Беспокоят отца и вновь созданные сельхозуправления, как бы они не скатились на «райкомовские» рельсы понукания: «Следует умерить пыл администраторов, работающих в производственных управлениях, в обкомах и облисполкомах, не допускать, чтобы специалистами командовали. Надо с уважением относиться и поддерживать то, что открыто наукой и апробировано практикой. Необходимо при решении практических задач проявлять терпение, не допускать административного зуда. Надо прежде самим учиться, а не подменять научные учреждения и поучать других. Если мы будем поучать, командовать агротехникой с Луны, тогда нам не нужны ученые, достаточно администраторов. Но такой, с позволения сказать, “метод” руководства высмеян еще до нашего рождения знаменитым русским писателем Салтыковым-Щедриным».

И тут же отец возвращается к «проблеме» чистых паров, его недавнюю поддержку позиции Наливайко в споре с Бараевым особо ретивые начальники восприняли как руководство к действию и начали их искоренение. Отец начальников одергивает, рекомендует не изводить чистые пары, где они полезны — пусть останутся, а чтобы начальников не занесло в противоположном направлении, добавляет: «но этого не следует узаконивать». Другими словами, в каждом хозяйстве надо решать проблему в зависимости от местных условий.

В другом месте отец предлагает не возить молоко в города, а перерабатывать его в колхозах. По тем временам — идеологическая крамола. Экономисты-традиционалисты не считали правильным укреплять «отживающую свой век» кооперативную форму собственности крестьянина-колхозника, так как будущее за собственностью общенародной, государственной. Но отца в первую очередь интересовала не идеология, а эффективность.

Отец предлагает поменять стратегию снабжения овощами больших городов. Поставлять, не как сейчас, из пригородных хозяйств, они не везде хорошо растут, а везти оттуда, где собирают высокие урожаи. Сейчас у нас появляются такие возможности, есть транспорт, начинают производить холодильники на колесах.

В одной из записок отец предлагает наладить выпуск счетных машин для совхозов и колхозов. Они им потребуются, чтобы сводить баланс и главное, считать прибыль. «Прибыль» — слово еще несколько лет тому назад о почти неприличное, мелькает все чаще.

Делится он и своим личным печальным опытом применения модных, только входящих в практику, еще не очень освоенных гербицидов. Их тогда считали панацеей от всех бед. Отец в то лето увлекся горохом, по мнению ученых, дающим, после кукурузы, лучший силос. Засеял им лужок на даче в Горках-9. На беду горох зарос сорняками. Отец решил побороть их новомодным симазином. И поборол… вместе с горохом. На поле не осталось ни сорняков, ни посевов. Одни пожухлые желтые стебли. В расстройстве отец позвонил своему помощнику Шевченко. Приехав на дачу, Андрей Степанович посочувствовал отцу и объяснил, что все правильно. Симазин создан американцами для защиты кукурузы и других злаков, и только их, остальные растения, в том числе и горох, для него «сорняки», их гербицид уничтожает без остатка. Ожегшись на симазине, отец предупреждал всех остальных: «Проявите осторожность, первым делом прочитайте инструкцию».

Тут же он задается вопросом: «Что же дало повышение закупочных цен на сельскохозяйственную продукцию, насколько выросли доходы и как используются эти средства?»

И уж совсем неожиданное: «Партийным и советским работникам надо проявлять сдержанность, не декларировать, не давать указаний, по какому рецепту лечить ту или иную болезнь, как это делают некоторые писатели, вступившие в спор с учеными-медиками, с медицинской наукой, — предостерегает отец. — Кроме вреда это ничего не принесет. «Речь идет о дискуссии в Литературной газете “О лечении рака”». Писатели выступили в поддержку знахарей, обещавших сотворить чудо. Традиционная медицина возмутилась, завязалась полемика медиков с литераторами.

Но главное, что занимало отца в тот год, — как дальше реформировать экономику. Иначе народное хозяйство с мертвой точки не сдвинуть.

В отпуске с Захир Шахом

В конце июля отец берет меня с собой и отправляется на машине в отпуск, в Крым. Первая остановка в Туле, затем в Орле. Там он съезжает с шоссе, осматривает посевы на полях и следует в Курск. Здесь отца интересует город Железногорск, где только что заработал железорудный разрез, началась эксплуатация Курской магнитной аномалии. Затем еще одна остановка в его родной Калиновке. Из Калиновки путь лежит в Кременчуг, там уже собрались энергетики и украинское начальство на открытие Кременчугской ГЭС.

В Кременчуге отец пересел на пароход и в сопровождении украинских руководителей спускается по Днепру вниз в Днепропетровск. Там он совещается с металлургами, заезжает на ракетный завод к Михаилу Кузьмичу Янгелю, осматривает его межконтинентальную ракету Р-16. В Днепропетровске отца дожидается открытый ЗИЛ. Весь следующий день, 31 июля, он проводит на полях Херсонской области, затем на стройке Северо-Крымского канала.

Только 1 августа мы наконец добираемся до крымской государственной резиденции на берегу Черного моря в Ливадии.

В Крыму отцу предстояло провести часть отпуска вместе с королем Афганистана Мухамедом Захир Шахом. Отец его давно «обхаживал». И не просто так. Нейтрально-дружественный Афганистан сулил Советскому Союзу немалую экономию: не придется тратиться на укрепление среднеазиатских границ, на строительство авиационных и ракетных баз, на содержание дислоцированных в тех местах войск. Эти средства можно использовать с большей пользой там же, в Средней Азии, на ирригацию, хлопок и рис. Монархия или не монархия в Афганистане, и что за монархия — отца особенно не беспокоило.

В 1955 году, когда они с Булганиным впервые посетили Кабул, отец приглашал короля приехать отдохнуть в Союз, нахваливал крымские пляжи, а особенно охоту в Крымских горах (король слыл заядлым охотником). Захир Шах слушал отца, улыбался, но лето проводил на своей вилле в Италии. К Советскому Союзу он относился настороженно, экономическую помощь принимал неохотно, даже на предложение построить бесплатно в Кабуле хлебозавод ответил отказом.

После повторного визита отца зимой 1960 года король чуть оттаял, принял в дар хлебозавод, а вот теперь согласился приехать в Крым поохотиться. Да не один, а с наследником, принцем Мирваиз Шахом.

6 августа отец встречал короля на пороге своей резиденции. Все четыре дня, отведенные на «охоту», они почти не расставались. Отец ублажал короля, как мог, ездил с ним в горы над Ялтой, правда, там стреляли не столько по оленям, сколько на стенде по тарелочкам, но настроение от этого не ухудшалось. Отец возил короля осматривать достопримечательности Крымского побережья, затем они катались на катерах, но основное время проводили сидя на пляже под тентом, беседовали.

Пока главы беседовали, мы, молодежь, развлекались на свой лад. Я тогда увлекся водными лыжами. Каждый приход катера к даче, мне вызывать его не полагалось, использовал, чтобы прокатиться хоть разок. По случаю визита короля катер торчал у соседнего пирса целый день, и я уговорил принца встать на лыжи. Кататься он не умел, но с разрешения короля — он же наследник, согласился попробовать. Мы с Мирваизом часа полтора барахтались в воде, принц то не мог вырваться из воды, то вставал на лыжи, но через минуту падал. Обычная история, знакомая каждому новичку, осваивавшему воднолыжное развлечение.

Король на берегу тем временем отвечал отцу невпопад, напрягаясь, внимательно следил в бинокль за нашими кувырканиями в море. Наконец он не выдержал, дипломатично пояснил отцу, что ему хочется вблизи посмотреть, как его сыну удается обуздать водные лыжи, и они направились ко второму катеру, пришвартованному у пирса. Во время поездок отца с королем вдоль побережья его использовала охрана. Наконец Мирваизу удалось продержаться целый круг, и король знаками показал: «Хватит». Принц попытался протестовать, лыжи ему понравились, но воля монарха — закон. Отец с Захир Шахом вернулись к своим шезлонгам, снова стали что-то обсуждать.