Благодаря исследованиям Петри и Борхардта каждая из этих загадок пирамиды Хеопса в настоящее время может быть объяснена, с одной стороны, чисто техническими соображениями, а с другой — требованиями погребального ритуала, так что незачем придумывать иные причины, как это делает Жомар, когда пишет далее: «Разумеется, не исключено, что в сооружении такого рода совершали таинства, а в нижних залах, возможно, происходили посвящения, разные церемонии и религиозные обряды… однако мы не можем привести ни одного достоверного доказательства этой гипотезы…»103.

И Жомар, опираясь на чересчур поспешные выводы, подобные тем, которые следуют из ошибочного определения величины египетского царского локтя, высказывает предположение, что Великая пирамида служила дли различных астрономических наблюдений или была даже чем-то вроде центра египетской науки. В заключение он говорит: «Таким образом, нельзя с полной достоверностью утверждать, что пирамиды служили лишь усыпальницами; я хочу сказать, что большие пирамиды были также приспособлены для специальных научных целей и наука хотела укрыть там наиболее важные свои достижения, которые мы ныне обнаруживаем. Эти сооружения, и прежде всего первая пирамида, предназначались не только для погребения; для этого там многого не хватает. Ведь никому не удалось доказать, что в них когда-либо был похоронен хотя бы один царь»104.

Жомар, разумеется, не знал истории египетской архитектуры эпохи строителей пирамид. Разве он сам но писал, что «цари Мемфиса хотели соперничать с царями Фив и что было бы неразумно возражать против этого»105. Но не будем его упрекать. Сделанные с той поры археологические открытия свели к нулю утверждения Жомара, но мы упоминаем о них здесь, ибо они оказали огромное влияние на многих из тех, кто занимался пирамидами в XIX в., и в той или иной мере продолжают косвенно влиять на некоторых авторов нашего века. Ниже мы остановимся на главных ошибках и неточностях, которые вменяются в вину Жомару.

Во время египетской экспедиции раскопки в пирамидах в буквальном смысле слова вели лишь полковник Кутелль и архитектор Ле Пер, которым авторитетная комиссия поручила выполнить ряд работ в районе между Мемфисом и большими пирамидами. Они начали раскопки 8 февраля 1801 г. у подножия пирамид. «Сто гвардейцев, которые находились под моим командованием, — пишет Кутелль, — оберегали нас от набегов арабов, сто пятьдесят турок и часть военных подразделений были заняты поисками основания Великой пирамиды и пытались раскопать ее колодец, а также разобрать одну из самых маленьких пирамид, очистить от песка сфинкс и исследовать погребения. Покуда производилась первая очередь работ, мы занялись осмотром и измерением входа в Великую пирамиду, в галереи и камеры. Хотя они и описаны всеми путешественниками, это входило в план наших исследований…»106.

Рис. 5. Разрез угловой плиты пирамиды Хеопса (по Ф. Петри)

Кутелль и Ле Пер произвели весьма точную съемку внутренних помещений, Ле Пер начертил их планы и разрезы. Конструктивные особенности пирамид, которые впоследствии привлекали внимание многих теоретиков, не вызывали и тени сомнения у этих двух выдающихся инженеров. О первой камере, расположенной над царской усыпальницей (см. рис. 4)107, Кутелль писал: «Несомненно, что она предназначалась только для разгрузки, дабы усыпальница не была раздавлена тяжестью сверху. Предосторожность эта оказалась отнюдь не лишней, ибо несколько камней потолка разгрузочной камеры раскололось на небольшом расстоянии от стенок, и гранитные блоки, поддерживающие его, треснули по краям под грузом давящей сверху массы».

Совершенно правильно объясняет Кутелль и назначение решеток перед усыпальницей царя. «На внешних сторонах передней камеры, — пишет он, — имеются три паза. Они, видимо, сделаны для того, чтобы удерживать гранитные блоки, преграждавшие доступ в гробницу».

Кутелль произвел также сопряженное с опасностью для жизни обследование колодца, который начинается у самого входа в большую галерею. Он проник в него гораздо ниже площадки, образующей углубление в скале, называемое гротом, и спустился до места, где колодец заполнен песком и щебнем. Кутелль решил расчистить колодец, чтобы достигнуть первоначального дна, но, после того как ему удалось продвинуться на 16 или 17 м, работы пришлось прекратить, ибо по соображениям военного характера конвой был отозван. Этим объясняется, что конец нисходящего коридора, соединенный с этим колодцем, и подземная камера, куда этот коридор ведет, не были обнаружены и на разрезе Ле Пера не изображены.

Другая группа рабочих вела раскопки снаружи. Они пытались расчистить северо-восточный угол пирамиды и найти ее настоящее основание. Им удалось обнажить часть скалы, в которую, вероятно, и был вделан угловой камень облицовки. Кутелль и Ле Пер установили, что длина стороны основания пирамиды равна 232,74 м (это на 2,4 м превышает цифру, принятую теперь). Жомар со своей стороны полагал, что этот угловой камень принадлежал к облицовке не основания, а цоколя, превышавшего основание на 92,4 см108. Ему удалось определить, что длина стороны основания пирамиды вместе с облицовкой составляет 230,9 м, а это всего на 54 см больше ее действительной длины. Все эти столь разные данные вносили, конечно, лишь путаницу в выводы, которые пытались сделать многие авторы на основании измерений Великой пирамиды.

Ф. Петри, произведший впоследствии новые раскопки, установил, что Великая пирамида совсем не имела цоколя. Облицовка и часть ее массива опирались на первый уступ, сооруженный на скале, тщательно выровненная поверхность которой находилась на одном уровне с вымосткой примыкавшей к пирамиде огражденной территории. Однако на всех углах пирамиды, и только там, для облицовки были использованы более крупные глыбы, которые упирались непосредственно в скалу, ниже уровня основания уступа, а в угловые плиты в свою очередь упиралась вымостка двора (рис. 5)109.

В 1799 г. Жомар и архитектор Сесиль измерили один за другим все уступы Великой пирамиды. Их оказалось двести три, «включая первый нижний, высеченный в скале, высота видимой части которого равна 1,08 м». Таким образом они рассчитали, что высота всей пирамиды равна 138,3 м. Следовательно, если вычесть высоту двух разрушенных уступов вершины, составляющих вместе 1,12 м, площадка должна находиться приблизительно на высоте 137,18 м.

Астроном Нуэ в свою очередь при помощи тригонометрических расчетов определил, что высота пирамиды до площадки равна 137,53 м. По его мнению, высота нижней ступени — 1,14 м, а не 1,08 м.

Наконец в 1801 г. Кутелль и Ле Пер снова приступили к измерению всех уступов пирамиды специально изготовленными для этой цели инструментами. По их вычислениям, площадка находилась на высоте 138 м. Но после того как были расчищены грани высеченного в скале и принимаемого за цоколь нижнего уступа, они пришли к выводу, что его высота равна 1,85 м, что на 0,77 м превышает цифру, полученную Жомаром.

Итак, если сопоставить эти три измерения высоты пирамиды, получается, что данные Кутелля и Ле Пера почти полностью совпадают с данными Жомара и Сесиля. «Эти значения так близки, — заключает Жомар, — что всеми ими можно пользоваться без опасения впасть в большую ошибку».

Высоту пирамиды вместе с облицовкой, включая так называемый цоколь, Кутелль определяет в 146 м, т. е., по его данным, пирамида возвышается над цоколем примерно на 144,15 м. Цифру эту впоследствии уточнил Жомар. Он установил, что высота пирамиды равна 144,19 м, что на 2,4 м меньше величины, принятой теперь.