– Никогда не падала в обмороки, – пробормотала она.

– Рад слышать, – холодно сказал князь. – Монархи не могут себе позволить иметь слабое здоровье.

– Не беспокойтесь, я не отстану от вас по части присутствия на церемониях.

Князь стиснул зубы. Как она смеет так говорить с ним! Разве она не знает, кто он?! Как бы в ответ на его мысли, она усмехнулась. Рассерженный еще больше, князь резко повернулся и направился к двери.

– Мисс Бентон, пожалуйста, следуйте за мной. Я покажу вам ваши комнаты.

Глава шестая

Следующая неделя выдалась напряженной – Мелиссе казалось, что перед ней непрерывным потоком текут люди, называя свои имена и заверяя в личной преданности. Только постоянно напоминая себе, что она в некотором смысле служит на благо своей родины, ей удалось выдержать напряжение и естественно держаться на аудиенциях. Она постоянно боялась снова лишиться чувств, и обязательное присутствие на приемах князя Луи или княгини Елены только усиливало этот страх. Но постепенно она стала привыкать к своей новой роли – роли будущей княгини Мотавской. В конце концов, короля делает его свита, не так ли?

Хотя Мелисса не ощущала недостатка в прислуге, состоящей из местных жителей, она все же вызвала из Англии свою горничную, рассудительную шотландку, которая нянчилась с ней, когда она была еще ребенком, и которая искренне считала, что ее госпожа оказывает князю честь, согласившись выйти за него замуж.

Князь, конечно же, не разделял подобную точку зрения. Его настроение колебалось между унынием и гневом, и Мелисса стала побаиваться, что он откажется от соглашения, невзирая на последствия. При таком развитии событий ее компания сразу же обратится в международный суд, но дело, скорее всего, затянется на годы. За это время Красски успеет подмять под себя Мотавию, и тогда уж никакой суд не вернет им права на недра страны. Впрочем, Мелиссу интересовало не это. Мотавия лишится свободы, вот что главное.

Теперь понятно, почему сэр Дональд настойчиво просил не откладывать свадьбу. Очевидно, он тоже опасался, что князь изменит решение в последний момент.

Впрочем, нельзя недооценивать влияние княгини Елены. За короткое время, проведенное при дворе, отношение Мелиссы к старухе поменялось. Если поначалу она ее побаивалась, то теперь она ей даже нравилась. В чем-то они были похожи: внешняя холодность скрывала приветливый характер. Вчера, например, княгиня, пожелав Мелиссе спокойной ночи, по-матерински поцеловала ее, к вящему неудовольствию князя.

– Луи, – Мелисса произнесла это имя вслух, чего никогда раньше не делала. Даже в мыслях она называла его "князь Луи". Два слова слились в ее сознании в одно, потому что ей казалось, что он неотделим от своего титула и положения. Но князь был человеком, и, как каждый человек, испытывал страдания и боль, из которых построил непреодолимый барьер между ними.

Только сдержанность, привитая Мелиссе дядей, удерживала ее от того, чтобы узнать у княгини Елены имя женщины, которую любит князь. Когда-нибудь они встретятся, и она сама все узнает.

С тяжким вздохом Мелисса взяла учебник мотавской грамматики и направилась во внутренний дворик, где улеглась в гамаке с книжкой в руках. Хорошо смазанные пружины мягко приняли на себя ее вес. Здесь все хорошо смазано, подумала она, и, живя в дворце, трудно представить, насколько бедна эта страна.

– Личное состояние семьи Валлонов очень велико, – сказал как-то князь, когда они заговорили об этом. – По сравнению с вами, мы, конечно, нищие, но по мотавским меркам – богачи.

– Вы хотите сказать, что все это содержится на ваши деньги? – Мелисса взмахом руки обвела роскошную обстановку комнаты, в которой они находились.

– Мы оплачиваем примерно половину. В противном случае мы не смогли бы содержать достаточно слуг. – Князь мрачно обвел взглядом прекрасную старинную мебель и картины древних мастеров, висящие на стенах. – Мне иногда кажется, что мы выбрасываем деньги на ветер. Какой смысл жить в пятидесяти комнатах и содержать сотню слуг!

– Это необходимо! – раздался голос княгини Елены, неожиданно вошедшей в комнату. – Ты – князь Мотавский, и твой народ считает, что ты должен жить в роскоши. Им это нравится.

– По-твоему, им нравится знать, что я ем черную икру, в то время как они питаются черствым хлебом.

– Не преувеличивай! Ты не ешь одну икру, а у твоих подданных обед состоит не только из черствого хлеба.

– Ты знаешь, что я имел в виду!

– Конечно, знаю. И я предупреждала тебя, чтобы ты выбросил из головы подобные мысли. Людям всегда нужно кем-то восхищаться, будь то Господь Бог, король, или папа римский. А для своего народа ты как раз и есть король и папа римский.

– Тогда я должен вести их к лучшей жизни, – огрызнулся князь.

– Ты именно этим и занимаешься. Как только у нас появится своя промышленность, все изменится, – княгиня посмотрела на Мелиссу. – Надеюсь, больше не будет задержек с проектом?

– Такие вещи требуют времени, – отозвалась она.

– Мелисса имеет в виду, – быстро ответил князь, – что ее компания не даст денег до свадьбы.

Жестокость этих слов поразила ее. Она почувствовала, что еще немного, и она разрыдается. К счастью, зазвучал гонг, сзывающий к обеду, и неприятный разговор прекратился сам собой. За обедом, проходящим в присутствии слуг, они говорили на общие темы. Но Мелисса оставалась расстроенной. С точки зрения князя, его предложение было продиктовано долгом, а вот ее согласие основывалось на жажде славы. В результате, она, идя на поводу своего тщеславия, разрушила его жизнь.

Качаясь в гамаке, Мелисса в который раз подумала, что они оба несчастны. Впрочем, как можно рассуждать о счастье, когда в дело вступает политика. Ими двигал патриотизм, он заботился о Мотавии, а она – об интересах Англии и мире в Европе.

Шорох одежды заставил ее поднять голову. Перед ней стаяла самая красивая женщина, которую она когда-либо видела. Сходство ее с Луи было поразительным – те же золотые волосы и голубые глаза. Но женщина повернулась, и сходство исчезло. Волосы оказались просто белыми, а глаза скорее серыми, чем голубыми. Длинные ресницы скрывали их выражение. Однако, она, несомненно, принадлежала к аристократии, о чем недвусмысленно говорили благородные черты лица.

Женщина подошла ближе. На ней было шелковое платье цвета магнолии, почти не отличавшееся от цвета ее кожи. Вот она – возлюбленная князя, сразу же догадалась Мелисса, с присущей всем женщинам проницательностью.

– Вы Мелисса Бентон? – спросила она голосом, похожим на детский, что не вязалось с неприветливым выражением ее глаз. – Я – графиня Брин.

Мелисса поднялась с гамака и почувствовала себя маленькой рядом с этой высокой, стройной блондинкой. Кроме того, от женщины исходило сознание своей власти, основанной на красоте.

– Вижу, вы догадались, кто я, – продолжила графиня мягким голосом. – Уверена, что Луи не говорил обо мне.

Мелисса продолжала молчать. Она пожалела, что не оделась более официально, не сознавая, что ее платье табачного цвета отлично гармонирует с мягким блеском каштановых волос и кожей, успевшей немного загореть. Ей казалось, что она похожа на воробья рядом с павлином.

– Я рассчитывала найти здесь Луи, – продолжила графиня.

– Он на заседании Тайного Совета, но если вы хотите увидеть княгиню Елену…

– Нет уж, избавьте меня от этого, – голубые глаза графини сверкнули, – она терпеть не может незамужних женщин при дворе. По ее мнению, все они должны как можно скорее повыходить замуж и забеременеть. Впрочем, она скоро изменит свое мнение. После женитьбы князя ей не придется защищать его от женских чар. – Графиня искоса посмотрела на Мелиссу: – Вы думаете, что я недостаточно осторожна, раз говорю такие вещи?

– Я бы скорее назвала вас нетактичной, – не могла не ответить Мелисса.

– Да, нам всем троим не помешало бы иметь чувство такта, – полуприкрытые веки скрывали выражение глаз графини, но ее чувства ясно читались на лице. – Не имеет смысла притворяться – мы с вами знаем, чем вызвана ваша женитьба.