Леа медленно приблизилась к дубовому шкафу, стоявшему позади рабочего стола, со скрипом открыла нижнюю дверцу и достала из бара хрустальный графинчик с бурбоном — любимым напитком дядюшки. Глянув на дверь комнаты, она налила себе щедрую порцию. Дядя Эдвард не станет упрекать ее за это, она ведь пьет всего лишь для подкрепления сил, а он всегда готов простить своей любимице любые прегрешения.

Внезапно почувствовав страшную усталость, она опустилась в обитое коричневой кожей кресло прямо за рабочим столом и пригубила напиток. Это место было ее любимым, как, впрочем, и весь кабинет. Здесь всегда можно посидеть в тиши и подумать о своем. В пропахшем табачным дымом мужском царстве она провела бессчетное количество часов, разбирая вместе с дядей счета и бумаги. Как ей не хватало нынче этих восхитительных мгновений, той общности, которая зачастую возникала между ними! Сраженный болезнью, Дядя Эдвард замкнулся в себе. Пожалуй, несмотря на все минусы, в приезде майора можно найти и кое-что полезное. Леа надеялась, что присутствие гостя в доме хоть как-то расшевелит больного. Поставив локти на стол, она обхватила ладонями голову. Прошлую ночь почти совсем не удалось поспать. Причем гораздо больше, чем урожай, поля и машины, ее мысли занимал именно он, этот самый майор Прескотт.

О! Лучше бы его вообще не было на свете! Из-за него меняется вся ее жизнь, рушится целый мир. Проклятие! И почему только он не оказался жалким и некрасивым ничтожеством? Она поставила перед ним препятствия, которые могли бы сломить даже совершенно здорового мужчину, а он все вытерпел.

И еще Тревор успел войти в доверие к дяде, совершенно обезоружить Рэйчел и очаровать Хипи. Судя по всему, ему удалось добиться даже снисхождения со стороны Джорджа Энтони, что вообще почти невозможно для белого человека. Некогда принадлежавший жестокому плантатору, Энтони не проявлял особой теплоты к первому встречному. Даже дядя Эдвард, ни разу не повысивший на него голос, не сумел пробить стену отчуждения, которую тот воздвиг вокруг себя. Джордж Энтони по-настоящему любил и уважал только ее, Леа, да и то она догадывалась, что ему просто нравится мужской характер юной и с виду такой хрупкой хозяйки. Может быть, суровый негр понимал: не будь у «миц» такого снисходительного дяди, как Эдвард Стэнтон, и она вполне могла оказаться в роли хотя и обожаемой племянницы крупного плантатора, но такой же бесправной, как последний из его рабов. Кстати, именно мистер Стэнтон заметил это отношение великана к Леа и поручил ему заботы о девушке. Похоже, такое решение принесло пользу всем без исключения.

Услышав шелест шелка, Леа подняла глаза и увидела, что в кабинет, потихоньку притворяя за собой дверь, вплывает ее сестра. Рэйчел скрестила руки на груди и в ожидании постучала носком ботинка по полу. Леа нахмурилась, прекрасно зная, что поза и выражение лица сестры не предвещали доброго разговора. Рэйчел строит из себя примадонну изысканных манер лишь при общении с посторонними людьми. Однако ей редко случается выбирать слова, когда она имеет дело с собственной сестрой. Интересно, что подумает майор Прескотт, если узнает, что на самом деле у этой скромницы характер не менее решительный и строптивый, чем у самой Леа? Однако Рэйчел всегда держала в узде свои порывы и ловко разыгрывала смиренницу, что казалось слишком утомительным для ее сестры.

Вошедшая с осуждением поглядела на бурбон, однако ее заботило, очевидно, другое.

— Я встретила майора Прескотта, когда он входил в дом. Леа, ты же мне обещала! Бедняга жутко выглядит, он покраснел, что твоя свекла.

— Держи при себе свое сострадание и свои нотации. Майор гораздо сильнее, чем ты думаешь.

Рэйчел удивилась:

— Я предупреждала: это не тот человек, с которым можно шутить. Но скажи на милость, что же он сумел сделать, чтобы убедить в этом тебя!

Леа ощетинилась, встала с кресла и прошествовала к выходу.

— Спроси у него, если ты так любопытна. У меня есть дела более важные, чтобы еще беспокоиться об этом надоедливом и наглом типе.

Она не вышла из кабинета сразу, а решила дождаться ответа Рэйчел, которая немного помолчала и провела пальчиком по полированной столешнице, проверяя качество уборки комнаты. Леа без труда догадалась, о чем думает сестра, и все же осталась терпеливо дожидаться того момента, когда вслух будут высказаны иные мысли, а именно те, что касаются личности Прескотта. Учитывая симпатии Рэйчел к майору, трудно поверить, что она не бросится на его защиту Действительно, уже через пару секунд Леа убедилась в своей догадливости и способности читать чужие мысли.

— Если бы ты хоть капельку разбиралась в людях, Леа, то поняла бы, насколько ошибаешься в Треворе. — Рэйчел прошла мимо сестры, приподнимая подол своего широкого платья. — Он красив, умен и, по моему глубокому убеждению, обладает отличным характером. Я, во всяком случае, не нахожу в его поведении ни малейшего намека на наглость.

Распахивая двери настежь, чтобы помочь Рэйчел пройти в них с неудобным кринолином, Леа ответила:

— Ну разумеется, не находишь. Ведь тебе нравится сидеть дома, а мужчин это как раз полностью устраивает. Уж конечно, майор одобряет твои склонности. Так о чем же вам спорить?

Удивленный взгляд сестры польстил Леа.

— Я полагаю, что большинство мужчин думают точно так же, — предположила Рэйчел, — но надеюсь, нет, даже уверена, что понимаю причину твоего беспокойства. — Она сделала паузу и ухмыльнулась: — Должно быть, Тревор вынужден был перебивать тебя, чтобы время от времени делать замечания по поводу твоих непристойных манер?

— Ничего подобного он не делал! — Леа повыше задрала подбородок и последовала за сестрой из кабинета.

— Так скажи ради Бога, что же он сделал? — мягко, но настойчиво спросила Рэйчел Сестра не ответила, и ей пришлось схватить Леа за волосы. — Лучше признавайся немедленно. Я ведь все равно добьюсь от тебя правды. Мне всегда это удавалось.

Леа, захваченная в плен на нижней ступеньке лестницы, сдалась:

— Ну ладно, если тебе это так важно — знай. Он нахально заявил, что завтра, вместо того чтобы отправляться на уборку урожая, станет просматривать счета!

— Вот как? Но ведь счета — это тоже очень важно, не правда ли? Наверное, он решил поделить время для различных занятий. Что ж, это кажется мне весьма практичным.

Ничего не ответив, Леа, перескакивая через ступеньку, взмыла по лестнице и исчезла в своей комнате. Безупречная логика сестры бесила ее сильнее, чем та же логика в устах Прескотта.

Рэйчел вышла на веранду. Очень скоро Леа поймет, что невозможно командовать майором, как дядюшкой или Джессом. Конечно, нельзя думать, что дядя Эдвард в чем-то уступает Тревору. Нет, просто у него в сердце всегда теплилось местечко для обеих племянниц, в особенности для Леа. Ведь именно Леа полностью разделяла его любовь к этой земле, ко всему, что на ней произрастает.

Рэйчел завидовала их взаимопониманию — сестра и дядя были так похожи. А она сама… Ей оставалось лишь горькое ощущение, что нечто в ее жизни утеряно, упущено или забыто. Правда, она уверенно вела хозяйство в доме, поскольку именно этого от нее и ожидали, но где-то в глубине души ей безумно хотелось волнующих приключений. Причем не здесь, не в «Ривервинд». Плантация была смыслом существования для Леа и для дяди, но не для нее. Рэйчел считала жизнь в поместье слишком замкнутой и однообразной.

Поглядев на подзорную трубу Эдварда, лежавшую, как обычно, на широких перилах веранды, Рэйчел направилась к ней. Дяде это приспособление нужно было, чтобы за три мили видеть суда, приближающиеся по реке к ривервиндской пристани. Рэйчел тоже иногда поглядывала в окуляр, но цель у нее была другая — она ждала одну-единственную шхуну, одного-единственного человека. Джастин Трент занимался перевозками дядюшкиного сахара и патоки по Мексиканскому заливу в Новый Орлеан.

Рэйчел приникла к подзорной трубе, направляя ее в сторону дока, а потом дальше, вниз по реке. Для нее пора сбора урожая тоже была особым временем. Каждый год вскоре после начала уборки тростника судно капитана Трента причаливало к их пристани. Случалось, что оно прибывало гораздо раньше положенного срока, чтобы моряки имели возможность подольше покрутиться среди торговцев или продать кое-что из товаров, закупленных в Нью-Йорке и в других портах. И вот тогда Рэйчел выдавался случай взглянуть на предмет своей мечты. Вдруг дядя Эдвард снова пригласит капитана на обед, как это не раз бывало прежде?