Голю понюхал гладившую его незнакомую руку, подался в сторону и переставил ногу.

—

Рада! Держи свою записку! — вскрикнула крестьянка, поднимая с земли смятую бумажку.

В самом деле, Голю, обнюхивая бесчувственную Марийку, наступил на оброненную ею бумажку.

Рада схватила записку, развернула ее дрожащей рукой и быстро пробежала глазами.

—

От Бойчо! — воскликнула она и, схватившись за грудь, замерла.

Записка была без подписи и содержала всего-навсего две строки:

«Спустился с гор. Принеси или пришли одежду и сведения. Как можно скорей!» Подписи не было.

Рада прочитала эти строки раз, другой, третий и тут только с трепетом заметила, что записка написана на чистой половине того самого письма, которое она в те страшные часы послала Огнянову через Боримечку. На этом клочке бумаги, оторванном Бойчо, сохранилась даже подпись «Рада», написанная карандашом. Слезы брызнули из глаз у девушки.

—

Ну, что в бумажке-то сказано? — спросила Стайка.

—

Жив, жив, сестрица! — задыхаясь, проговорила Рада. Стайка радостно засмеялась.

—

Жив учитель! Я же тебе говорила, что эта чернуха ничего не знает, только зря языком трепала про учителя…

— Жив, жив, Бойчо, жив, сестрица! Скажи Гинке, что мне стало дурно и я ушла… А про записку ничего не говори. И Рада побежала к бахчам.

X. Любовь-героизм

Прежде всего Раде необходимо было на свободе собраться с мыслями и быстро принять решение. Она спряталась неподалеку, за купой деревьев, скрывавшей ее от взглядов, и стала напряженно обдумывать положение. А положение было критическое. Жизнь Бойчо висела на волоске, он ни о чем не подозревал, а ведь тот человек, которого видела цыганка, это, несомненно, он… Да, да, конечно, он! Поэтому надо как можно скорее предупредить его об опасности и помочь ему спастись. Но для нее, девушки, это была нелегкая задача, — все поля вокруг были теперь безлюдны, и там рыскали одни лишь башибузуки в поисках добычи. Волосы встали дыбом у Рады при одной мысли о встрече с этими злодеями. Но, когда речь идет о спасении Бойчо, ее ничто не остановит… Силой любви своей она отразит и удары судьбы, и козни людей… Да, она пойдет к нему, не медля ни минуты… Но он просит принести одежду, обыкновенную одежду мирного человека, чтобы не возбуждать подозрений… Переодетый, он сумеет войти даже в Бяла-Черкву… Как же быть? Где сейчас искать одежду? Кто согласится подвергнуть себя опасности и отдать свою? Да и где взять время на поиски, если каждая минута дорога?.. И тут только Рада вспомнила о том, о чем следовало спросить себя в первую очередь: а где же скрывается Огнянов? В записке об этом ничего не сказано. Надо полагать, что Марийке он свою тайну доверил, но из предосторожности велел сообщить ее Соколову на словах… А Марийка уже убежала. И как это Раде сразу не пришло в голову спросить Марийку, где Бойчо? Слава богу, что она хоть от полицейского узнала, что он в Монастырской долине. Правда, Монастырская долина велика, но Рада ее обшарит вдоль и поперек и найдет Бойчо. К несчастью, у врагов большое преимущество, им не придется тратить много времени на поиски, они точно знают, где он ждет ответа на свое письмо… Но она найдет Бойчо, она опередит врагов, намного опередит, потому что у нее вырастут крылья… Одного лишь она не может сделать — достать одежду. А ему прежде всего нужна одежда!.. Боже, боже… А время летит так быстро… И посоветоваться не с кем.

Все эти мысли и соображения пронеслись у нее в голове с быстротой молнии. Рада решила покинуть свое укрытие и поспешить в Монастырскую долину. Прежде чем уйти, она внимательно огляделась. Сквозь листву деревьев она рассмотрела, что у садовых ворот стоит человек в большом фесе, одетый в европейский костюм из серой грубошерстной ткани. Сначала Рада приняла его за Стефчова. Но нет, этот был пониже ростом, и весь его облик был другой… Наконец она узнала слепого Колчо. Сердце ее затрепетало от радости, хотя, в сущности, Колчо, слепец, мало чем мог помочь в таком деле. Но, по крайней мере, Рада могла с ним посоветоваться. Сам бог, видно, послал сюда Колчо.

Но вот Рада с испугом увидела, что Колчо перешагнул порог и входит в сад.

Она громко крикнула:

—

Колчо, Колчо, погоди! — и стрелой помчалась к нему. Колчо, услышав крик, остановился.

В одно мгновение Рада очутилась возле него.

—

Колчо!

—

Рада! Тебя-то я и искал, — сказал слепой. И, подойдя к ней вплотную, шепнул: — Бойчо жив!

—

Жив, жив, Колчо! — подтвердила Рада, еле переводя дух.

—

Он, наверное, в горах, — добавил Колчо.

—

Нет, Колчо, он спустился в Монастырскую долину.

—

Неужели правда, Рада? — взволнованно проговорил слепой.

—

Там, там, Колчо, он и теперь там. Я получила от него записку… Просит одежду; ему нужна одежда, Колчо… О нем уже дали знать туркам, его видели цыгане… Но я побегу предупредить его… Он убежит… Его не поймают… Но ему нужна одежда, — не то люди всюду будут догадываться, что он из повстанцев… Боже, боже… А время не ждет!

 Пока Рада отрывисто и чуть не плача говорила о своих тревогах, Колчо уже нашел выход.

—

Одежду достать можно, Рада, — сказал он.

—

Ах, Колчо, говори скорей! Где же мы ее достанем?

—

Тут поблизости, у одного товарища.

—

Только поскорее, Колчо…

—

Постой здесь минуточку. И Колчо торопливо ушел.

Рада, стоя под навесом ворот, нетерпеливо ждала. Прошло не более двух минут, но ей они показались часами. К тому же она боялась, как бы кто-нибудь не вышел из сада и не застал ее одну в таком волнении. Из груди ее невольно вырвался стоп.

В этот миг к ней подошла какая-то девочка с узлом в руке.

Слепой увязал в этот узел фес, длинный сюртук и брюки из серой грубошерстной ткани. Две-три минуты назад все эти вещи были на нем.

Добрая душа! Он предусмотрел еще кое-что, о чем Рада в своем смятении позабыла: в узле лежал каравай хлеба, а в карман сюртука было вложено сто грошей.

Но Рада даже не развязала узла. Она выхватила его из рук девочки и бегом пустилась на север через бахчи.

— Боже мой, боже милосердный! — с горечью шептала она. — Он меня и видеть не хочет!.. Чем я перед ним провинилась? А я его так люблю!..

Как уже говорилось, поля были безлюдны. Только башибузуки маячили кое-где. Никто из болгар не отваживался выйти из города, а для девушки, да еще одинокой, опасность была еще страшнее, еще грознее.

Но Рада об этом и не подумала.

У великой любви есть лишь одно мерило — самопожертвование.

XI. Башибузук

Спрятавшись в пустой мельнице, Огнянов ждал появления кого-нибудь из товарищей или хотя бы Марийки.

Эта заброшенная полуразрушенная водяная мельница стояла одиноко на дальнем возвышенном конце долины, невдалеке от грохочущего водопада, и за нею не было больше никаких строений.

В стенах ее, там, где раньше были окна и двери, зияли дыры, часть крыши была снесена ветрами.

Стоя у этих дыр, Огнянов держал под наблюдением тропинку, которая шла вдоль реки до самого водопада и справа от него поднималась в горы.

Он ждал долго, сгорая от нетерпения и беспокойства; но часы проходили, перевалило уже за полдень, а долина, насколько хватал взгляд, все еще была безлюдна.

Огнянов не знал, что и подумать.

Грозная неизвестность тревожила его все больше, беспокойство нарастало.

Он старался отгадать причину задержки. Но худшее, что приходило ему в голову, было, что Марийка просто не нашла ни доктора, ни Бырзобегунека, быть может, вынужденных скрываться. Огнянов и не подозревал о той грозной опасности, что уже нависла над ним, не догадывался, что о его возвращении уже знают и друзья и недруги, не знал, что судьба его зависит от того, кто явится раньше — друзья или враги.