— Прости меня, Норман, — ласково повторила она и взяла его руку в свою. — Я и вправду сама не своя, все время думаю о чем-то постороннем.

Но не потому, что мне с тобой неинтересно, — поспешила заверить его Сьюзен, заметив, как он напрягся. — Очень много проблем навалилось. Так о чем ты говорил?

— Спасибо за честность. — Он горько усмехнулся.

— Зато здесь очень вкусная еда! — Девушка сделала попытку приободрить его.

Ресторан в результате пришлось выбирать Норману. Это было прелестное местечко в часе езды от их отеля. Казалось бы, Сьюзен должна была чувствовать себя счастливой рядом с красивым и внимательным спутником, но в ее мыслях подспудно присутствовал Эдвард.

— Ты была такой хмурой весь вечер, — недоверчиво сказал Норман. — Я решил, что здешняя кухня тебе не понравилась.

— Неужели? Как неловко вышло, — смутилась девушка. — Мне все понравилось, даже очень. Ты же знаешь, что я никогда не ем так много, а сегодня мои тарелки совершенно пусты.

— А я думал, ты по рассеянности все подъела.

— Да нет! — весело засмеялась Сьюзен.

— Тывсе за Мел переживаешь? — спросил он участливо.

— В том-то и дело, — вздохнула девушка.

— Я стал замечать, что она плохо выглядит в последнее время. Это, конечно, не мое дело, но вдруг у нее что-нибудь со здоровьем не в порядке?

Сьюзен утвердительно кивнула головой, но объяснять ничего не стала.

Пару дней назад Мелани стал мучить токсикоз. Приступы тошноты начинались с раннего утра и с определенной периодичностью продолжались до восьми вечера. Все это время Мел пластом лежала на кровати, ничего не могла есть и чувствовала самые неуловимые запахи, о существовании которых раньше и не догадывалась. К нормальной жизни она возвращалась только вечером, совершала набеги на холодильник, но поглощала все самое бесполезное: готовую пиццу, чипсы и газированные напитки. Она предпочитала смотреть телевизор, нежели общаться с сестрой. Сьюзен не навязывалась, но с тревогой наблюдала за ней.

Единственный, кого Мелани мечтала видеть рядом с собой в эти дни, бесспорно, был Дэвид.

И Сьюзен очень страдала, чувствуя свою вину в том, что не сдержалась в разговоре с Эдвардом Каллиганом. Нужно было вести себя поумнее и похитрее и во что бы то ни стало выяснить, где находится муж Мелани, а потом попытаться связаться с ним.

Пора было продолжать разговор: Норман выжидательно смотрел на нее.

— Боюсь, у нее проблемы с желудком, но не могу уговорить пойти к врачу. И потом, эти переживания из-за размолвки с мужем. Не знаю, как помочь ей. — Сьюзен не хотелось продолжать эту тему, она устала день за днем, ночь за ночью думать об одном и том же. К тому же было жаль нагружать своими проблемами такого впечатлительного и сентиментального человека, как Норман.

— Знаешь, Сьюзен, — задумчиво заговорил он, — я понял, что гордость может быть плохим советчиком и здорово помешать в жизни.

— Но я совсем не горжусь тем, что… — принялась она защищаться, решив, что разговор пойдет об Эдварде Каллигане и причине его отъезда.

— Что ты, — мягко прервал ее Норман, — я имел в виду Дэвида и Мел.

— Прости, — смутилась она, проклиная в душе Каллигана и все с ним связанное. — Ты так говоришь об этом, словно испытал нечто подобное на своем опыте, — предположила Сьюзен.

— Так и есть. Несколько лет назад я вдруг почувствовал себя властелином мира: удачная карьера, женитьба по любви, маленькая дочка. Думал, что многого достиг, счастлив и что так будет всегда. Как же я ошибался!

Сьюзен была потрясена. Ей почему-то и в голову не приходило, что Норман мог быть когда-то женат, хотя для мужчины его возраста в этом не было ничего необычного. Тотчас она вспомнила о скорой женитьбе Эдварда Каллигана и снова рассердилась на себя, что никак не может забыть его.

— Теперь, как я понимаю, ты один. Почему так случилось? — мягко спросила она.

— Ты, наверное, заметила, что, перечисляя свои завоевания, на первое место я поместил карьеру. Я считал, что и моя жена должна думать, будто это самое важное в нашей жизни. Что все должны боготворить мое дело. Когда Шерри надоело занимать второе место, чувствовать себя заброшенной, она собралась и ушла от меня. Но я не виню ее. Такие отношения немыслимы в браке, который предполагает равноправный союз двух тел и душ. А когда в семье появляется ребенок — тем более. Целые дни они проводили вдвоем с малышкой, а я до поздней ночи был занят собой. Пусть я не гулял, не развлекался, а делал карьеру и зарабатывал деньги, все равно это не извиняет меня. Потому что в это время она страдала от одиночества.

— Но ты же работал для вас обоих.

— Да, но это не способствовало нашей любви. Что могли дать ей наши отношения, кроме сознания, что она замужем, и обеспеченной жизни? Меня она почти не видела, а наслаждаться плодами цивилизации одна не хотела. Я сначала не мог понять Шерри, называя ее капризной, думал, чего ей еще не хватает. А теперь понимаю. Самое главное, чтобы рядом с тобой был любимый, преданный человек, а остальное неважно.

Норман говорил очень эмоционально, и Сьюзен искренне сопереживала ему. Теперь ей стало понятно, почему он наотрез отказался от заманчивого предложения Каллигана. Оказывается, у него уже все это было и он заплатил за это дорогой ценой.

— А ты видишься с ними? — осторожно спросила Сьюзен.

Норман улыбнулся.

— А почему, ты думаешь, я угнездился в этом месте? Шерри повторно вышла замуж, так что надежды у меня теперь нет, но зато по выходным я вижусь с дочуркой Лорой. Мы с ней неплохо ладим, надеюсь, так будет и впредь.

Вот так неожиданно Норман открылся ей с той своей стороны, где были боль и разочарование. Все ее недоумения разрешились. Но это откровение подтолкнуло ее подумать и о своей семье. Надо смотреть правде в глаза — та опасная гордость, о которой говорил ее собеседник, угрожала разрушить и судьбы ее близких. Во многом именно из-за болезненной гордости страдала Мел, да и самой Сьюзен именно гордость и амбиции помешали до конца расспросить Эдварда Каллигана о Дэвиде. Если бы она повела себя по-другому, то он, возможно, помог бы ей. Выходит, ее гордость могла стоить Мелани примирения с любимым человеком, а ее будущему ребенку — отца.

— Похоже, я дал тебе повод к размышлению? — удивился Норман.

— Обо всем этом стоит подумать. Мне очень жаль, что у тебя все так получилось. Как грустно.

— Не жалей меня, — возразил он мягко. — С Шерри мы теперь друзья, и я очень люблю свою дочь.

Сьюзен снова подумала о своих. У ее сестры и Дэвида, безусловно, был шанс, необходимо только протянуть им руку помощи. А для этого она должна еще раз встретиться с Каллиганом, как бы трудно ей при этом ни было.

8

— Так-так… Не думал, что ваш отель настолько нуждается в деньгах, что вы решитесь пуститься в столь дальний путь, чтобы лично предъявить мне неоплаченные счета!

Слова прозвучали как пощечина, и первым инстинктивным желанием Сьюзен было развернуться и, не говоря ни слова, уйти, чтобы больше уже никогда не видеть и не слышать этого неисправимого циника. Но она переборола нахлынувший порыв и, собрав волю в кулак, приказала своему оскорбленному самолюбию молчать. Раз уж приехала, а это стоило ей немалых усилий, нужно было забыть на время о своих амбициях и игнорировать любые проявления его мерзкого характера.

Девушке было очень нелегко вырваться из своего маленького городка, чтобы встретиться с Эдвардом Каллиганом в Лондоне. И дело было не в том, что отель требовал постоянной ее заботы. До наступления сезона оставалось еще какое-то время, и график был не столь напряженным. Причина была в Мелани, которая ни за что не хотела отпускать сестру.

Тем не менее, Сьюзен настояла на своем, сказав, будто давно обещала навестить школьную подругу, с которой не виделась уже много лет.

Она понимала, что время для каких-либо поездок было совсем неподходящее: Мелани как никогда требовалась ее моральная поддержка. С тяжелым сердцем покидая дом, Сьюзен успокаивала себя только тем, что задуманное ею должно было все вернуть на круги своя.