Дядя, пожилой усатый человек, обращался с ней весьма учтиво и даже галантно, но она все равно чувствовала скрытую враждебность. Впрочем, ничего другого Луиза и не ждала. От ее внимания не ускользнуло, как по-разному Рахим обращался к каждому члену семьи и как почтительно они слушали его. Власть султана казалась незыблемой. Интересно, удалось ли ему подчинить их всех своей воле или это было традиционным поведением подданных в присутствии будущего главы государства? Вспомнив слова Эмми, Луиза подумала, что под этим внешним почтением может крыться непримиримая ненависть. Однако в последние дни, особенно с момента приезда Эбби, султан уже не казался таким напряженным, как прежде. Он был спокоен, умиротворен, словно сбросил со своих плеч тяжелую ношу.

Долгий ужин со всей семьей оказался не таким уж тяжким испытанием, как представлялось Луизе. После кофе Рахим встал со своего места, требуя тишины и внимания. Стало ясно, что он собирается произнести речь. Разговоры за столом прекратились. Все повернулись к султану. Луиза втайне гордилась его природным магнетизмом и величием, способным завораживать окружающих. Сама жизнь уготовила ему судьбу быть правителем, и если в ней не найдется места для Луизы, она была рада, что ей посчастливилось хотя бы узнать любовь такого человека.

К восхищению и гордости примешивалось чувство боли. Прежде чем начать речь, султан бросил на нее мимолетный взгляд, полный любви. Синие глаза говорили, что она нужна ему как воздух. Этот взгляд помог Луизе немного взбодриться, вновь осознать целостность их страсти. Пусть даже такой безнадежной.

— Многие годы мы жили вместе, — начал Рахим. — Сплоченность семьи всегда была главной ценностью нашего рода и его гордостью. Наша семья несет на себе ответственность перед всей страной, руководя огромной ее частью и почитая превыше всего ее интересы. Народ нашего султаната возложил на нас святую обязанность заботиться о его благе и обеспечить ему мудрое руководство и достойную жизнь. — Он замолчал на секунду и улыбнулся. — Свадьба моего брата Хасана и нашей кузины Зейнаб означает укрепление национальных интересов. Желаю им долгой, счастливой жизни и множество детей.

Переводчик поспевал за Рахимом слово в слово. Луизе даже казалось, что это она сама понимает незнакомый язык.

Раздались аплодисменты, но султан нетерпеливым жестом остановил их, требуя тишины.

— Как вы знаете, согласно законам нашей страны, власть наследуется старшим сыном. Этой традиции наша семья придерживалась несколько веков. Я получил власть по наследству, и мой долг теперь жениться и родить сына, будущего преемника. А через год черед правителя нашего султаната быть избранным королем всей Малайзии и возглавлять огромное государство целых пять лет.

Эти слова не нашли поддержки у присутствующих. Обстановка менялась, ощущалось возрастающее напряжение. Многие неодобрительно поглядывали в сторону Луизы, ставшей камнем преткновения в вопросе о правомерности наследования Рахимом власти, если он вздумает жениться на ней. Ее присутствие лишь вредит султану. Луиза не принадлежала этой стране и никогда не сможет прижиться здесь. Ей просто не позволят даже попробовать. Рахим, без сомнения, понимал это и по-своему был солидарен со своими взволнованными подданными. Но Рахим не растерялся перед неодобрительными взглядами.

— Являясь законным правителем султаната, — громко провозгласил он, перекрывая ропот, — своей волей я намерен изменить обычаи и законы.

Волнение среди гостей усилилось. Шепот, возгласы несогласия, открытые протесты против объявленного Рахимом решения. Взгляды устремились на Луизу, по наущению которой, как казалось собравшимся, он было принято. Но только она знала, что это не так. Рахим имел право распоряжаться своей судьбой, и она никак не хотела влиять на него. Дядя угрюмо смотрел на султана. Невероятно, но тот улыбнулся ему в ответ, беззаботно и беспечно. Присутствовавшие вновь обратили свое внимание на главу государства.

— Ваши опасения лишь подтверждают уже принятое мною решение, — твердо произнес он и, повернувшись к Луизе, протянул ей руку. — Встань рядом со мной, Луиза. — Эти слова он произнес по-английски.

Взрыв негодования. Луиза недоуменно смотрела на султана: не мог же он сейчас объявить об их свадьбе, не сделав ей предложения! Дядя ударил кулаком по столу, поднимаясь со своего места.

— Нет! Так невозможно, Рахим! — прорычал он. Переводчик слегка замялся, но перевел и эту фразу.

— Луиза! — повторил султан.

Поднявшийся шум слился для нее в отдаленный гул, кровь застучала в ушах, ноги подгибались. Но она собралась с силами и, приняв его руку, встала рядом наперекор всему миру, пока на то была его воля.

— Рахим, я предупреждаю тебя, — угрожающе произнес дядя.

— Достаточно! — властно перебил его Рахим. Одним жестом он приказал всем присутствующим замолчать. Мгновенно наступила полная тишина. — Вы должны выслушать меня с подобающим моему высокому рангу уважением.

Дядя сел, тяжело вздохнув. Султан крепко сжал Луизе руку. Она съежилась от страха. Даже традиционная многосотлетняя власть не заставит людей принять то, что они принимать не желают. Если он собрался объявить ее своей женой, дальнейшая их совместная жизнь, полная подводных рифов и камней, превратится в ад. Но если он хочет, чтобы она была с ним…

— Прежде всего, я хотел бы поблагодарить вас, дядя, за многолетнюю преданную службу мне и нашей стране. Ваши советы и дела воистину неоценимы. Я согласен с тем, что вы говорили мне.

Пожилой человек поджал губы и покачал головой. Рахим обратился к членам своей семьи.

— Правящий султан должен всецело посвятить себя служению своему народу и своей стране и быть преданным им, как и они ему. Узы доверия уходят корнями в общее наследие, взаимопонимание, совместную жизнь, главным принципом которой является власть во имя блага народа.

Присутствующие с пониманием закивали.

— Моя жизнь принадлежит двум мирам, — продолжал он. — Так будет и дальше. Я в любом случае буду служить и моей родине и моей семье. Я уже вел переговоры на эту тему в Куала-Лумпуре, и, надеюсь, вы согласитесь, что для меня более всего подходит должность представителя моей родной страны в ООН. Но далее управлять султанатом и сделаться через год королем я не смогу. — Он замолчал, дав людям время взвесить важность его слов. — Я не тот человек, который может лучше других справиться с этой задачей.

Послышались возгласы удивления, раздались упреки. Кто-то вслух упрекнул Рахима в обмане.

— Поэтому правом, данным мне свыше, я намерен изменить порядок наследования власти. Официальное заявление о моем отречении будет сделано завтра.

Словно бомба взорвалась в зале после его слов. Луиза ужаснулась от мысли, что Рахим сделал это ради нее. Боже правый! Добровольно отказаться от своих законных прав! Как ей жить дальше, приняв от него такую жертву? Но она никак не могла повлиять на его решение. Рубикон перейден, мосты сожжены.

— Хасан, — обратился султан к своему младшему сводному брату, и все тут же повернулись к застывшему на месте, донельзя взволнованному молодому человеку. — Я передаю власть тебе. Ты единственный достоин править нашей родиной. Ты в большей степени, чем я, принадлежишь ей. И я знаю, что твое чувство ответственности поможет тебе наилучшим образом использовать власть в интересах народа. Думаю, тебе хватит оставшегося года, чтобы войти в курс важнейших дел не только султаната, но и всей Малайзии.

Раздались крики одобрения. Все сомнения по поводу намерений Рахима рассеялись. Все успокоились, кроме Луизы. Наоборот, ее тревога за будущее возросла. Султан улыбнулся сводному брату.

— Хороший подарок к твоей свадьбе, не так ли? Наш народ будет с радостью праздновать свадьбу своего нового правителя.

— Рахим… — Хасан поднялся со своего места и растерянно взмахнул руками. — Я никак не ожидал, что ты…

— Я знаю, что ты с достоинством примешь этот титул, брат мой, и с честью будешь носить его. Подойди… — Рахим отступил назад и рукой указал на освобожденное им кресло. — Садись сюда. Отныне это твое место.