Слова, сказанные, по преданию, нижегородским земским старостой, героем войны против польско-литовских интервентов Кузьмой Миничем Мининым-Сухоруком (?—1616).

В 1612 г. К. Минин возглавил ополчение нижегородцев, призвав их ничего не пожалеть ради освобождения страны от захватчиков. В «Истории России» Сергея Соловьева это описывается так: «Захотим помочь Московскому государству, — сказал он, призывая нижегородцев жертвовать деньги на ополчение, — так не жалеть нам имения своего, не жалеть ничего, — дворы продавать, жен и детей закладывать». В дореволюционной России эта фраза приводилась в каждом школьном учебнике истории.

Иносказательно: отдать самое дорогое ради достижения высокой цели (высокопарн.).

Иногда упоминается в ироническом смысле, как малореальное, неправдоподобно самоотверженное выражение готовности помочь кому-либо, чему-либо. Такое осмысление этой хрестоматийной фразы встречается уже в русской литературе начала XX в. Например, вышеприведенный эпизод писатель-сатирик Аркадий Аверченко описывал в иронической «Всеобщей истории, обработанной «Сатириконом» (1912) следующим образом:

«— Заложим жен и детей и выкупим отечество!

— Заложим! — загудела толпа.

Кузьма Минин [...], воодушевившись, снова воскликнул:

— Продадим дворы и спасем отечество!

— Продадим! — снова загудела толпа. — Без жен и детей дворы ни к чему.

Тут же наскоро стали продавать дворы и вырученные деньги отдавали Минину.

Кто покупал дворы — никому из историков неизвестно. А может быть, известно, но из стыдливости они это скрывают.

Полагают, что была основана тайная патриотическая компания по скупке домов и имущества. «Странно, — замечает один иностранный историк, имя которого мы дали слово держать в секрете, — всех принуждали продавать дома; кто не хотел добровольно продавать дом, того принуждали. Как же в такое время могли появляться люди, которые осмеливались покупать дома?»

Выражение из старинной русской народной детской игры «Курилка». Правила таковы: играющие садятся в круг и передают друг другу горящую лучинку, напевая при этом соответствующую песенку-присказку. Тот, в чьих руках лучинка погаснет, считается проигравшим, и он в этом случае должен выполнить какое-либо шуточное задание: спеть песню, сплясать и т. д.

Вариант этой песенки про Курилку, которая бытовала в Пензенской губернии, был опубликован в 1847 г. в петербургской газете «Северная пчела» (№ 215):

Варианты этой детской песенки были известны в русской городской культуре и раньше. Так, еще в 1806 г. русский композитор чешского происхождения Иван (Иоганн) Прач, преподававший музыку девицам Смольного института, написал на народный текст песню «Жив курилка, жив, жив, да не умер» (СПб., тип. Шнора), которая стала весьма популярной.

Выражение еще в пушкинское время стало употребляться по отношению к людям, которые, по мнению окружающих, прекратили свою деятельность, исчезли куда-то, а они — вот они, живы, здоровы, заняты прежним делом и т. д. А. С. Пушкин (эпиграмма на критика, журналиста и переводчика Михаила Каченовского, 1825):

В современной речи выражение употребляется как иронически, так и в положительном смысле — для выражения радости от встречи с кем-либо, при получении информации о ком-либо и т. д.

Из очерка «Четверть лошади» (цикл «Живые цифры», 1888) писателя-народника Глеба Ивановича Успенского (1843—1902). В очерке описывается положение одной из безлошадных крестьянских семей, на долю которой приходится по статистике «четверть лошади».

Рассказывая о своей встречи с безлошадными людьми, Успенский пишет: «Что-то сказало мне, что передо мной не что иное, как живая статистическая дробь, а через мгновение я уже с полной ясностью знал, что я вижу именно дробь в живом человеческом образе, вижу, что такое эти нулики с запятыми, с большими и маленькими... Дробь была баба лет тридцати, и рядом с ней стояла на земле маленькая, полуторогодовалая девочка».

Иносказательно о данных статистики в их конкретном, живом воплощении.

Первая строка оды «На рождение царицы Гремиславы. Л. А. Нарышкину» (1798) Гаврилы Романовича Державина (1743—1816):

Державин является автором этой стихотворной формулы, но не самой мысли, в ней заложенной, которая давно существует в качестве пословицы в разных языках. В России она была также широко известна ее французская версия — «Vivons et laissons vivre les autres». Авторство этой мысли неизвестно. Но в любом случае ее русский перевод стал афоризмом благодаря Г. Р. Державину.

Под царицей Гремиславой поэт разумеет российскую императрицу Екатерину Великую. По преданию, выражение «живи и жить давай другим» было ее же любимым присловьем.

Иносказательно: призыв быть внимательным к интересам других людей, искать с ними компромисс, некую формулу сосуществования, которая устраивает всех. И. С. Тургенев (роман «Рудин», гл. 2): «...Есть три вида эгоистов: эгоисты, которые сами живут и жить дают другим; эгоисты, которые сами живут и не дают жить другим, наконец эгоисты, которые и сами не живут, и другим не дают».