С немецкого: Kanonen statt Butter.

Популярный (1935—1936 гг.) в нацистской пропаганде фашистской Германии лозунг, выдвинутый нацистом «номер три» Рудольфом Гессом (1894—1987) в своей речи от 11 октября 1936 г.

Этот тезис активно развивали в своих речах и другие лидеры Третьего рейха. Так, нацист «номер два» — экономический руководитель Германии Герман Вильгельм Геринг (1893—1946) — летом 1936 г. в своих выступлениях перед народом спрашивал: «Что вы предпочтете — масло или пушки? [...] Пушки нас делают сильными, масло — всего лишь толстыми». Министр пропаганды Йозеф Геббельс 17 января 1936 г. говорил: «Мы можем обойтись без масла, но |...| не можем обойтись без оружия. Стреляет не масло — стреляют пушки».

Фраза-символ милитаристской политики государственной власти, озабоченной подготовкой к агрессии, а не благосостоянием народа.

Из сочинения в четырех статьях (ст. 1, разд. 2) «Взгляд на русскую литературу со смерти Пушкина» (1859) писателя, литературного и театрального критика Аполлона Александровича Григорьева (1822—1864): «Лучшее. что было сказано о Пушкине в последнее время, сказалось в статьях Дружинина, но и Дружинин взглянул на Пушкина только как на нашего эстетического воспитателя.

А Пушкин — наше всё: Пушкин представитель всего нашего душевного, особенного, такого, что останется нашим душевным, особенным после всех столкновений с чужими, с другими мирами. Пушкин — пока единственный полный очерк нашей народной личности, самородок, принимавший в себя, при всевозможных столкновениях с другими особенностями и организмами, — все то, что принять следует, отстранивший все, что отстранить следует, полный и цельный, но еше не красками, а только контурами набросанный образ народной нашей сущности, — образ, который мы долго еше будем оттенять красками. Сфера душевных сочувствий Пушкина не исключает ничего до него бывшего и ничего, что после него было и будет правильного и органически — нашего. [...]

Вообще же не только в мире художественных, но и в мире общественных и нравственных наших сочувствий — Пушкин есть первый и полный представитель нашей физиономии».

(Дружинин Александр Васильевич (1824—1864) — писатель, критик, автор двух статей о Пушкине под общим названием «А. С. Пушкин и последнее издание его сочинений» (1855), опубликованных в двух номерах (№ 3, 4) журнала «Библиотека для чтения»).

Из статьи «Несколько слов о Пушкине» (1832) Н. В. Гоголя (1809—1852): «Пушкин есть явление чрезвычайное и, может быть, единственное явление русского духа: это русский человек в его развитии, в каком он, может быть, явится чрез двести лет. В нем русская природа, русская душа, русский язык, русский характер отразились в такой чистоте, в такой очищенной красоте, в какой отражается ландшафт на выпуклой поверхности оптического стекла».

Из стихотворения «Ты помнишь? В нашей бухте сонной...» (1911) Александра Александровича Блока (1880—1921):

Шутливо о сувенире, привезенном из путешествия.

Из трагедии «Борис Годунов» (1824—1825) А. С. Пушкина (1799—1837). Эти слова произносит монах-летописец Пимен, имея в виду другого летописца, который придет ему на смену:

Иносказательно: следы, признаки древности; знаки, свидетельства прошедшего времени.

С испанского: Quinta columna.

Принято считать, что это выражение из выступления по радио (осень, 1936) испанского генерала Эмилио Мола (1887—1937), который в годы гражданской войны в Испании (1936—1939) возглавлял наступление мятежников-франкистов на республиканский Мадрид. В нем он сказал, обращаясь с угрозами в адрес жителей республиканского Мадрида, что, помимо имеющихся в его распоряжении четырех армейских колонн, идущих на Мадрид, есть еще и пятая — в самом городе. Это тайные сторонники Франко, которые ударят республиканцам в спину, когда начнется решительное наступление на город.

Подругой версии, эти слова Э. Мола произнес в своей штаб-квартире во время встречи с иностранными журналистами.

Есть и третья версия происхождения этого оборота: английский журналист лорд Сент-Освальд утверждал, что выражение «пятая колонна» впервые появилось в его телеграмме из Мадрида, посланной в редакцию британской газеты «Дейли телеграф» в сентябре 1936 г.

Но как бы то ни было, еще в годы гражданской войны в Испании понятие «пятая колонна» стало связываться с именем генерала Мола. Так, Долорес Ибаррури в статье «Защита Мадрида — защита Испании» (газ. «Мундо обреро» от 3 октября 1936 г.) писала: «Предатель Мола сказал, что он бросит на Мадрид «четыре колонны», но только «пятая» начнет наступление. [...] «Пятая колонна» находится внутри Мадрида, и в первую очередь надо разгромить ее».

Популярности выражения способствовала пьеса Эрнеста Хемингуэя «Пятая колонна» (1938).

Используется как имя собирательное для шпионов, диверсантов —  всех, кто действует тайно, предательски, выжидая удобный момент для открытого выступления. 

Название кинофильма (1976), снятого режиссером Никитой Михалковым (р. 1945) по сценарию Фридриха Наумовича Горенштейна (1939— 2002) и Андрея Сергеевича Михалкова-Кончаловского (р. 1937). Иронически о влюбленной (влюбчивой) женщине.

Из стихотворения «Разговор с товарищем Лениным» (1929) Владимира Владимировича Маяковского (1893— 1930):

Иносказательно об очень тяжелой, почти невыполнимой работе, задаче.

Из стихотворения «Отрывки из книги любви» поэта Владимира Григорьевича Бенедиктова (1807— 1873).

Шутливо о художнике, артисте и т. д.