкой и утверждает, будто знает, кто такой Александр Сергеевич Пушкин. Ну не чудо ли?

  - ...тому Бог дает, - закончил Зарипов. Он выразительно смотрел мне за спину. Наверное, я должна сказать ему 'спасибо' за то, что тяжелые кулаки Кирилла не опустились на мою бедную головушку.

  Я полуобернулась к блондину:

  - В самом деле, прекрати упорствовать, красавчик. 'Му-Му' написал не Пушкин.

  - Харизма, достаточно, - сказал Зарипов мягко.

  Я наслаждалась выражением бессильной злобы на лице Кирилла. Он бы убил меня, не дергай Зарипов за поводок. Послушный мальчик. Я могла глумиться и не получать за это по морде. Естественно, до поры до времени. Но знаете что? Я собиралась насладиться каждым мгновением, пока не стукнет это 'до поры до времени'.

  - Уютное кафе, - сказала я, улыбнувшись Зарипову. Трудно улыбаться с раскровяненым ртом, но моя школьная учительница часто повторяла, что я старательная.

  Квадратная толстогубая физиономия Зарипова засветилась от благодарности. Резиновые губы растянулись в улыбке. Похоже, эмоция была неподдельной.

  - Выражаю надежду, что вам понравится в моем кафе еще больше, когда вы позавтракаете со мной.

  Его кафе, значит. Тогда ясно, почему заведение открыто в такую рань, но кроме нас, нет никого, а персонал стоит как на линейке, боясь дохнуть, глядя на нас с Зариповым как на иконостас.

  - По правде говоря, я бы ограничилась чашкой кофе.

  - Обижаете, Харизма, и в первую очередь не меня, а Яноша.

  - Да, господин Зарипов, - сказал мужчина в белом фартуке. По всей видимости, шеф-повар Янош собственной персоной.

  - Сильно? - спросила я у Яноша. Он посмотрел на меня, будто только что увидел. - Я спрашиваю, Янош: сильно обижаю?

  Повар сглотнул слюну и кивнул.

  Я пожала плечами:

  - Меньше всего хочу обижать кого-то. Ренат, так уж и быть, я составлю вам компанию за завтраком.

  Ага, типа у меня был выбор.

  - Я и не подозревал, что ты нашла время курнуть с утреца, - прошипел блондин.

  Зарипов приподнялся на стуле, глядя поверх меня:

  - Кирилл!

  - Если эта с-сука...

  - Уймись, - рявкнул Зарипов. Первое отнюдь не элегантное проявление эмоций. Гол в ворота противника. Трибуны вопят во всю мощь легких! - Госпожа Реньи - наша гостья и я не хочу, чтобы у нее сложилось нехорошее мнение о нас.

  - Боюсь, Ренат, нехорошее - не совсем точное слово. Вы наняли человека убить меня. Нехорошее мнение? Несомненно. Насколько нехорошее? Настолько, что меня тошнит от вашего сладкоголосого губошлепства.

  Сильная рука схватила меня за волосы и впечатала мою голову в столешницу. Была скатерть белая, а стала красная. Фокус-покус.

  - Выйди! - Зарипов стоял возле стола и указывал в сторону двери. Не мне, не мне, успокойтесь, а старине Кириллу. Я бы тоже не прочь выйти, разумеется, при условии, что шалун Кирилл останется здесь.

  - Но она...

  - Кирилл, я не намерен повторять дважды.

  - Прошу извинить меня, господин Зарипов.

  - Ах ты, гадкий, ах ты грязный, неумытый поросенок! - тихонечко засмеялась я вслед блондину. Его плечи и шея были напряжены до предела. Он не обернулся, что далось ему путем нечеловеческих усилий.

  Я коснулась носа и не почувствовала ничего, кроме растекающегося покалывающего онемения. Горячая кровь заливала верхнюю губу, капала с подбородка на скатерть, на мои джинсы. Один из официантов принес мне белое вафельное полотенце. Я взяла полотенце, не забыв поблагодарить его.

  - Что на завтрак? - спросила я.

  Зарипов со вздохом сел обратно за стол. Второй официант принес новую скатерть. Я так понимаю, теперь надо держать свой кровоточащий и, надеюсь, не сломанный нос подальше от белых поверхностей. Я же не хочу никому испоганить аппетит, правда? Я согнулась пополам и отхаркнула сгусток крови в полотенце. Зарипов принял вид 'ничего не видел, ничего не слышал'.