Из своего офиса в гостинице «Блэкстоун» Тесла отправлялся на работу, предлагая не просто свои изобретения, а себя в качестве консультанта. Главным предложением был его безлопастный жидкостный турбогенератор для осветительных систем, маленький, простой и необыкновенно эффективный, как утверждалось в рекламном проспекте, аппарат, «несравненно превосходящий все остальные».

Он передал право на свой автомобильный спидометр компании «Waltham Watch» и убедился, как за время войны сократилось производство автомобилей. Тем не менее, в течение 1917 года его доход составил 17 тысяч долларов от процентов с продаж спидометров и локомотивных прожекторов. Он взялся за написание отчета Национальному консультативному комитету по аэронавтике, надеясь предоставить правительству маленький мотор для самолетов, составляющий одну пятую веса мотора Либерти, который использовался в это время. Обмен корреспонденцией с НАКА — организацией, предшествовавшей НАСА, так и не завершился составлением контракта.

Если ему удавалось улучить немного времени от своих дел, он писал Шерффу, что его исследования нового беспроводного передатчика, который сможет передавать сообщения совершенно секретно, «станет для США неоспоримым преимуществом, как при серьезном международном конфликте, так и в мирное время...» [10]. В то же самое время он пытался активизировать развитие Нитратной компании Теслы, Электротерапевтической компании Теслы и Компании двигателей Теслы. В основе первой компании лежал электрический процесс производства удобрений из нитратов, полученных из воздуха (об этом процессе он упоминал в статье, опубликованной в журнале «Century» в 1900 году), как оказалось, процесс этот был экономически нецелесообразным.

Решив избавиться от долгов, он также создал лабораторию турбин в Бриджпорте, штат Коннектикут. Он заключил контракт с Американско-Британской производственной компанией по возведению двух беспроводных станций в этом месте. К сожалению, два этих предприятия, подобные «Уорденклиффу», не были созданы из-за недостатка соответствующего капитала.

Никто не мог больше утверждать, что Тесла не пытался получить доход. Ему удалось заработать деньги на некоторых из своих новых предприятий, не очень впечатляющие суммы, но достаточные для того, чтобы начать выплачивать свои долги Шерффу и содержать сотрудников.

Джонсону, теперь осаждаемому кредиторами, он написал: «Спокойно создавайте свою прекрасную поэзию. Я покончу со всеми вашими заботами. Ваш талант нельзя обращать в деньги, из-за отсутствия понимания у людей в этой стране, но мой талант можно обратить в тонны золота. Сейчас я этим занимаюсь» [11].

Джонсон заболел. Он написал, чтобы напомнить Тесле о старом долге — о 2 тысячах долларов, и изобретатель сразу же послал ему чек на 500 долларов. Через две недели Роберт опять написал, что ему нужны деньги, на этот раз для уплаты налогов, и Тесла послал ему еще 500 долларов. Еще до окончания года Роберт отправил сообщение-SOS о том, что у него на счету осталось только 19 долларов, а огромный долг составляет 1,5 тысячи долларов. Еще раз Тесла достал свою чековую книжку [12].

В его письменном столе в Нью-Йорке несколько лет лежало письмо от Кэтрин Джонсон, одно из последних сохранившихся или, возможно, написанных ее «всегда молчаливому другу». Она поехала в штат Мэн без детей и без мужа на летний отдых.

«Я приехала сюда месяц назад, совершенно одна, — писала она, — хотя гостиница заполнена, но для меня она пуста, так как мир этот для меня чужой. Здесь я отделена ото всех, и кажется, что со мной осталась только моя память. Иногда печаль переполняет мое сердце, и я жажду того, чего нет, так же сильно, как в детстве, когда я была маленькой и слушала шум набегающих волн моря, все еще неизвестного мне и все еще бьющегося об меня. А вы? Что делаете вы? Жаль, что у меня нет от вас вестей, мой вечно дорогой и вечно молчаливый друг, будь они плохими или хорошими. Но если вы даже не напишете мне ни строчки, то пошлите мне свои мысли, и их получит тонко настроенный инструмент.

Не знаю, почему мне так грустно, мне кажется, будто все в жизни ускользнуло от меня. Вероятно, я слишком много бываю одна, и мне нужно общество. Думаю, я почувствовала бы себя более счастливой, если бы узнала о вас хоть что-нибудь. Вы заняты только своей работой, у вас нет человеческих потребностей. Это совсем не то, что я хочу сказать... Итак,

Преданная вам К. Дж.» [13]

Она добавила постскриптум: «Вы помните тот золотой доллар, который переходил у вас с Робертом друг к другу? Я ношу его этим летом как талисман для всех нас».

Деньги? Удача? Возвращение к ушедшему счастью и возбуждению прежних дней? Был ли это талисман троих, переживших вместе так много?

Люди говорят о десятилетиях, будто бы они образуют естественные периоды, конец которых наступает неизбежно, но при этом вряд ли что-то действительно заканчивается. Борющееся за выживание человечество переходит в новые отрезки времени и опять ощущает дисгармонию и мучительные перемены. Так произошло и с Теслой в «ревущие двадцатые».

«Двадцатые» проявили всю лживость «сухого закона». Порядочный человек не мог больше пойти в свой любимый бар, чтобы заказать стаканчик хорошего спиртного. Вместо этого он вынужден был довольствоваться ужасным пойлом сомнительного качества. Бары и магазины, торговавшие незаконным спиртным, а вместе с ними и гангстеры — процветали. Горячая молодежь ночи напролет отплясывала чарльстон, фондовая биржа поочередно то поднималась, то падала, а биржевые дельцы обретали и теряли свою удачу. Никола Тесла со своими викторианскими манерами и внешним видом не вписывался в это время. Он еще больше, чем обычно, если это только было возможно, отдалился от окружающего его мира. Хобсон, который теперь был конгрессменом и должен был получить медаль конгресса (будучи в ранге контр-адмирала) за свою доблесть во время испано-американской войны, потерял возможность пройти в сенат США. Но, к огромному сожалению Теслы, он не потерял возможности продолжать свою антиалкогольную кампанию и был «инструментом» для утверждения восемнадцатой поправки. С точки зрения Теслы, «сухой закон» учреждал нетерпимое вторжение бюрократии на территорию личной свободы. Он открыто выразил свое мнение о том, что подобный закон может сократить жизнь многим людям и ему в частности. Теперь он уже не мог ожидать, что проживет до 140 лет. Без божественной амброзии в умеренных, но регулярных количествах кто будет заботиться о долгой жизни?

Все же, когда семья Хобсона вернулась на Манхэттен, Тесла был очень доволен, что они с другом прежних времен опять оказались рядом друг с другом. Хобсон взял в свои руки управление другими, более стоящими кампаниями, включая руководство международной комиссией по наркотикам, но у него всегда находилось время для старого друга. Он приобрел привычку охотиться за Теслой в его отеле раз в месяц, чтобы побывать на дневном спектакле. Это было чрезвычайно легкомысленное времяпрепровождение для таких выдающихся личностей. Из темноты партера они выходили в сияние дня Таймс-Сквер и, медленно прогуливаясь, подходили к своей любимой скамейке. Здесь они беседовали о политике и науке или вспоминали былые дни.

Теперь, когда Тесле шел седьмой десяток, он почти всегда нуждался в деньгах. Временами его беспокоили странные болезни. Бизнес, который он с таким трудом создавал в Чикаго, постепенно истощался. «Уорденклифф» был уже не более чем воспоминанием, хотя Тесла никогда не переставал стремиться к созданию своей мировой беспроводной системы. В 1920 году он опять попытался представить свое радиопредложение управляющим Вестингауза. Их отказ заставил его с горечью напомнить им, что в те времена, когда они получали права на его системы переменного тока, директора пообещали: «Ни одно предложение, которое вы представите компании Вестингауза, не будет отвергнуто». Он положился на их заверения и сказал, «что он знает, что люди подобного статуса обычно сохраняют чувство долга по отношению к первооткрывателю, заложившему фундамент их бизнесу...» [1]