На этот раз Ник потерял дар речи.

А если у него эти слова вызвали такую реакцию, как тяжело должно быть Хиби?

Только она совсем не выглядела шокированной, когда Ник взглянул на нее сверху вниз. Наоборот, в ее глазах отражался странный свет, когда их взгляды встретились.

Ты не мог бы показать портрет, Ник? — тихо попросила она.

Портрет? — не сразу понял мужчина.

Ту самую картину, которую ты купил.

Какого черта ей сейчас понадобился портрет? — подумал Ник. Зачем вообще показывать его приемным родителям, точнее, бабушке и деду? Разговор ведь идет о ее матери, черт подери…

Ник застыл на месте.

Хиби?..

Прошу тебя, — кивнула девушка.

Ник как во сне прошел в свою спальню. Правда, шокирующая правда, обрушилась на его плечи как снежная лавина.

Правда, которой он не хотел признавать.

Правда, которую пыталась открыть Хиби, но он обвинил ее во лжи!

Женщина на портрете была ее матерью!

Ты в порядке, дорогая? — обеспокоенно спросила Джин, оставшись наедине с заново обретенной внучкой. — Мы не должны были обманывать тебя, знаю…

Все хорошо, — тепло заверила ее девушка. — Хотя я не уверена, насчет Ника.

И ты не расстроена и не злишься на нас за то, что мы все это время не говорили тебе о том, что на самом деле мы тебе не приемные родители, а бабушка и дедушка? — осторожно поинтересовалась женщина.

Хиби пришлось признаться себе в том, что все это было немного странно, но теперь все вдруг встало на свои места. Ее мать — Клаудия — умерла, дав ей жизнь, а ее родители воспитали Хиби как собственную дочь.

Девушка встала и, подойдя к Генри и Джин, обняла единственных родителей, которых она знала в своей жизни. Добрых, жертвенных людей, которые долгие годы заботились о ней и воспитывали ее. Как же она могла злиться на них? Что бы они ни совершили, Хиби была уверена, что ими руководила любовь, а не что-то другое.

Она со слезами на глазах взглянула на бабушку и дедушку.

— Как я могу обижаться на вас? Я уверена, что вы поступили так из лучших побуждений.

— Но все же, мы должны были признаться тебе, — печально вздохнул Генри. — Но мы потеряли дочь, а ты… ты была так на нее похожа. — Голос мужчины дрогнул. — Малышка с пушком светлых волос. Мы полюбили тебя с первого взгляда. Прости нас, пожалуйста. Мы совершили столько ошибок в воспитании Клаудии. Ты стала для нас вторым шансом.

— Вторым шансом?.. — успела спросить Хиби, когда Ник с портретом вернулся в гостиную.

Она подошла к жениху.

— Поставь картину на диван, ладно, Ник? — попросила девушка, видя, что он все еще пребывает в замешательстве.

Что ж, возможно, когда Джин и Генри увидят портрет их дочери, Ник, наконец, все поймет!

Мужчина оглянулся, когда из груди женщины вырвался стон, а Генри подошел ближе, чтобы лучше рассмотреть портрет. Он словно постарел лет на десять.

Мужчина вытянул руку вперед так же, как это сделала Хиби, когда увидела картину впервые.

— Скажи, папа, у Клаудии было родимое пятно?

Да, было, — ответила за мужа Джин, подойдя к нему. — Маленькое розовое пятнышко в форме розы, как раз… вот! Клаудия!.. — женщина разразилась слезами. — Но как?..

Об этом портрете я говорила вам в субботу. Именно его Ник нашел спрятанным в поместье после смерти его хозяина, — пояснила Хиби.

В поместье Джейкоба Гарднера, — добавил Ник.

На картине, должно быть, и правда была изображена Клаудия Джонсон, как и говорила Хиби. Искренняя реакция Генри и Джин не могла быть понята иначе. Но ведь тогда Ник напрасно обвинял Хиби во всех смертных грехах! А он-то назвал ее лгуньей и расчетливой стервой!..

— Этот портрет написал Эндрю Саутерн, верно? — поинтересовался Генри.

— Точно.

Джин вздохнула и начала свой рассказ.

Двадцать семь лет назад, Клаудия была помолвлена с человеком по имени Джейкоб Гарднер. Он был намного старше ее, на тридцать лет, может, и больше. Но мистер Гарднер был богат, так что, когда он сделал дочери предложение, она приняла его.

Но потом встретила Эндрю Саутерна и полюбила его, — закончил Ник.

Все то, в чем он обвинял Хиби.

Обвинял и наказывал ее за это, потому что одна мысль о ней в постели другого мужчины, разрывала его сердце на мелкие кусочки, заставляя сгорать от ревности.

Господи, как, должно быть, она ненавидит его сейчас!

Ник не смел даже взглянуть в сторону невесты. Ему нужно было время, чтобы постараться все исправить, но, кажется, теперь уже поздно.

Мы не уверены, — заговорила Хиби смущенно, — но нам показалось, что художник знал маму не только как друга или модель, но гораздо… ммм… ближе. Вы знаете, какие отношения связывали Эндрю и Клаудию?

Я не могу поверить, что это наша дочь, — Джин не сводила глаз с портрета. — Она красавица, правда? Она всегда была красивой, даже ребенком. Но когда ей исполнилось шестнадцать, она стала… ну, в общем… — Женщина взяла мужа под локоть, ища поддержки.

Клаудия отдалилась от нас, — с грустью покачав головой, продолжил Генри. — Мы не знали, что сделали не так. Она начала все время пропадать из дома, иногда не возвращалась на ночь. А когда мы пытались поговорить с ней, она лишь пожимала плечами и продолжала вести себя также. А в семнадцать лет… Клаудия сбежала из дома. — Генри беспомощно опустился на ближайший стул.

Оказывается, наша девочка влюбилась, — добавила Джин. — Но нам она ничего не сказала, и мы уже не могли достучаться до нее. Когда Клаудия сбежала, она перестала даже звонить домой. За много месяцев, от нее пришло всего одно письмо. Мы даже не знали, что дочь ждала ребенка, пока нам не позвонили из больницы. Но мы опоздали. Приехав в больницу, мы уже не застали Клаудию в живых. — Женщина всхлипнула. — Но обнаружили Хиби. Это был дар судьбы, наш второй шанс исправить все ошибки, которые мы допустили…

Но вы не сделали ничего плохого, — поспешила заверить их Хиби. — Ни Клаудии, ни мне. О таких родителях можно только мечтать. Уверена, со временем Клаудия успокоилась бы, вышла замуж и, возможно, подарила бы вам много других внуков.

Но наши сердца были разбиты, когда она вот так сбежала из дома, — вздохнул Генри. — Мы не знали ни того, где она, ни чем она занимается. Когда спустя полгода после побега от Клаудии пришло письмо, без обратного адреса, чтобы мы не смогли найти ее, она написала лишь, что нашла работу в отеле на севере Англии.

В «Лидсе», — вставил Ник.

Да, верно, — кивнул Генри. — Там она познакомилась с Джейкобом Гарднером, когда тот обедал в ресторане со своими друзьями. Он влюбился в нее с первого взгляда. Клаудия была так захвачена своей помолвкой. Она написала, что познакомит его с нами перед свадьбой. Это казалось таким невероятным. Девочке ведь было всего лишь восемнадцать лет.

Хиби взглянула на портрет своей юной матери. Казалось, у нее впереди целая жизнь, но меньше чем через год ей суждено было умереть при родах.

А Ник смотрел на Хиби.

И теперь он понял, как ошибся в ней. Что ей вовсе не нужны его деньги. И что она согласилась выйти за него замуж только потому, что он пригрозил ей… пригрозил отнять у нее ребенка!

И неужели он полагает, что их брак, основанный на угрозах и страхе, может стать счастливым?

О, если бы только Ник не был так ослеплен ревностью! Его поведение было совершенно непростительным! Неужели он был настолько глух к словам Хиби? Ведь она даже отказалась принять кольцо с огромным бриллиантом, ей не нужна была дорогая машина, она отказалась уходить с работы и находиться на содержании Ника. Но он предпочел думать, что его невеста намеренно отказывается от всех преимуществ богатой жизни и что она изменится, как только они поженятся.

Каким же циником он был!

И как теперь все исправить? Разве можно надеяться, что Хиби когда-нибудь сможет полюбить его после всего, что он ей сделал?

Ты считаешь, что твоим отцом был Джейкоб Гарднер? — обратилась к внучке Джин.

Посмотри на портрет, мам, — грустно улыбнулась девушка. — Как тебе кажется?