И в экономической и в социальной области «План действий» намечал революционную политику, которая «не руководствовалась бы интересами только Буэнос-Айреса, а была бы общенациональной, американской в широком смысле слова».
Между тем в Монтевидео испанцы в предвидении возможных осложнений еще двумя годами раньше начали объединять различные социальные группировки, и прежде всего богачей, для открытой войны против правительства Линье в Буэнос-Айресе. Главным действующим лицом был Элио, упрямый и твердолобый. И Элио, и вице-король Перу Абаскаль, и председатель аудиенсии в Чаркасе Писарро, и архиепископ Чукисаки Моксо, и временный губернатор Потоси де Паула Сане — все они пытались огнем и мечом защитить испанский абсолютизм. К тому же Элио был лично заинтересован в сохранении испанской монополии в торговле. Его действия в Монтевидео были направлены прежде всего против Национальной партии, которая как бы представляла здесь дух Майской революции. В Монтевидео тщательно скрывали все, что происходило в Буэнос-Айресе. Поэтому приехавший в Монтевидео секретарь Хунты доктор Пасо был вынужден бежать отсюда из-за реальной угрозы его жизни.
Элио уехал в Испанию, чтобы доложить там о происходящих событиях. Временным губернатором был назначен Сория. Когда в Монтевидео стали известны революционные действия Хунты Буэнос-Айреса, Сория ответил на них угрозами: по всему городу были развешаны эдикты, в которых он объявлял изменниками всех тех, кто осмелится, даже в частных беседах, предложить какие-либо изменения в правительстве или назовет имена каких-либо руководителей помимо тех, которые назначены испанским королем Фердинандом VII или Центральной хунтой Испании, являющимися единственной законной властью. Таким образом, в то время как в Буэнос- Айресе бурно развивалась деятельность революционной Хунты, в Монтевидео усиливалась борьба реакции против патриотов.
В это бурное время Артигас продолжал жить в провинции, «всегда на коне», по-прежнему занятый защитой населения от бандитов. Получив чин капитана улан в сентябре 1810 года, он был направлен в Колонию-дель- Сакраменто по указанию губернатора. В конце того же года он выехал из Колонии в Паисанду. Вскоре он выезжает в провинцию Энтре-Риос, где ему приходится защищать жизнь и собственность испанских семейств, находившихся под угрозой. В местечке Капилья Нуэва он получает письмо и указание от Элио. В это время Элио стал вице-королем Ла-Платы, и теперь резиденцией вице-короля стал не Буэнос-Айрес, а Монтевидео. По распоряжению Элио Артигас со своими ополченцами присоединился к военным частям под командованием бригадира Муэсаса, коменданта Колонии.
Бригадир Муэсас был человеком жестоким, требовавшим суровой дисциплины, особенно от креолов. Артигасу нелегко было служить под его началом, тем более что Муэсас всегда был недоволен его свободолюбием и индивидуализмом, а также некоторыми чертами его войска, свойственными гаучо. Артигас же, сорокашестилетний человек с огромным жизненным опытом и великолепным знанием людей и страны, мало подходил к роли младшего офицера, подчиненного Муэсасу.
В Артигасе происходили глубокие внутренние изменения. Вот уже двадцать лет, как он почти непрерывно ездил по Восточной провинции. Никто не знал так досконально условия жизни в стране, как он. Об этом писал и Морено в своем докладе, рекомендуя привлечь Артигаса к революционной работе. Артигас прекрасно знал те конкретные условия, в которых жили различные слои населения, прежде всего помещики, к которым принадлежала его собственная семья и семьи его родственников. Он понимал, что означала для них экономическая изоляция, не дававшая им возможности продавать и экспортировать продукты своего хозяйства, гнившие на складах из-за отсутствия рынка. Знал Артигас и жизнь крестьян, которые находились в еще худших условиях и были больше всех заинтересованы в свободной торговле. Знал он и жизнь креолов — торговцев и предпринимателей, всегда ограниченных в своей деятельности. Но больше всего сочувствовал он угнетенным массам — чангадорам, неграм-рабам и неграм-вольноотпущенникам, мелким контрабандистам. Весь этот мир, все эти люди, не имеющие никакого будущего, находились в постоянных скитаниях по бескрайним просторам родины в поисках пропитания и справедливости.
Для Артигаса наступает пора, когда надо принять важное решение. Как дальновиден был Морено, когда в «Плане действий» он указывал на необходимость привлечь к революции людей такого типа, как Артигас, которые могут стать лучшей опорой революции. Именно поэтому члены Хунты и направили к Артигасу одного из его старых товарищей по школе и по оружию, Николаса де Ведиа, чтобы тот сообщил ему о революционных событиях.
В 1810 году, после того как в Ла-Плате вспыхнула революция, группа патриотов Восточной провинции образовала Национальную партию. В нее входили многие известные лица: священник Дамасо Антонио Ларраньяга, крупный помещик Томас Гарсия де Суньига, торговец Франсиско Агиляр, отставной офицер улан Хорхе Пачеко и другие. Партия эта быстро росла, и вскоре к ней присоединились многие видные помещики — семейства Пересов, Васкесов, Суфриатеги, Ривера, Габриэль Перейра, адвокат Лукас Хосе Обес и многие другие.
Когда Элио вернулся из Испании и увидел создавшуюся обстановку, он немедленно начал принимать контрмеры. Испанские монополисты щедро субсидировали этого нового вице-короля, рьяно взявшегося за защиту монархии, и тех, кто в ней был заинтересован. Тотчас же после возвращения Элио закрыл все порты Восточной провинции, установил строгий контроль за реками, укрепил гарнизон в Колонии. Эти события были использованы патриотами для того, чтобы убедить Артигаса присоединиться к революции. Его брат Николас, его Кузен Мануэль и зять Вильягран отправились вместе с Бельграно в Парагвай, где некоторые из них проявили большое мужество в боях. Другой кузен Артигаса, Мигель Баррейро, человек очень одаренный, а также еще некоторые из родственников были тогда видными фигурами Национальной партии.
Все это повлияло на Артигаса, и, отбросив последние сомнения, он переходит в лагерь революции.
Об этом он сообщил только некоторым из близких ему офицеров, в частности Ортигера, с которым он сблизился еще во время совместной экспедиции во главе с Асарой. К тому же и Артигаса и другого известного военачальника Восточной провинции, Хосе Рондо, власти взяли под подозрение; их называли «тупамарос», по имени вождя индейцев Тупак Амару, который в XVIII веке поднял восстание против испанцев. Таким именем окрещивали тогда всех недовольных.
Когда произошел открытый разрыв Артигаса с его командиром Муэсасом, это было объяснено сначала как результат недисциплинированности отрядов Артигаса. В военном донесении за следующий месяц имелось лишь краткое упоминание: «капитан Хосе Артигас бежал 15 февраля текущего года». Другой офицер, майор Саласар, более подробно описал своим начальникам в Испании то, что произошло между Артигасом и Муэсасом.
«Однажды, — писал Саласар, — вызвал Муэсас капитана улан Хосе Артигаса и наговорил ему столько слов по поводу того, что кто-то из его солдат вошел в сад и съел какие-то фрукты, что сам вошел в раж и пригрозил, что арестует Артигаса. Конечно, Артигас пришел в ярость и вышел от Муэсеса, изрыгая проклятия. Артигас был душой всех военных кампаний, любимцем всех начальников; как только возникали какие-либо осложнения, его сразу же призывали в уверенности, что он успешно справится с любым заданием. Артигас обладал исключительным знанием местности, которую он изъездил во время постоянных походов против преступных элементов и португальцев. Все они дрожали, когда узнавали, что на них идет Артигас. И вот такого человека обругали и оскорбили. Он выбежал от Муэсаса, изрыгая проклятия, и тотчас же исчез. А затем случилось то, что по какой бы местности он ни прошел, везде он оставлял дух восстания».
Итак, Артигас бежал, и вместе с ним Ортигера, решивший покинуть королевскую службу, а также священник из Капилья Нуэва (Мерседес) Хосе Энрике де ля Пенья и негр, его раб. Они скрылись среди холмов, окружающих речушку Сан-Хуан, и начали готовиться к путешествию в Буэнос-Айрес. Местное население снабдило их превосходными конями. Через Мерседес, Пайсанду, провинцию Энтре-Риос они прибыли в город Санта-Фе, откуда, получив необходимые средства для дальнейшего путешествия, снова пустились в путь и в первые дни марта 1811 года прибыли в Буэнос-Айрес.