«Мы не можем рассчитывать на энтузиазм людей, — пишет отец. — Дома имеют плохой вид, мало современных зданий, построенных с применением новых материалов. Много бараков. Строительство школ, детских садов, яслей ведется с нарушениями типовых проектов. Заводские поселки производят неприятное впечатление, постройки одноэтажные, растянуты на несколько километров. Вношу предложение принять Постановление об организации строительства в целинных районах».

Постановление приняли, дела немного поправились. В общем, как говорится, — лучше один раз увидеть, чем сто раз услышать.

Отец заключает записку экономикой, говорит о комплексных бригадах на хозрасчете. Ему они представляются некими почти независимыми ячейками, самостоятельно производящими продукцию и имеющими заработанные средства в своем распоряжении. Однако с выводами он и тут не спешит, предлагает «ученым экономистам серьезно проанализировать новые явления, сделать научные выводы и рекомендации о наиболее эффективном, рациональном ведении хозяйства».

В записке отец много места уделяет деталям, пишет о заинтересовавших его конкретных новшествах, делится впечатлениями о встречах.

На этом отец закончил подготовку к посевной, но в Москве ему не сиделось.

1961 год — юбилейный. 5 мая 1961 года начались торжества по случаю сорокалетия установления советской власти в Армении. Хрущев там почетный гость, выступает с поздравлениями, а по завершении официальной церемонии едет в самую знаменитую в те годы Бюроканскую обсерваторию посмотреть на звезды, поговорить с ее основателем, не менее знаменитым астрофизиком академиком Виктором Амазасповичем Амбарцумяном, специалистом по нестационарным звездам и газовым туманностям, первым обнаружившим новый астрономический феномен — звездные ассоциации. Отец провел у Амбарцумяна почти целый день, разрезал красную ленточку и осмотрел новый, только что смонтированный ленинградцами телескоп, прослушал лекцию о последних достижениях науки о звездах, попил с астрономами чаю.

На следующий день отец не мог отказать себе в удовольствии проехаться по полям и, не заезжая в Ереван, прямиком отправился в Тбилиси. Грузины, вслед за армянами, праздновали свое 40-летие. Отец уже посетил Грузию в феврале, но побывать в Ереване и не заехать в Тбилиси! Снова юбилейные речи, а после них посещение электровозостроительного завода, в те времена самого современного в стране, и чайных плантаций Кахетии.

15 мая отец возвращается в Москву, а уже 28-го, поездом, отправляется в Вену на встречу с Президентом США Джоном Кеннеди. Два дня проводит в Киеве, встречается с украинскими руководителями, затем посещает могилу поэта Тараса Шевченко в Каневе. 31 мая отец останавливается в столице Словакии Братиславе.

3 и 4 июня в Вене идут непростые переговоры, лидеры двух стран не договариваются почти ни до чего, но происходит главное: они знакомятся.

5 июня отец возвращается самолетом в Москву, там его уже поджидают Президент Индонезии Сукарно, премьер-министр Лаоса принц Суванна Фума и лаосский принц Суфанувонг. Отцу есть чем их порадовать, единственное достигнутое в Вене соглашение напрямую касается Лаоса. Кеннеди пообещал не проводить политику военного вмешательства в их дела.

6 июня отец поздравляет Сукарно с шестидесятилетием, и они вместе уезжают на два дня в Ленинград.

24 — 25 июня отец снова в Алма-Ате, на праздновании 40-летия образования Казахстана. На самом деле, 20 августа 1920 года образовалась Киргизская Автономная республика в составе Российской Федерации, а в июне 1921 года, в новой автономии прошла первая партийная конференция. К этой дате и пристегнули торжества. Казахстан, как и Киргизия, получил статус союзной республики только 5 декабря 1936 года. Так что праздновать следовало не 40-летие, а 25-летие, и не одним казахам, но киргизам тоже. Но казахское руководство делиться праздником с соседями не захотело, и даже во всех документах задним числом переименовали Киргизскую Автономную республику в Казахскую. Отцу обо всех этих хитростях хозяева не сказали, а киргизы дипломатично промолчали. Куда им после распашки целины тягаться с Казахстаном? Празднества прошли по высшему разряду, снова речи, поздравления, затем поездка по хлопковым полям.

27 июня отец в Москве принимает премьер-министра Вьетнама Фам Ван Донга.

Козлов «на хозяйстве»

В отсутствие отца дела государства вершил Козлов. Он, естественно, регулярно звонил Хрущеву, советовался по наиболее важным, по его разумению и выбору, вопросам. Отец ежедневно получал почту, подписывал решения и постановления, но московская кухня варилась без него и, в некоторой степени, помимо его.

В этом — противоречие не только авторитарного, но и демократического правления: сидя в столице, не узнаешь правды о жизни в стране, а долгое отсутствие в центре грозит потерей власти. Универсального рецепта на этот счет нет, каждый действует по собственному разумению: те, кому дороже власть, держатся за свое кресло в столице, кто печется о стране — всегда в разъездах.

К Козлову отец относился с полным доверием, более того, вскоре стал его полуофициально представлять иностранным гостям как своего преемника. Козлов и действовал соответственно, постепенно забирал членов Президиума в свои руки. Одни сопротивлялись, другие с готовностью подлаживались. Особенно переживал возвышение Козлова Микоян, один из двух первых заместителей отца по правительству. Он — патриарх революции, человек мудрый, сам претендовал на ведущую роль. А тут какой-то Козлов. Но Микоян на лидера не тянул. Отец ценил и уважал Микояна, относился к нему с искренней симпатией, считал его своим другом, но передоверять ему власть опасался. Он понимал, что Микоян, изворотливый переговорщик, сделает все, чтобы в трудный момент избежать принятия решения, сам себя заговорит. А когда спохватится, окажется поздно. Так он своими бессчетными компромиссами, довел в 1956 году Венгрию до кровопролития.

Микоян держался по отношению к Козлову ровно, даже дружески, как и Козлов по отношению к Микояну, но все окружающие понимали, что это лишь видимость. Анастас Иванович ревновал. Когда они оставались наедине, пытался настроить отца против Козлова: он-де и сталинист, и подхалим, и на руку нечист. Отец понимал, что движет Микояном, и на его слова не реагировал. А когда тот стал особенно настойчив, даже бросил в сердцах: «Не делайте из Козлова козла отпущения».

Став вторым лицом в государстве, а в отсутствие отца исполняя обязанности первого, Козлов начал жесткой рукой «наводить порядок». Там, где отец сомневался, а Микоян уходил в сторону, Козлов шел напролом как танк. По сути дела, он тоже занимался реформаторством, но на свой манер. С приходом Козлова в ЦК запретительные, ужесточающие, наказывающие указы посыпались как горох из прорвавшегося мешка. Естественно, он не принимал их единолично, но инициировал, уговаривал отца, проталкивал голосование на Президиуме ЦК. Каждый из законопроектов, казалось, устанавливал чуть больше необходимого порядка в каком-то одном конкретном аспекте. Но, собравшись вместе, они выстраивали не в хрущевскую, а скорее сталинскую, репрессивную вертикаль власти. Вот только несколько примеров.

4 мая 1961 года, в годовщину победы Козлова над Кириченко и Игнатовым, выходит Указ Президиума Верховного Совета СССР «Об усилении борьбы с особо опасными преступлениями, за которые допускается применение смертной казни, в том числе за хищение государственного имущества в особо крупных размерах».

Освободившись от «сталинского» страха, когда даже за взятую с поля горсть колосков отправляли на многие годы в лагеря, советские граждане все активнее воровали друг у друга, а в первую очередь у государства. Ведь государственное — оно ничье, общее. Обкрадывали предприятия, магазины, колхозы, кооперативы. Рядовые тащили по мелочам, а начальники, не все, но многие, брали по-крупному. В 1960 году кражи и хищения составили 44,5 процента от общего количества правонарушений.