— Это вы тут главная?
— Где? — страдая по безвременно издохшей надежде, спросила я.
— Здесь! — раздраженно пояснил этот кто-то.
— На дороге? — я подняла голову с сумки, до которой таки доползла и которую переквалифицировала в подушки, посмотрела вдаль и уверенно ответила. — На дороге я не то чтобы главная, я единственная…
После данного определения собственного положения, я снова удобно устроилась и попыталась умереть.
— Что вы делаете? — продолжали возмущаться наверху.
— Умираю… не мешайте человеку спокойно погибнуть во цвете лет…
Некоторое время наверху напряженно молчали, но затем этот кто-то резко схватил за плечи, поднял… вместо того, чтобы поставить на ноги, поднял до своего уровня, потряс, видимо для скорейшего моего пробуждения и как заорет:
— Объясните мне одно, по какому праву в мою усадьбу вломилось семь высокородных… сук?!
— Собак нужно приучать к порядку, — наставительно ответила я, — вы бы их еще со своего стола кормили, а потом возмущались наглым поведением ворующих вашу еду четвероногих…
Открывать глаза мне было совершенно лень. И не то, чтобы я невоспитанная, хамоватая и наглая, но за истекшую неделю я спала едва ли больше четырех часов в сутки, готовя прошедшее накануне мероприятие, и я мечтала выспаться все эти дни… и я вчера напилась, как только все закончилось и выяснилось что все довольны. То есть праздник завершился в шесть утра, я на радостях схватила бутылку шампанского и пила, и пила, и пила… всю дорогу до дома. Я же не ведала, что сон мой будет состоять из пятнадцати минут, а клятвенно обещанный начальством выходной обернется… издевательством высокородного!
— Так, — прозвучал все тот же голос, — давайте, остановимся на основном пункте — это вы тут главная или нет?
Пришлось открывать глаза. Напротив моего собственно лица, было лицо одного из этих геномодифицированных. Лицо без этого налета всеобщего презрения вкупе с эдакой снисходительной благосклонностью, нет — мужик был зол. Очень. И на ассаэна Джерга похож, только этот моложе и… не такой облагорожено-безупречный. Нормальный такой идеальный высокородный, каштановые волосы до плеч, немного вьющиеся — растрепались. Глаза синие, пронзительные и очень злые. Орлиный такой нос, весьма крупный, впрочем, крупное тут всё. Губы, побелевшие от ярости… Шея… бычья, иначе и не скажешь, обычно высокородные не перекачивали свое тело настолько, то есть они были накачанные, но как бы в пределах нормы, то есть, чтобы в костюме смотрелось чинно-пристойно. Руки… одной своей лапой он мог обхватить мою шею… вот в данном направлении думать почему-то не хотелось, и ссориться с ним уже тоже не хотелось.
— Здравствуйте, многоуважаемый Лериан Андар Джерг, — я выдавила вежливую улыбочку и беспомощно поболтала ногами, надеясь, что земля близко. Увы, видимо это был день смертельной эпидемии у надежд всех мастей и размеров.
— То есть вы в курсе кто я, — невежливо подытожил высокородный. — Ну и как мне все это понимать?
Хороший вопрос, и мне как бы лучше оттянуть необходимость дать на него ответ.
— А что, только высокородные су… девушки дошли? — невинно поинтересовалась я.
— На тот момент как я выяснил, в каком направлении мне искать главенствующего над девами самоубийцу, до усадьбы их доплелось уже двадцать восемь… Еще двоих я встретил по дороге, последний с кем я беседовал, был мужик тщедушного вида, который сообщил, что виновата во всем идиотка в серо-коричневой кепочке, она же тут главная. Кстати, а где ваша кепочка?!
— Где-то там, — неопределенно махнула рукой на дорогу, — валяется в обществе утраченных предметов одежды и сломанных каблуков…
Я печально вздохнула, представив себе картинку нарисованную воображением… действительно грустно, и… кепочку жаль.
— Отпустите, — попросила я генномодифицированного амбала, которому удержание меня на весу явно проблем не доставляло.
— Зачем? — хмуро поинтересовался высокородный.
— Кепочку жалко, — я всхлипнула. — Пойду искать.
Меня отпустили. Постояв на своих двоих, я поняла, что солнце давно уже припекает не по детски, кепочка была удалена из списка ценных потерь и перенесена в список подлых предателей, покинувших хозяйку в тот самый момент, когда была так необходима, а потому нечего ее искать. И я вернулась к прерванному сну, надеясь все же поспать хоть минут пять, чтобы голова начала мыслить адекватно ситуации, но наверху этому оказались не рады:
— Что вы делаете? — вопросил голос свыше.
— Пытаюсь поспать…
— Не советую, — все тот же голос свыше.
— Угу…
— Через час солнце будет в зените, и вы обгорите до состояния вареного краба…
— Ммм… вкусно, наверное…
— Наверное, — наверху хмыкнули, — местная живность явно оценит.
Подумала, осознала намек и стремительно поднялась. Итак, есть задача — быстро добраться до усадьбы этого высокородного — и пора приступать к реализации. Запрокинула голову, посмотрела на этого… я ему до груди едва достану, до плеча в прыжке и только при условии, что на мне будет кепочка, впрочем, наше несоответствие в размерах не помешало мне сделать ему предложение:
— Предлагаю отправиться к вам домой, что скажете?
— Двусмысленно, — нагло ответил высокородный.
— Да какая тут может быть двусмысленность! — я очаровательно улыбнулась и протянула ему руку, со словами. — Сваха! По совместительству надсмотрщица, дуэнья, мучительница и наперсница тех тридцати невест, что в течение, как минимум двадцати, а как максимум много дней, будут отравлять вам жизнь ровно до тех пор, пока вы не выберете себе одну единственную, на чью долю выпадет отравлять вам существование всю оставшуюся жизнь!
Высокородный нервно сглотнул, а затем присел на корточки, видимо жалея мою шею уже занывшую от необходимости запрокидывать голову, и пристально глядя в мои глаза, хрипло спросил:
— Издеваешься?
— Не… — он нахмурился, — не… — почти зарычал, — не исключено! — нашла я оптимальный вариант.
— То есть издеваешься? — с надеждой спросил генномодифицированный.
Меньше всего я ожидала, что жертва будущих брачных уз будет вот так сидеть передо мной и взгляд у него будет такой печальный. Чесслово — появилось желание пойти, собрать весь брачный десант и оставить этого несчастного человечка… хм, тут скорее человечища, в покое…
— Нет, — грустно ответила я.
— А почему на двадцать дней? — простонал самый несчастный высокородный в обитаемой вселенной.
— А у вас таэпереместитель сломался, — невинно сообщила я.
— Дядя, — проявив величайшие способности в сообразительности, догадался он. И с неожиданной яростью добавил. — Ублюдок!
— Не могу согласиться с вышеуказанной характеристикой, впрочем, не имела чести ознакомиться с его биографией.
Но мне на это ничего не ответили. Резко поднявшись, высокородный вскочил на ту самую двуногую ящерку, на которой имел честь прибыть, и… попытался раствориться на горизонте… А как же я, а как же кепочка?!
— Стоять! — мой вопль заставил вздрогнуть ящерку и какую-то зверушку в ближайших кустах, но не поколебал решимости генномодифицированного. И я возмутилась, — Неужели вы меня бросите?
— Ну почему же сразу "брошу"? — он соизволил полуобернуться. — Я оставляю вас погибать во цвете лет, как вы и просили в самом начале нашей весьма содержательной беседы.
От удивления у меня банально приоткрылся рот! Я стояла и изумленно взирала на нагло ухмыляющегося высокородного, который именно сейчас был просто олицетворением этих презрительных, самоуверенных и самовлюбленных мутантов!
— Я… я… я… — а мозг стремительно обдумывал ситуацию. Нет, до усадьбы-то я доберусь… может быть, но когда это будет! И вообще. — Я вам просто необходима!
Высокородный мгновенно развернул ящерицу и подъехал вплотную, так что зеленая тупоносая морда практически уткнулась в мое лицо, и я бы сделала шаг назад, но он этого явно и добивался, следовательно, стоим с ящерицей и чуть ли не бодаемся. А этот… этот так перегнулся и проникновенно спрашивает: