Я перевела дух. Из всего, сказанного ею, это было единственное, что искушало меня.

«Я не без милосердия МакКайла» — мягко сказала Синсар Дабх. «Сострадания не было во мне, но я вижу это в тебе. Я учусь. Я развиваюсь. Может все-таки есть что-то хорошее от Короля в тебе. Может твой человеческий характер во мне. Ты делаешь меня добрее, более великодушнее. Я делаю тебя сильнее, менее хрупкой».

Воспоминания роились в моей голове. Я знала, Книга просеивается через них, манипулируя мной. Она нашла образы Бэрронса, когда он показывал мне в пустыне умирающего на его руках мальчика. Она приукрасила то, что Бэрронс рассказывал мне о своих врагах, почти утопила меня в образах варваров, пытающих и убивающих ребенка снова и снова.

После этих образов, отца шагающего через вечность, все время охотящегося, чтобы освободить своего сына и даровать ему покой.

И себе.

«Он давал тебе все, никогда не прося ничего взамен. До сих пор. Он будет умирать за тебя снова и снова. И все о чем он просит тебя, это свободы для сына».

Я не могла спорить с тем, что она только что сказала.

«Открой меня МакКайла. Обними меня. Используй по своему усмотрению, ради любви. Как может, данная с любовью вещь, быть плохой? Ты сама говорила — это намерение определяет действие».

И эти слова, были в высшей степени искушением: подобрать Книгу, открыть ее и прочитать, найти заклинание, чтобы Бэрронс смог упокоить своего ребенка, потому что я бы сделала это по благим причинам. Даже Бэрронс сказал, что зло не состояние, это выбор.

Темный Король не доверял сам себе иметь такую власть, содержащуюся на страницах Синсар Дабх. Могла ли я?

Я смотрела на нее, обдумывая.

Ирония, точное определение: как-то Бэрронс сказал что то, чем я хочу обладать, мне будет не нужно, когда я буду этим обладать.

Если бы я подняла ее — даже с самыми благими намерениями своего сердца — заботило бы меня освобождение ребенка, с того момента как открыла бы обложку? Заботилась бы о Джеке и Рейни, о мире, о самом Бэрронсе?

«Глупые страхи, моя дорогая МакКайла. Ты свободна. Я только долото. Ты скульптор. Используй меня. Сформируй свой мир. Будь святой, если хочешь: выращивай цветы, спасай детей, защищай беззащитных зверюшек».

Было ли это так просто? Могло ли быть, правдой?

Я могу сделать мир совершенным.

«Это несовершенный мир, Мак», — я почти слышала рев Бэрронса.

Это так. Изрядно подпорченный. Полный несправедливости, которую надо исправить, плохие люди и тяжелые времена. Я могла бы всех осчастливить.

«У тебя есть амулет. С помощью которого, ты всегда сможешь меня контролировать. Ты всегда будешь сильнее меня. Я всего лишь книга. А ты, по настоящему живая».

Она была просто книгой.

«Возьми меня, используй меня. Это то о чем Бэрронс всегда тебе говорил — То, что ты выбираешь и определяет тебя. Ты делаешь выбор. Его ребенок страдает. Так много страданий в этом мире. Ты можешь прекратить их все».

Я смотрела на нее, скрестив руки. Было трудно. Больно. Он и его сын непрерывно страдали и продолжат страдать каждый день, вечность. Пока я не получу заклинание уничтожения, которое я обещала ему.

«У меня есть такое заклинание. Мы вместе упокоим ребенка. Ты будешь его спасителем. Мы освободим его этой же ночью. Открой меня, МакКайла. Открой себя. Я была неуправляемой. Ты будешь меня учить».

Я, хмурясь, кусая губы. Смогу ли я управлять Синсар Дабх? Укажет ли моя человеческая природа на необходимые границы? Я устремилась внутрь, в поисках своего сердца, души. То, что я там нашла, выпрямило мой позвоночник и распрямило мои плечи.

— Я могу, — сказала я, — Я могу сделать тебя лучше.

«Да, да, сделай это сейчас. Возьми меня, обними меня, откройся мне, — шептала она. — Люблю тебя МакКайла. Люби и ты меня».

Я не могу ждать ни минуты. Я потянулась за Синсар Дабх.

Глава 48

Под моими руками книга была ледяной, но пламя рубинов согревало мою душу.

Я касалась Синсар Дабх.

И от этого прикосновения у меня перехватывало дыхание. Как будто мы были близнецами, разделенными при рождении, и наконец-то воссоединились. Я ждала этого всю жизнь. Только держа ее в руках, я была полноценна. Я прижала ее к своей груди, вздрагивая, дрожа от волнения. Темная песнь стала строиться внутри меня. Книга была пальцем, а я была винным влажным краем тонкого хрустального бокала. Она скользила вокруг, создавая мелодию, которая шла из глубины моей израненной души.

Я нежно пробежала пальцами по украшенному драгоценностями переплету.

Я чувствовала огромную силу, содержащуюся в ней. Она наполняла меня воздухом, увеличивалась внутри меня, пьянила, кружила голову. Ребенок, которым я была, не знал, что правильно, а что нет, все еще был внутри меня. Еще в утробе матери, мы должны развиваться нравственно. Я подозреваю, что какая то часть нас остается на этом пути до самой смерти.

Мы выбираем. Каким это все будет.

Когда я прекратила прижимать ее и отодвинула от себя так, чтобы полюбоваться ею, красные руны, спрятанные в одной из моих ладоней влажно запульсировали, увеличились и защелкнули маленькие присоски на ней, охватывая и запирая переплет.

«ЧТО ТЫ ДЕЛАЕШЬ» — закричала Синсар Дабх.

— Делаю тебя лучше.

Я начала плакать, продолжая черпать кровавые руны с гладкой черной поверхности моего озера. Я хотела Книгу так же, как хотела дышать. Теперь я знала, почему она охотилась на меня. Я была бы совершенным хозяином для нее. Мы были созданы друг для друга. С ней я бы никогда ничего не боялась. Отвергнуть ее было самым трудным, что я когда-либо делала в своей жизни. Еще более горьким было осознание того, что с каждой руной, которую я выдавливала на обложку и переплет, я обрекала Иерихона и его сына на жизнь в вечном аду.

«КАК ТЫ СМЕЕШЬ ОБМАНЫВАТЬ МЕНЯ?»

— Нервируешь меня.

Я хотела содрать с обложки руны, раскрыть Книгу, взять заклинание уничтожения. Но я не отважилась. Если я приоткрою золотую с черным и красным обложку, хоть на чуть-чуть, темная песня вылетит и поглотит меня.

Они сказали: она обречет мир.

Меня соблазняли, так соблазняли. Я хотела вернуть Алину. Хотела восстановить стены. Хотела, чтобы Дэни была невинной и юной, а не убийцей моей сестры. Я хотела быть героем для Иерихона Берронса. Я хотела освободить его от бесконечной боли. Смотреть в его глаза, идти в будущее с надеждой и, возможно, с улыбкой сейчас, и потом.

«ТЫ СКАЗАЛА, ЧТО МИР НЕСОВЕРШЕНЕН»

— Так и есть.

Я выдавила другую мокрую руну на обложку.

Но это был мой мир, наполненый хорошими людьми, такими как мой отец и мать, как терпиливая Кэт, и инспектор Джейн, и теми, кто всегда делает свою работу и улучшает его. Невидимые могут заполнить нашу планету, но нашей расе давно нужно было обьединиться перед угрозой, и направить наш праведный гнев на них.

Это было страдание, но также и радость. Эта радость была в промежутке между какими-то двумя событиями, что происходили в жизни. Этот мир был реален, хоть и несовершенен. Иллюзия не может его заменить. Я предпочитала трудную жизнь в реальности, чем сладкую жизнь во лжи.

Я перевернула Книгу и стала выдавливать руны на обратную сторону.

Ее голос стал глухим, и слабым.

«Он будет ненавидеть тебя»

Это был сокрушительный удар. Я задыхалась, от той мысли, что Бэрронс посвятил свое существование поискам, а я отвернулась от него. Я же обещала.

Я говорила ему, что мы найдем способ, и обманула. Невозможно было вырвать заклинание такой мощи из Синсар Дабх. Оно никогда не всплывало на поверхность, и она не отдаст мне его добровольно. Даже сейчас это было обидно, но она учла все риски и заманивала посмотреть меня глубже.

Она давала мне то, что было мне необходимо, чтобы оставаться в живых и подтолкнуть меня к слиянию с ней, принять ее, позволить ей конролировать мое тело. Она знала, что я хотела, но никогда не даст мне этого, пока я не сольюсь с ней полностью. Если бы я приподняла обложку на какие-то несколько дюймов, только чтобы быстро глянуть заклинание, это был бы конец.