Я подробно изложил эту информацию, чтобы вы смогли увидеть проблему, с которой я столкнулся: невозможность безоговорочно и без угрызений совести признать выдвинутую точку зрения, а именно, что письмо, написанное Питером Грегерсоном (приведенное здесь) — само по себе, без всяких других свидетельств в его поддержку, — даст кому — либо право утверждать, что он автоматически стал нечестивым человеком, с которым христианам не подобает и есть вместе. Возможно, я недопонял Писание, которое удерживает меня от такого автоматического осуждения? Может быть, в нем говорится совсем не то, что я в нем вижу? И разве мое стремление быть верным Слову Бога по своим убеждениям теперь превращает меня в объект обвинения, в такого же нечестивого, с которым нельзя и есть вместе? Трое из вас вынесли такое решение. Я пишу это как для них и из заботы о них, так и для всех остальных. Если я ошибаюсь и Слово Бога говорит что — то другое, а не то, что я в нем вижу, то ваши разъяснения с

Совету старейшин Ист — Гадсденского собрания

8 декабря 19Я1 года, с. 7 доказательствами из богодухновенного Слова Бога будут не просто приняты, но приняты с благодарностью.

Я посылаю копию этого письма всем членам совета старейшин, поскольку правовой комитет, вынесший решение против меня, был назначен вами. Я также посылаю копии в Руководящий совет и его отдел служения, поскольку они назначили вас старейшинами. Как вы знаете, 5 ноября 1981 года я написал в Руководящий совет запрос об информации:

«Некоторые местные старейшины восприняли информацию в «Сторожевой башне» за 15 сентября 1981 года как дающую им право требовать, чтобы я изменил отношения с человеком, на чьей земле я живу и на которого работаю, — с Питером Грегерсоном. Они утверждают, что, поскольку он вышел из организации, я должен отнести его к разряду тех, с кем нельзя даже есть вместе — нечестивых и антихристов, — и что неповиновение этому положению ведет к лишению общения. Приближаясь к 60–летнему возрасту, не имея финансовых сбережений, я не в состоянии переехать или изменить место работы. Поэтому мне очень хотелось бы узнать, действительно ли в наших утверждениях в том выпуске журнала имеется в виду именно то, о чем они говорят, — что, если я принимаю приглашение моего работодателя, сдающего мне жилье, пообедать с ним вместе, это является основанием для лишения общения. Если же, напротив, старейшины преувеличили значение напечатанного, какой — либо призыв к умеренности принес бы мне облегчение в ситуации, которая потенциально является угрожающей. Я был бы очень признателен за любое разъяснение, которое вы можете дать либо непосредственно, либо через один из ваших отделов».

Я неоднократно просил вас подождать некоторое время, чтобы они смогли ответить на этот запрос об информации. До сих пор вы не считали нужным уважить эту просьбу. Я надеюсь. что теперь вы это сделаете,

Искренне, Р. В. Френц».

Копия этого письма была послана в Руководящий совет вместе со следующим письмом:

11 декабря 1981 года

В Руководящий совет Свидетелей Иеговы

Бруклин, Нью — Йорк

Дорогие братья:

Пятого ноября 1981 года я написал вам в надежде на какие — либо разъяснения по поводу позиции, принятой «Сторожевой башней» за 15 сентября, помещающей вышедших из организации людей в ту же категорию, что и лишенных общения, и подробно описывающей, как нужно относиться к таким людям. В письме я выразил озабоченность в связи с возможными последствиями этой статьи.

С того времени местные старейшины собрания, которое я посещаю, восприняли этот материал как «авторитет», позволяющий применить ко мне меру лишения общения, обвиняя меня в том, что я однажды пообедал со своим вышедшим из организации работодателем, сдающим мне жилье.

Я прилагаю копию письма — апелляции, которое я послал в местный совет старейшин. Если решение правового комитета получит ваше одобрение и будет согласовано с замыслом опубликованного вами материала, то это апелляционное письмо может не представить для вас интереса. Однако, если это не так, и вы обеспокоены подобными действиями (не только по отношению ко мне, но и потому, что они свидетельствуют о возможной общей реакции на опубликованный материал), тогда, вероятно, вы сочтете необходимым что — то предпринять, чтобы смягчить воздействие этого материала. В компании «Ворхаус Гросерис», где я работаю, в ее офисах и десяти магазинах числится до сорока Свидетелей. Председатель ее правления, а также глава непродовольственной секции вышли из организации; другие служащие компании, включая менеджера одного самых крупных магазинов, лишены общения. Поэтому разъяснения, о которых я прошу, могут оказаться полезными большому количеству людей в этой местности.

Кажется, что последствия опубликованной вами позиции будут в течением времени только увеличиваться, затрагивая все больше и больше людей. Если применять эту политику последовательно, а не выбирать по непонятным причинам лишь меня, это может привести к лишению общения десятков людей только в этой местности, их имена нетрудно вспомнить. Действительно ли вы думаете, что такие меры обоснованы по Писанию?

Так как ответственность за последствия от опубликования упомянутых выше материалов лежит исключительно на вас, братья, то мне показалось полезным послать вам и вашему служебному комитету эту информацию.

Искренне,

Р. В. Френц.

Ниже приводится мое письмо о просьбе изменить состав апелляционной комиссии, назначенной районным надзирателем Уэсли Беннером.

20 декабря 1981 года

Совету старейшин Ист — Гадсденского собрания

Гадсден, Алабама

Дорогие братья:

Настоящим письмом я прошу назначить другой состав апелляционной комиссии. Я посылаю копию этого письма в служебный отдел Руководящего совета и Общества Сторожевой башни, поскольку прошу, чтобы комиссия состояла из братьев вне нашего района и округа.

Пятнадцатого декабря мне позвонил Теотис Френч, который сообщил, что сформирована апелляционная комиссия, состоящая из Уилли Андерсона, Эрла или Феликса Парнелла (он точно не знал, кого именно из них) и брата Диббла (сына или отца, мне сообщено не было). Я сказал ему, что напишу письмо со своим мнением по поводу состава комиссии. Я спросил, почему в нее не вошли старейшины Ист — Гадсденского собрания, и он ответил, что так больше не делается и что он звонил районному надзирателю, чтобы тот сделал выбор.

Восемнадцатого декабря, в пятницу я написал Теотису с просьбой предоставить мне в письменном виде имена тех, кто был окончательно избран в состав апелляционной комиссии, и утром отправил это письмо. В тот же вечер Теотис позвонил мне, сказав, что комиссия соберется в воскресенье. Я сообщил ему, что написал письмо, которое он должен получить приблизительно через день. В субботу вечером он позвонил и сказал, что письмо получил и что комиссия хочет встретиться со мной в понедельник, очевидно, 21 декабря. Он не указал ни места, ни времени, так же как не сделал этого, сообщая мне ранее о заседании в воскресенье. Он перечислил имена выдвинутых членов комиссии: Уилли Андерсон, Эрл Парнелл и Роб Диббл. Я вновь попросил его прислать эти сведения в письменном виде. Сегодня утром он позвонил еще раз, сообщая, что апелляционная комиссия соберется в понедельник (опять не указав ни места, ни времени). Я сказал, что вместо его звонков предлагаемая комиссия должна написать мне непосредственно, а также, что возражаю против выбора членов комиссии и напишу письмо с просьбой о ее новом составе. Он отметил, что предлагаемая комиссия все равно соберется в понедельник. Я заметил, что за 40–летний опыт работы ни разу не видел такой очевидной спешки в ведении дела, в ответ на что он произнес, что на последней школе Общества были внесены изменения (какие именно, он не сказал). Несмотря на мои возражения против такой необдуманной поспешности он заметил, что комиссия все равно соберется, и все, что я хочу, я должен высказать там. Я вновь повторил, что прошу о новой комиссии.

Совету старейшин Ист — Гадсденского собрания