Она уже решила быть с ним. Если только так она сумеет выбросить его из головы, вырвать из сердца и положить конец порочным фантазиям. Если только так она докажет самой себе, что в его постели она не найдет удовольствия.

— Позволишь? Я не буду спешить. Буду нежен. Очень осторожен с тобой. Я не позволю своему демону поднять голову. Тебе не придется причинять мне боль.

Он одним махом выложил все причины, по которым она должна была отдаться ему, как будто продумал каждый ее довод против.

— Я…я…

Она ожидала, что ей надо будет резать его. Это было бы отвратительно. Не так ли? А теперь он хотел медлительности и нежности? Без боли?

— Что ты хочешь, чтоб я делала с тобой?

Сможет ли она дать ему необходимое при таком развитии событий? Сможет ли он позабыть о ней после?

— Люби меня, хотя бы в этот краткий миг.

Она тихонько охнула. Что, если побывав в его постели она захочет еще? Еще сильней его возжаждет? Не сможет жить без него?

«Медленно и нежно» могут сыграть с ней злую шутку, еще сильнее привязав к нему.

— Зачем медленно? Зачем нежно? — она поняла, что спрашивает.

— Раньше женщинам начинало слишком… нравиться то, что они делали со мной, — сказал он. — Потом они желали причинять боль всем окружающим. Я не хочу, чтобы эта же участь постигла тебя. Сегодня я собирался переспать с другой и убедиться, что не повлияю на нее. Если бы она не изменилась, то я смог бы спокойно прийти к тебе, не опасаясь последствий. Если бы я испортил ее, то знал бы, что должен держаться от тебя подальше. Но я не могу сохранять меж нами дистанцию

Испугавшись, она медленно попятилась.

Опустив руки, он глядел на нее с мукой в глазах. Девушка остановилась, открыла рот, чтобы сказать… что?

Она точно знала, что должна сказать.

Нет.

Им надо подождать пока он вновь не будет нуждаться в боли, потому что только так она сумеет выбросить его из своих фантазий. И не будет хотеть причинять боль кому-либо. Но ей вспомнился момент — разве это произошло только вчера? — когда она укусила его. И ей это понравилось.

«Ты знаешь, с чем будешь иметь дело. Ты готова»

Ее соски уже мучительно затвердели, а коленки подгибались. Меж ног сочилась влага, и в животе порхали бабочки, пробуждая каждую клеточку, затрагивая каждый нерв.

— Сегодня, — сказал она. — Только сегодня. Завтра…

Рейес шумно выдохнул, хотя она и не замечала, что все это время он стоял, затая дыхание.

— Завтра ты сможешь меня вновь ненавидеть.

Глава 18

Парис рассказал остальным о видениях, что были у него в храме, и все решили, что именно ему было суждено их узреть, так как это его кровь смешалась с дождевыми потоками.

Люциен перенесся в крепость и не вернулся.

Сабин тысячу раз пытался дозвониться до Рейеса — безрезультатно, отказавшись от этой идеи он связался с Торином, который сообщил им, что тот ушел на танцы.

Танцы? Не похоже на обычно угрюмого Рейеса.

Парис гадал, приложила ли Даника к этой перемене свои ручки.

Как Рейес отреагирует на новость, что его женщина должна сыграть главную роль в поиске ларца Пандоры?

Слоняясь по своей временной спальне, Парис запустил руку в волосы.

Остальные занимались укреплением их арендованного жилья. Он должен был быть с ними, должен помогать. У него было больше причин, чем у других, остерегаться Ловцов. Все же когда его друзья заметили, что он не наблюдает как приказано за мониторами, а витает в облаках, они недружелюбно отослали его прочь.

Не возражая, он покинул суетную гостиную, будучи счастлив посвятить немного времени самому себе. Мысли его находились в полном беспорядке, непрестанно кружась и возвращаясь к одному и тому же.

Что если. Что если Сиену можно вернуть?

Что если ему просто надо попросить об этом богов?

С тех пор как Титаны сбежали из Тартара и победили Олимпийцев, завладев небесами, они причиняли ему и его товарищам только зло.

Они приказали Аэрону убить смертных женщин, а за отказ прокляли воина безудержной жаждой крови.

Они безжалостно преследовали Анью и обрекли ее на смерть.

Они позволили Сиенне погибнуть.

«Нет, это ты позволил ей погибнуть».

Возразить было нечего, но — проклятье! — как же он ненавидел вспоминать об этом.

Походило на то, что новые боги принимали его интересы так же близко к сердцу, как и их предшественники. Но в отличие от равнодушных Олимпийцев, Титаны стремились к преклонению и обожанию. А Парис мог дать им это. Разумеется, что не бесплатно.

«Хватит ходить. Действуй».

С колотящимся от волнения сердцем он преклонил колени. Ковер с начесом оцарапал его голые ноги. Он снял всю одежду, желая никоим образом не оскорбить изменчивых, как море, богов.

Если один — двое или трое — из них действительно придут к нему, а он оскорбит их, его могут покарать. Еще больше, чем сейчас. Его могут ввергнуть в Ад, уничтожить или заставить сделать нечто, что он не захочет выполнять.

— Стоит рискнуть, — пробормотал он, напоминая себе о цели.

Сжал кинжал в левой руке так, что костяшки побелели.

Сейчас или никогда.

Занес кинжал как можно выше. Серебристая сталь поблескивала в отблесках горящей на столике свечи. Кого ему попытаться призвать? Мозг кипел, перебирая возможные имена созданий, которых Парис изучал последнюю неделю, готовясь обыскивать храм.

Крона, воинственного царя? Крон поймет силу и будет уважать ее. Но он, скорее всего, ненавидит Повелителей, и именно он приказал убить Анью.

Рею — жену Крона? Парис ничего не знал о ней.

Гею, землю-родительницу? Она, возможно, проявит наибольшую заботу о его положении. Океана, бога вод?

Тетис, любящую Океана?

Мнемозину, богиню памяти?

Гипериона, бога света и отца солнца?

Фемиду, богиню справедливости?

Нет, Фемида в узилище, как упоминала Анья. Много тысячелетий назад она помогла Олимпийцам свергнуть Титанов. Едва заняв трон, Крон посадил ее под замок.

К кому еще мог он обратиться?

Феба, богиня луны.

Атлас, некогда удерживающий весь мир на своих плечах.

Эпиметей, бог запоздалых мыслей. Предполагалось, что он был самым глупым из всех богов.

Прометей, бог предусмотрительности. Вот он уж точно понимает, что такое жестокие муки. Он провел тысячи лет на скале, и еженощно его печень поедало воронье только для того, чтобы та выросла снова и снова могла быть съедена.

Мифология — обманчива. Смертным известны лишь куски и обрывки истины, щедро пересыпанные фальшивыми историями.

Парис, изгнанный с Олимпа много веков назад, не знал чему верить. Не ведал, кто наисильнейший, самый любимый и наиболее презираемый.

Назови он не то имя… призывая тем самым врага…

Возможно, было бы разумно призвать женщину, поскольку едва ли кто-то устоит пред демоном Разврата.

Но попытайся он соблазнить жену бога…

Анья рассказывала ему, что Уильям спал с Герой, и в наказание Зевс лишил того способности переноситься или быть перенесенным. Таким образом, Уильяму больше не удастся сбежать из спальни, в которой ему не положено находиться. Ему придется остаться — и встретиться с разъяренным супругом.

Что ж, никаких женщин.

Он вздохнул, и мысли его опять обратились к Крону. Может, что-то из этого и получится. Верховный Титан был самым загадочным, жестоким и озлобленным. Но недавно он вернул Люциена к жизни, а именно эта способность сейчас нужна была Парису.

Если б храм не был вновь переполнен людьми, он бы вернулся туда и провел ритуал там. Однако ему придется делать это здесь. Закрывая глаза, он воззвал:

— Крон, царь богов. Я призываю тебе.

Прошло пару секунд, но ничего не произошло. Парис не думал, что бог явится сию же секунду, знал, что нужда жертва, чтобы привлечь внимание подобного создания.

Потому он опустил руку, медленно, осторожно, и провел кончиком кинжала по груди. Свежий порез открывался дюйм за дюймом, и теплая кровь стекала по его животу, собираясь в пупке.