Дайан Левинг

Вернись, любовь!

1

Валери Хьюз не спалось. Она смотрела в потолок, считала минуты до рассвета и прислушивалась к звукам сонного дома. За окном мела метель, уже третий день подряд. Братья Валери не успевали расчищать снег перед домом и на подъездной аллее. Хотя им это занятие, кажется, нравилось. Крепкие, здоровые и сильные мужчины, они обожали физический труд в любом его проявлении. Валери же пару раз взмахнула лопатой и отставила ее в сторону. Не потому, что было тяжело, а из-за отсутствия смысла. Какой толк напрягать мышцы, если уже к вечеру наметет сугробов вдвое больше?

Это утро, хоть и пасмурное, казалось Валери сказочным. Она никогда не занавешивала шторы, потому что любила, проснувшись, смотреть на утреннее небо. На сей раз через оконное стекло сочился синеватый свет. Крупные снежинки кружились в медленном вальсе — Валери даже казалось, что в завываниях ветра она слышит музыку. На минуту Валери вновь почувствовала себя ребенком, который верит в волшебных фей, Санта-Клауса и гномов. Однако это ощущение быстро исчезло, стоило ей вспомнить, какой нынче день. Двенадцатое января. Праздник. День ее рождения.

— Двадцать четыре, — прошептала чуть слышно Валери. — Какая громадная цифра…

Да, она давно выросла из коротких платьев, которые шила ей мама, не заплетала смешные косички и не съезжала в холл по перилам. Однако Валери никак не могла поверить в то, что детство закончилось.

Признаться, ей не давали повзрослеть. Братья, обожавшие свою младшую сестренку, потакали любым ее капризам. Они старались уберечь Валери от всех возможных бед. Правда, она все равно постоянно попадала в переделки, но исключительно по своей вине.

После смерти отца и затяжной болезни матери братья стали главными в семье. Они никак не могли определиться с первенством и в конце концов просто распределили обязанности. Старший, Джаспер, управлял семейной фирмой. Средний, Росс, помогал ему и по совместительству работал нянькой Валери (хотя она этого и не хотела). А Эдвард, который был старше сестры всего на год и три месяца, следил за домом и получал дополнительное образование, чтобы в будущем тоже заняться семейным бизнесом. Валери же оставалось лишь жить в свое удовольствие, что она с успехом и делала все двадцать четыре года. Однако она не могла не понимать, что когда-нибудь ее вольному существованию придет конец. Джаспер и Росс, к примеру, уже подумывали о женитьбе на женщинах, с которыми встречались не один год. Скоро в этом особняке появятся новые домочадцы. В том числе и дети. И тогда о Валери непременно забудут, потому что у ее братьев будут другие любимцы, которым действительно нужна опека старших. Не то чтобы ее эта перспектива огорчала — скорее наоборот, Валери мечтала о самостоятельности, — однако очень не хотелось уходить на второй план в жизни родственников.

Я, наверное, эгоистка, размышляла Валери. Нет, я наверняка эгоистка! И мне почему-то за это совсем не стыдно. Если только совсем чуть-чуть.

Через полчаса небо потемнело, хотя наступило утро, снег повалил еще сильнее, и атмосфера волшебства исчезла. Валери грустно вздохнула, откинула одеяло и выскользнула из теплой кровати.

— Брр! Как холодно! — Она сунула ноги в домашние тапочки, накинула махровый халат и побежала в ванную.

Валери долго стояла под обжигающе горячим душем, пока ей не стало совсем жарко. Вытираясь полотенцем, она услышала шаги в коридоре — домочадцы проснулись.

Только бы они не вздумали сделать мне сюрприз. Ненавижу шепот за спиной, переглядывания, мимолетные улыбки — словно у всех есть какой-то секрет, о котором я не должна догадываться. А ведь все в конце концов сведется к тому, что меня пригласят в темную гостиную, потом внезапно включат свет, захлопают в ладоши, вынесут торт и примутся поздравлять с днем рождения. И так повторяется каждый год. Мне тошно от одной мысли о том, что и сегодня придется фальшиво улыбаться и неискренне радоваться «празднику», который устроят для меня братья. А ведь они отлично знают, как я ненавижу этот день!

Валери оделась, высушила и причесала волосы, подкрасила ресницы и спустилась в столовую, где Джаспер, Росс и Эдвард уже сидели за столом и уплетали свой нехитрый завтрак: яичницу с беконом и блинчики.

— С днем рождения! — крикнули братья хором, стоило Валери показаться в проеме двери.

— Спасибо, — кисло улыбнулась она и уселась за стол на свое место.

— Что-то ты рано, — подмигнул ей Росс. — Не спится? Небось подарков ждешь?

— Ничего я не жду. — Валери налила себе кофе, плюхнула на тарелку один блинчик и полила его сверху абрикосовым джемом, хотя есть ей совершенно не хотелось.

— А где же праздничное настроение? — спросил обычно молчаливый Джаспер. — Что случилось? Ты же так любишь дни рождения…

— Чужие! Но не свой.

— По-моему, у нее кризис двадцати четырех лет, — хихикнул Эдвард. — Эй, Валери, вернись в свою комнату, ляг на кровать и сделай вид, будто только что проснулась. Не забудь, что вставать нужно с правой ноги, а не с левой.

— Заткнись, будь добр, — буркнула она и принялась терзать ножом блинчик.

Братья, не сговариваясь, усмехнулись. Они были страшно похожи друг на друга. Высокие, темноволосые, статные, с одинаковыми ямочками на подбородке — все в отца. Валери же пошла в мать: хрупкую красивую женщину с большими зелеными глазами, точеными чертами лица и задорной улыбкой. Впрочем, никто уже и не помнил, когда Рене Хьюз улыбалась в последний раз. После смерти мужа она впала в депрессию, почти перестала выходить из своей комнаты, а в последнее время стала отказываться от пищи. Валери приходилось часами сидеть возле нее, уговаривая мать съесть хотя бы кусочек тоста.

— Какие планы на сегодня? — спросил Росс у братьев, отодвигая пустую тарелку.

— Снег нужно расчистить, — отозвался Эдвард.

— Ну и какой в этом смысл? — не выдержала Валери. — Посмотрите на улицу — так метет, что ни зги не видно.

— Вечером гости приедут, — напомнил ей Джаспер. — Как, по-твоему, они к дому подберутся?

— Думаю, никто не приедет, — покачала она головой. — В такую-то погоду. И, знаешь, я даже этому рада. Никого не желаю видеть!

— Да что с тобой? — удивился Росс. — Плохой сон увидела? Валери, тебя непременно захотят поздравить наши друзья и родственники.

— Я же попросила: оставьте меня в покое со своими поздравлениями! — заорала Валери, краснея от злости. — Этой мой день рождения, и мне решать, как его праздновать. Я знаю, вы купили яркие колпаки, дудки и разноцветные свечи. А я их уже видеть не могу! Каждый раз одно и то же! Когда мне было пятнадцать — это было забавно. Мне даже нравилось так праздновать. Но не сейчас! Ясно? Хватит уже! Хватит!

За столом воцарилась тишина. Валери, тяжело дыша, опустила голову и уставилась в тарелку с блинчиком, порезанным на мелкие кусочки. Братья молчали долго. Так долго, что Валери наконец стало стыдно за свое поведение.

— Извините, — тихо сказала она и робко взглянула на них.

Джаспер, плотно сжав губы, смотрел в окно, Росс помешивал ложечкой свой остывший кофе, а Эдвард почесывал небритый подбородок и с интересом рассматривал сестру.

— А ты не могла раньше сказать о том, что тебе не нравится подобным образом праздновать свой день рождения? — спросил младший брат. — Лет восемь назад, например?

— Да, мне действительно не следовало молчать. — Валери едва не плакала — гнев прошел, и теперь она понимала, какую боль причинила братьям. — Простите.

— Да чего уж там, — пожал плечами Росс. — Зато теперь мы знаем, что наши представления об идеальном празднике не совпадают с твоими. Не волнуйся, Валери, не будет ни свечей, ни торта, раз ты этого не хочешь.

— Но гости-то все равно приедут, — пробормотал Джаспер.

Валери натянуто улыбнулась.

— Давайте сделаем так: сегодня я уж как-нибудь перетерплю, но в будущем не пытайтесь организовать для меня праздник, хорошо?