– Дженни… нет, Джейни Брэй, верно?
Женщина просияла:
– Верно, только сейчас я миссис Томас Роу. Приятно, что вы помните меня. Я ведь не видела вас с тех пор, как вы были ещё мальчиком, но я-то помню вас, сэр. Вам всегда нравились мои творожные кексы, помнится.
– Я помню. Так вот насчёт той молодой женщины, пекущей пирожки, – напомнил Рейф.
– Внучки старого Ната? Она печёт их, эти пирожки-то, и приносит каждый день. Чуточку они другие, верно, сэр? Очень вкусные.
– Внучка старого Ната? – повторил он. – Вы уверены? Совершенно не сомневаетесь?
Чёрт, чёрт, чёрт. Если её знали эти люди, она не может быть Аишей. Его затопила горечь обманутых надежд.
– Всё верно. Появилась тут, стало быть, около двух недель назад, хорошенько вычистила домик Ната – ну, это-то нужно было сделать – давненько ещё, с тех пор как преставилась миссис Нат, а старый Нат прежде неё. Я запамятовала, кто сказал нам, что она внучка Ната… ты не помнишь, Томас? Нет, никак не вспомню, но вот она кто, точно вам говорю.
Затеплилась слабая надежда. Рейф осторожно спросил:
– Она живёт в старом домике садовника?
– Правильно, сэр, вы помните…
Но Рейф уже вышел.
Домик садовника был пристроен к высокой стене сада, и одним из его преимуществ, как помнил Рейф с детства, было то, что можно попасть в домик из огорода, пройти через него и очутиться за пределами поместья.
Рейф поскакал обратным путем, сердце его будто мчалось взапуски. Только подумайте, он не зашёл в дом раньше, так как посчитал, что супруга старого Ната заговорит его до смерти.
Трясущимися руками он привязал коня к дереву, вытер проклятые ладони и постучал в дверь старого домика садовника.
Дверь открылась, и перед ним предстала она, одетая по-деревенски – в какое-то старое платье и передник миссис Нат. На щеке след от муки, волосы прилежно завязаны куском старой зелёной тряпки, носик покраснел, губы обветрились от холода, и всё же она была прекраснейшей женщиной, когда-либо встреченной им в жизни.
Его голодный взгляд пожирал её. Аиша уставилась на него, не двигаясь, не говоря ни слова, в глазах застыла настороженность, как в тот раз, когда он впервые встретил её.
Наплевать. Он приручил её тогда и сделает это снова. Умрёт, но сделает.
Выскочил котёнок и стал тереться о его ногу, жалобно мяукая, чтобы его приласкали.
Рейф смотрел только на Аишу.
– Ты исхудала, – сдавленно произнёс он. Что за глупости он говорит. Все отрепетированные речи в его голове, все эти слова, которые он берёг, чтобы вернуть её, а в итоге вот всё, что он смог вымолвить. Впрочем, это была правда. Она до ужаса похудела. Должно быть, голодала всё это время. Больно было смотреть.
Так он пристально вглядывался в неё, моля, чтобы нашлись слова, но мог только смотреть. И смотреть. Пожирая её взглядом.
– Ты тоже похудел, – ласково сказала она.
– Возможно, и так, но не потому что голодал, – хриплым от переполнявших чувств голосом произнёс Рейф. – А потому что потерял тебя.
Аиша улыбнулась дрожащими губами и указала жестом позади себя:
– У меня была пища, но не по еде я изголодалась. Только по тебе.
При этих словах выдержка изменила Рейфу, он шагнул вперёд, схватил её за талию, оторвал от земли и прижал к себе, намереваясь больше никогда не отпускать от себя. Он крепко держал её, вознося хвалу, что снова чувствует её в своих объятиях, вдыхая родной запах, уткнувшись лицом в нежную шею.
Её руки обвили его, она повисла на нём, целуя его в макушку, в ухо, всюду, куда могла дотянуться, лаская его в порыве нежности.
Её тело медленно скользнуло вниз, и лица их оказались на одном уровне. Он страстно поцеловал её.
– Никогда больше не покидай меня, – приказал Рейф. Всё его тело сотрясала дрожь.
Аиша взяла в ладони его лицо и пристально и прямо уставилась на него:
– Ты уверен, Рейф? Я не хочу разрушить твою жизнь.
– Единственный путь разрушить её – покинуть меня навеки, – яростно произнёс он. – Ты нужна мне. В моих объятиях, в моей жизни.
Мгновение она пристально смотрела ему в глаза, потом легко и судорожно вздохнула. Крепче обняла его и прошептала:
– Тогда возьми меня сейчас, ибо ты нужен мне больше, чем я могу выразить.
Рейф пинком распахнул дверь и понёс её туда, где она перед камином расстелила тюфяк. Он уложил её на тюфяк, сел рядом и стянул сапоги.
Аиша тихо лежала, глядя снизу на него.
– Я так скучала по тебе, Рейф.
Рука её легко прошлась снизу вверх по его спине.
Он с таким же успехом мог быть обнажённым, поскольку ощутил её легчайшее прикосновение, несмотря на несколько слоев одежды.
Рейф поднялся, чтобы снять сюртук.
– Никогда не убегай от меня снова, – повторил он, стягивая рубашку.
– Ночью было хуже всего.
– Ну, да, ночи в Англии холодные.
Он начал расстёгивать бриджи.
– Не холод мне страшен. Я тут обнаружила эти восхитительные тёплые ночные одеяния.
Он издал смешок, когда понял, что она облачена в одну из огромных ночных рубашек миссис Нат.
– Ты носила…
Аиша провела рукой по его бедру, и он тут же забыл, что хотел сказать.
– Ты, в самом деле, скучал по мне, Рейф? – спросила она.
Он повернулся, бриджи его при этом наполовину были расстёгнуты, и взглянул на неё, словно не веря своим ушам:
– Скучал по тебе? Скучал?
Глаза его совершенно безумно засверкали, он застонал и опустился перед ней на колени.
– Да лучше руку отнять или ногу или лишится обоих глаз, чем снова тебя потерять. Я никогда не чувствовал такое… – Он помотал головой. – Сердце моё слишком переполнено чувствами, чтобы найти слова.
– Тогда покажи мне, – тихо промолвила она, притягивая его.
И Рейф показал ей, лаская каждый дюйм её тела с нежной основательностью, заставлявшей её слабеть и задыхаться, беззащитную от любви, и слёзы наворачивались на глазах – и она не могла понять, отчего эти слёзы.
Она принадлежала ему, соглашалась со всем, что он хотел, сейчас, по крайней мере. Между ними ничего не было решено, она только отчаянно скучала по нему, и он, очевидно, чувствовал то же самое. И сейчас хватало и этого.
Языки пламени плясали, золотя его кожу, лаская каждый великолепный мускул, каждый выступ и ровность, её драгоценного и таинственного мужчину. Снаружи шелестел листьями в кронах деревьев ветерок.
Крошечный домик идеально устраивал её, располагаясь между двух миров. С одной стороны стоял величественный особняк, принадлежавший ему, с другой – дикие лесные заросли. Не им ли она принадлежала?
Нет, она принадлежала ему, покоилась в его объятиях, думала она, пока его руки и рот медленно не вытеснили всякую связную мысль из её головы. Неважно, в каком мире они пребывали, пока она лежала в… его… объятиях…
А потом она услышала их, слова, ни разу им не сказанные, так хрипло и тихо произнесённые, что в первый момент она не поняла, уж не почудилось ли ей.
– Я люблю тебя, Аиша.
Глаза её распахнулись. Взгляды их встретились. Неимоверным усилием она попыталась собраться с мыслями.
Рейф повторил:
– Я люблю тебя, Аиша.
Его тело всё ещё двигалось внутри её, вытесняя все мысли, кроме одной.
– Я люблю тебя, Аиша.
Она хотела откликнуться, но у неё не нашлось ни слов, ни желания. Она рассыпалась вокруг него, его слова отдавались в её ушах, как бившийся в них ритм:
– Я люблю тебя, я люблю тебя, я люблю тебя.
После Аиша лежала в его объятиях, наблюдая, как мерцает и пляшет огонь. Спустя какое-то время она вздохнула и села.
– Мне не следовало давать этому волю. Я не буду твоей любовницей. Я… – начала она.
– Ш-ш, – остановил её Рейф, целуя. – Я люблю тебя. И хочу, чтобы ты стала моей женой.
Глаза её наполнились слезами, когда она поняла, что значит каждое его слово.
– О, Рейф, и я тебя очень, очень сильно люблю. И всегда любила, – призналась она. – Даже в Каире, хотя старалась не думать об этом. Но если ты станешь графом… Моя бабушка, леди Клив, сказала, что я разрушу твою жизнь.