— Я вижу, — и, не вольно улыбнувшись, спросила, — это типа нечайно получилось?
Надежда в его глазах обрела крылья, и он тоже улыбнулся в ответ, но как-то несмело и прошептал:
— Да… задел, случайно…
— Ага, а потом ногами снова, снова и снова, — я сделала вид, что безгранично верю. — А убирать, кто будет?
Алекс поднялся, подошел к лестнице, начал медленно подниматься по ступеням и остановился так, что его лицо оказалось на уровне моего, впервые уровняв нас в росте.
— Лика… — его голос охрип, а ко мне он словно боялся прикоснуться, — Лика…
Блин! Прощения бы попросил, на колени бы встал… может и не простила бы, но зато, хоть было бы приятно! А он стоит, как побитая собачонка и боится в глаза посмотреть, и даже руки чуть дрожат, но ты их упрямо держишь сжатыми в кулак. Тормоз, блин! А еще и убийца… А еще и военный! И ведь люблю его… Несмотря ни на что люблю… Люблю вот такого несчастного, который и прощения попросить не может, потому что знает, что не прощу никогда… Не прощу, потому что не за что мне тебя прощать, риантан армии Танарга. Ты сын своего ублюдочного тоталитарного мира, а я дочь… шпиона своего продажного мирка… И оба мы без вины виноватые — я, за то, что ради меня родители пошли на это, а ты… потому что оказался не в то время и не в том месте. Вот только все равно больно так, что выть хочется, и ничем эту боль не заглушить.
Он все же посмотрел на меня, грустно улыбнулся и спросил:
— Я сильно жалкий?
— Очень, — я рассмеялась, а из глаз текли слезы, — такой жалкий как… побитый щенок. Даже приласкать хочется…
— Правда? — и за этим вопросом скрывалось нечто большее, чем шутливый разговор, потому, что Алекс даже дышать перестал.
Я смотрела на лицо любимого человека, на губы, которые когда-то говорили 'Я не ангел, я далеко не ангел…', на руки… которые передали моему отцу нож. Потом посмотрела в его серые глаза, которые не просили — умоляли, о прощении и принятии. Алекс молча молил принять его таким, какой он есть и я ответила:
— Правда…
Закрыв глаза, Алекс судорожно вздохнул, словно боялся поверить, а затем опустился на колени, обхватил мою талию и прижался ко мне так крепко, что было даже немного больно. Я провела рукой по коротким томным волосам, обхватила его лицо ладонями и присев на ступеньки поцеловала… Мой любимый мужчина недоверчиво, даже немного испуганно смотрел на грустно улыбающуюся меня и не мог поверить в происходящее. Потом понял, и в глазах его появились слезы.
Алекс потянулся, почти укладывая меня на ступеньки, и поцеловал нежно, с благодарностью, с трепетом, словно целовался впервые в жизни… Его ласковые губы касались моих глаз, целовали еще влажные от слез щеки, на краткий миг спускались к основанию шеи, и снова ласкали мои губы… И я забыла обо всем… О шпионах, боли, родителях, детдоме, я даже имени своего не смогла бы вспомнить, если бы Алекс не шептал как молитву, как просьбу, как обещание: 'Лика, моя Лика, мое солнышко, моя родная, Лика…'.
И как-то так получилось, что подхватив меня на руки, Алекс опустил уже на мягкую поверхность кровати, и продолжал целовать и ласкать, словно с каждым поцелуем старался забрать мою боль… И как-то помогало… И даже говорить не хотелось, только стонать, когда его ласковые губы уносили куда-то далеко, где не бывает больно… Или бывает?
— Ааай! Ты чего делаешь, сволочь танаргская?!
Лежащий частью на мне, частью на собственных локтях Алекс, как-то странно посмотрел на меня. Судорожно вздохнул, потому что дышал как спринтер на забеге, очень выразительно взглянул на ту часть тела, которой придавил меня к кровати и ехидно поинтересовался:
— А ты как думаешь, что это я тут делаю?
Я тоже посмотрела ТУДА, впечатлились процессом слияния и нервно потребовала:
— А ну слезай с меня! Извращенец!
— Блин, — возопил доведенный до ручки Алекс, — ты издеваешься?
— Нет, — чуть подумала, — в смысле да, это моя месть тебе!
— Лика! — мой первый мужчина даже покраснел от гнева, — блин, буду жестоко насиловать!
— Так ты уже в процессе! — парировала злая как черт я.
— Убью! — прорычал взбешенный Алекс.
— О, да, — и кто меня за язык вообще тянет, — у тебя в этом большооооооой опыт! В изнасилованиях тоже!
Он простонал, уронил голову на мою грудь и обреченно произнес:
— Ты же… простила меня… Лика?
— Я? Тебя? Да я тебя не прощу никогда! — потом прислушалась к своим ощущениям, легла поудобнее и невинно так, — все, уже не болит. Продолжай давай!
Алекс поднял голову, оторопело посмотрел на меня, не зная продолжать ли заниматься начатым, или прибить. Я нагло улыбнулась, и чуть облизнула губы — его выбор явно метнулся в сторону первого варианта.
— Лика, — наклоняясь и целуя меня, прошептал Алекс, — ты как вулкан…
— Да ладно, — смущенно ответила я, — это ты у нас на грани извержения весь.
На секунду он замер, потом выругался на каком-то незнакомом языке, но явно словечко было у схамцов позаимствовано.
— Так я не поняла, — продолжила качать права обнаглевшая я, — ты тут собираешься делом заниматься или языком трепать?
— А давай ты рот закроешь? — предложил Алекс.
Мне стало обидно… я ему тут всю себя, девичью честь, прощение, а он… Сволочь!
— Все, — я попыталась оттолкнуть эту махину, — праздник окончен, продолжения не будет. Вали отсюда!
Алекс понял, что дело дрянь и настроение у меня на продолжение интима все пропало, но вместо того, чтобы уйти, грустно так произнес:
— Лика…
Мне уже даже стыдно стало, все-таки голос такой грустный и глаза тоже, а он зараза:
— Лика, а ты потерпи… пару минут!
У меня от злости сначала все слова закончились, а этот гад смотрит на меня и едва сдерживается, чтобы не расхохотаться. Блин! Вот сволочь! Все я злая!
Отчаянно заколотив по нему кулаками, я попыталась еще и закричать, но мне мягко закрыли рот губами и сладкий шепот, от которого все мое сопротивление позорно сдалось на милость победителя, заставил замереть в предвкушении.
— Лика, — лаская мои губы, шептал Алекс, — я люблю тебя…
Все, я в нирване… да и там тоже поцелуй, и вот там… Блин, как-то больно там внизу, хотя… вот если медленно…
— О, да… — прошептала я, забывшись в его умелых руках, — и… ах… Ааа… а правда любишь?
— Очень, — выдохнул Алекс, одновременно прижимая к постели, — люблю, — поцелуй, — люблю, — еще поцелуй, — люблю больше жизни…
Я попыталась ему сказать, что если верить исследованиям психологов, то в момент ЭТОГО каждый мужчина ну ооочень любит женщину, а вот с окончанием процесса вся любовь тоже заканчивается… Но Алекс явно поумнел и просто закрыл мне рот поцелуем… А потом как-то все стало неважно совсем… А ну их, эти исследования…
-----------------------------------
— Ты как? — ласково спросил Алекс, обнимая меня одной рукой, а второй нежно гладя по волосам.
— Балдею, — закрыв глаза от удовольствия ответила я. — Только очень тебя прошу, не спрашивай, понравилось мне или нет. Это 82 % мужчин при первом разе спрашивают, я про это статью писала.
— Да я и не собирался, — спокойно ответил Алекс.
Я открыла глаза, нахмурилась, сурово глянула на своего таки состоявшегося первого мужчину:
— То есть тебе все равно?
Его уголки губ странно дрогнули, глаза подозрительно блестели, но ответ был подозрительно серьезным:
— Не все равно, просто понимаешь… твоему 'Аах, Алекс, Ааалекс, да, ааа, как классно, мой Алекс', произнесенным вполне искренне десять минут назад, я доверяю больше, чем всему, что ты сейчас из вредности скажешь.
Нахмурилась сильнее, пытаясь вспомнить, когда такое говорила. Вспомнила, покраснела… Блин!
— Я тогда была в неадеквате, — попыталась я оправдаться.
— Верю, — Алекс так ласково улыбался, что моя вредность иссякла. А самый лучший мужчина на свете… ну если не учитывать его прошлое, сделал мне предложение, от которого я не могла отказаться. — Есть хочешь?
Я приподнялась, взглянула в окно и сообразила, что на дворе уже глубокая ночь, по идее.