Винни мысленно отметил, что боль, связанная с этими воспоминаниями, притупилась и не пронзала ему сердце, словно игла, как это было раньше.

Он вышел из машины, испытывая легкое раздражение от этих мыслей: ведь он жил теперь новой жизнью, в которой не осталось места для былой тоски.

Винни взял с заднего сиденья большую продолговатую сумку с наглядными пособиями и почувствовал себя гораздо увереннее. Да, решил он, это в его силах, он сможет спокойно взглянуть детям в глаза и не утратить самообладания.

И тем не менее по спине Винни пробежали мурашки, а по щеке скользнула капля холодного пота. Сделав глубокий вдох, он решительно шагнул к двери.

Любезная секретарша сопроводила гостя в спортивный зал, где уже собрались учащиеся шести классов.

Детвора встретила пожарного радостным смехом и приветственными выкриками. Преподавателям пришлось долго шикать на своих подопечных и хлопать в ладоши, восстанавливая тишину и порядок.

Винни быстро высмотрел среди собравшихся Норин: она стояла у стены в другом конце зала и что-то говорила воинственно настроенному школьнику. Сегодня она выглядела иначе, совсем не так, как неделю назад. Волосы были заплетены в красивую косу, а розовая блузка, удачно гармонировавшая с каштановыми волосами, скрывала соблазнительные веснушки на плечах. Серая юбка и туфли на высоких каблуках подчеркивали стройность ее длинных ног.

Следуя за секретаршей, Винни не сводил с Норин глаз. Закончив разговор с мальчишкой, она дружески похлопала его по плечу и предложила сесть на место. Школьник облегченно улыбнулся в ответ и повиновался.

Норин обернулась и заметила Винни. Их взгляды встретились, она радостно улыбнулась, и на сердце у него сразу потеплело. Он почувствовал себя стеснительным пятнадцатилетним подростком, заслужившим похвалу преподавателя физкультуры.

Но ему не пятнадцать лет, а тридцать два года, и уже поздновато смущаться перед учительницей и радоваться ее улыбке. Сэм сказал, что Норин ни с кем не встречается. Почему? С такой привлекательной внешностью ей не составило бы труда найти себе мужчину по вкусу среди холостяков этого городка.

Новые мысли вытеснили нервозность, поначалу охватившую Винни. Он почувствовал себя бравым пожарным, способным потрясти воображение мальчишек и девчонок. Ну а потом уже взяться за Норин и сделать так, чтобы она изменила свое отношение к мужчинам.

Норин наблюдала за Винни с живым интересом. То, что он рассказывал детям о мерах противопожарной безопасности, ее совершенно не волновало: она съела собаку в этом деле и не рассчитывала узнать что-то новое.

Ее занимало другое — изменение его настроения. Поначалу Винни слегка нервничал, но потом, видя заинтересованность слушателей и ощущая их реакцию, обрел уверенность. В его темных глазах появился блеск, широкие плечи расправились, и он стал еще более симпатичным.

Электрический свет придавал его темным волосам особый блеск. Морщинки в уголках глаз свидетельствовали о веселом нраве и, возможно, о когда-то перенесенной душевной травме. Но сейчас его глаза светились жизнелюбием.

Норин с легким раздражением отметила, что ей почему-то импонируют мужчины, абсолютно не «соответствующие ее жизненным планам, скверные парни, вздрагивающие от слова «обязательства». Именно таким оказался Джесси, опустив глаза, с горечью подумала она. Он не давал ей грустить днем и дарил страстные ночи, но исчез, едва запахло обязательствами, связанными с ролью отца, главы семейства.

Норин окинула взглядом зал: ученики сидели тихо и слушали гостя с интересом. Билли сидел среди детей подготовительного класса в первом ряду и смотрел на Винни с восхищением. Норин улыбнулась, любуясь своим рыжеволосым сыном, мечтающим пойти по стопам деда и тоже стать пожарным.

Билли не помнил отца: Джесси сбежал, когда мальчику было два года. Норин понимала, что ребенку непременно хочется иметь такого папу, с которого он мог бы брать пример, человека, способного защитить его и научить жизни. Дедушка, конечно, всем хорош и обожает внука, но каждому мальчику нужен отец.

Норин тоже хотелось встретить настоящего мужчину, истинного спутника жизни, который избавил бы ее от тоски по ночам, выслушивал и разделял бы все ее надежды и опасения, наполнил бы смыслом ее одинокое существование.

Но она твердо решила, что лучше и спокойнее жить одной, чем заводить мимолетные романы с мужчинами. Маленький Билли не должен страдать от разочарований во временных «папах», которые рано или поздно уйдут, не заботясь о том, что наносят травму доверчивой душе ребенка.

Норин вновь взглянула на Винни: он уже начал отвечать на вопросы школьников. Ну почему же ее так влечет к нему? Ведь она понимает, что он совсем не тот, кто им с Билли нужен! Во всем виноваты проклятые гормоны, зов плоти, вызывающий жар и томление в сердце.

Она улыбнулась, заметив, как рьяно тянет руку ее сынок, желая задать вопрос. Винни кивнул ему в знак того, что готов его выслушать. Билли встал и громко воскликнул:

— Привет! Помнишь меня? Ты собирался подарить моей маме малыша!

Эти наивные слова звонким эхом разнеслись по притихшему залу. Норин ощутила, как запылало ее лицо. Вокруг послышались смешки. Винни раскрыл было рот, пытаясь что-то ответить, но у него это почему-то не получалось. На помощь ему пришла преподавательница подготовительного класса: она предложила всем поблагодарить гостя за выступление. Дети дружно захлопали в ладоши.

К Норин подошла ее подруга Синди Уокер, учительница первого класса, и спросила:

— Значит, у тебя завелись секреты? Где ты познакомилась с этим парнем? И давно ты решила, что он должен стать отцом твоего ребенка?

— Мы познакомились случайно, неделю тому назад, — сделала круглые глаза Норин. — И все по милости Билли: он позвонил в службу «911» и вызвал пожарных. Поверь, это глупая история, тут и рассказывать нечего.

— Так вы с этим парнем не собираетесь делать детишек?

— Конечно, нет, — вновь густо покраснела Норин.

Синди стрельнула глазами в Винни, выходящего из зала, и пристально посмотрела на подругу.

— Между нами говоря, тебе пора завести мужчину. И научиться верить людям.

Прозвенел звонок, избавив Норин от необходимости что-то отвечать. Занятия в школе закончились. Ребятишки превратились в дьяволят и шумной толпой вырвались на улицу. Учителя тщетно пытались успокоить учеников, перевозбужденных предчувствием скорых летних каникул.

Норин отвела сына в подготовительную группу и, оставив его на попечение воспитательницы, вернулась в свой класс. В этот час комната всегда производила на Норин странное впечатление: в тишине казалось, что здесь еще звучат смех и голоса детей.

Сев за стол, Норин сняла туфли и потерла ступню о ступню. Хорошо бы сейчас оказаться дома, надеть майку и шорты, а не париться в платье, колготках и туфлях на высоком каблуке.

Взгляд ее упал на стопку детских рисунков, и у нее возникла мысль развесить их на стене, прикрепив кнопками к пробковому багету.

Она взяла стул, отнесла его в угол класса и, встав на него, попыталась дотянуться до багета. Это удалось ей, лишь когда она приподнялась на цыпочки и вытянула руку. Только садист мог так высоко приколотить багет, подумала она, завершив работу. Но труд ее был вознагражден: украшенный детскими рисунками класс ожил и стал выглядеть веселее.

— Это вы здорово придумали, — услышала Норин знакомый голос, от мягкого тембра которого по всему телу растеклось приятное тепло. Она резко обернулась, едва не потеряв равновесие, и увидела на пороге класса Винни. — Забавно смотрится, — сказал он, глядя на Норин, вцепившуюся в спинку стула.

Досадуя на себя за то, что едва не потеряла самообладание лишь от одного его появления, Норин повернулась к Винни спиной и стала прикалывать к багету еще один рисунок.

— Чем могу быть вам полезной, мистер Пасторелли? — наконец спросила она.

— Хочу предложить вам выпить по чашке кофе.

— Спасибо, но я... — Она обернулась. — Вы же знаете, что это не в моих правилах.