Единственным, кто вёл себя более или менее пристойно (кроме меня, конечно), был господин Юрий Фролов, друг. Он уединился с каким-то непьющим очкариком и увлечённо точил с ним некоторые лясы на тему о явных преимуществах автомобилей «Ламборгини» перед всякими там «Феррари» и «Мазератти», причём ел при этом толстый бутерброд, явно захваченный из дому.

Нежная княжна в блестящем комбинезоне с лопнувшей молнией попросила меня пройти с ней в дом на предмет починки этого замечательного достижения галантерейной инженерной мысли. Без сомнения, вечеринка покатила по неформальным рельсам.

На следующий день, часа в три, небольшая компания из остававшихся ночевать представителей высшего света (+ мы с Сараем) уютно устроилась в беседке и оттягивалась кто шампанским, кто пивом, а кто и водкой (Сарай). Ночь прошла шикарно (были и кекс, и секс, и унисекс). Настроение господствовало лирическое. С потенциальным продолжением.

Артур-деньрожденец ночевал, оказывается, на черезсоседней (рядом-то, выяснилось, Людмила Зыкина живёт) даче у Наташи Клейнот — бывшей костюмерши Аллы Борисовны, а ныне хозяйки модного бутика. Но спал Артур не с ней, а с самой настоящей певицей-звездой Светой. Её вчера не было на дне рождения (концерт в ночном клубе). Потом она подтянулась к трём и подарила Артику себя. На даче у Натальи. Я этого ничего не видел — молнию у Риммы застёгивал. А сейчас Наташа пришла со Светкой и ещё одной бесцветной плоской девицей в майке с самонадеянной надписью «Don't touch» — дамы переоделись поспортивнее и шампанское поднесли.

Светка автоматически села подле Артура, но поглядывала на него с сомнением: «неужели сегодня у меня был он?».

Потом ещё Артуров друг, бывший художник, а ныне кинопродюсер слегка в годах, подъехал. По кличке Отец Георгий, между прочим. Глаза у него якобы большие, как на иконе. На мой вкус, глаза как глаза (я могу и побольше выпучить), но все бабы — знаменитости из шоу-бизнеса — на него внимание обратили.

Тут выяснилось, что у хозяина вчерашнего и сегодняшнего торжества Артура есть кличка. Самая странная, какую я только слышал в своей жизни, — Степан.

Конечно, это была не кличка, а настоящее имя по паспорту. Но знаете, как трудно переопределиться, если почти 30 часов зовёшь такого Артура Артуром, домысливаешь ему всякие симпатичные недостатки и достоинства, вводишь мысленно в соответствующее ему артуровское общество, а потом выясняется, что и сам он — Стёпа, и мать его — Стёпина, и вещи стёпины, и фарфор и т. д. и т. п. Говорили, что у Стёпы и папа даже есть, который ездил в прошлом году за чем-то в Корею.

— Стёп, а правда, что у вас в Большом педрилы одни? — поинтересовался Сарай для завязки разговора. Похоже было — после вчерашней эскапады в этом доме ему уже позволено всё.

— Артур, ты прости, что я вчера у тебя отсутствовал, — поспешно попытался сгладить неловкость ещё не знакомый с Сараем Гоша, — на свадьбе гулял у милиционера!

— А я тоже жениться собирался, — неожиданно объявил Артур-Стёпа, с которого балерунство и бомондизм в последние десять-пятнадцать минут как-то начали слетать. — Весёлая она такая была. Оля, непьющая из-за гастрита…

И он поведал грустную историю, которая легко могла бы сделать честь какому-нибудь Тургеневу, если бы тот в свое время не был так занят написанием страшных рассказок про несчастную Муму. К сожалению, мне не удастся точно воспроизвести романтический рассказ Стёпы, потому что тогда, слушая, я никак сначала не мог предположить в его повествовании высоких литературных достоинств, а когда опомнился, было уже поздно. Придется уж нам довольствоваться моим неуклюжим наложением. Форма не та, зато факты отражены верно.

Короче, однажды эта знакомая Артура Ольга пригласила его на свадьбу своей двоюродной сестры. У них все родители были военные, вот и сестру замуж за военного приготовили. Ну что? Купили они дежурный комплект постельного белья с намеком и пошли. Свадьбу-то эти солдафоны в банкетном зале наладили. Все Ольгины родственники собрались. Тут до Артура дошло, что они заодно и на него посмотреть собираются. Очень он подобных смотрин не любит, да делать нечего. На этой свадьбе еще одна встреча должна была состояться. После полуторамесячной разлуки. Встреча другой Ольгиной сестры с её мужем, тоже военным. Они приехали из длительных командировок на два дня специально на свадьбу. Он — из Арзамаса-16, она — из Челябинска-30. В общем, свадьба пела и плясала: «С маленьким не затягивайте! Главное: друг другу уступать! А чевой-то молодежь не танцует?!»

Стёпа вышел из подвального зала наверх на улицу покурить и проветриться — уж больно водка у них сильная была, тоже, наверное, военная. Поздний вечер. Рядом еще какой-то огонёк светится. Оказалось, Стелла из Челябинска-30. Слово за слово, пошли они с ней прогуляться вокруг здания, потом спрыгнули в какое-то углубление с чёрным окном и начали целоваться, а потом и это самое. Она говорит: «Смотри, это окно в кладовку, а в кладовке дверь приоткрыта — прямо в банкетный зал выходит. Видишь, мой уже головой крутит. Расходимся по одному». Она — тоже военная.

Оправились и врозь вернулись в зал. Она на него время от времени посматривает — тайна у них. Потом минут через пятнадцать в танце как бы невзначай приоткрыла ту дверь в кладовую чуть пошире, а ему глазами на выход показывает. Ну и ещё раз они туда сходили. Разум у нашего героя совсем уже помутился. Вскоре свадьба стала разъезжаться. Их (Стёпу-Артура и Ольгу) жених с невестой к родителям жениха забрали догуливать в двухкомнатную квартиру. Артур, значит, как в прихожую вошёл, сразу на вешалке ему зелёное пальто Стеллино в глаза кинулось. Он тут же бегом в ванную — проверять, как она изнутри закрывается. Уж неизвестно, чего он там себе вообразил. Жених с невестой ушли в маленькую комнату пятьсот тридцать первую брачную ночь праздновать, полковник-папа с мамашей улеглись на единственной диван-кровати, а для старшего лейтенанта Лёни, его жены Стеллы, Оленьки и Артура в хлам пьяный Лёня надул водочным перегаром четыре надувных матраца. Стёпа боялся, что они взлетят к потолку, и придавил их тяжелыми книгами. Матрацы упёрлись «головами» в диван-кровать, свет был потушен и началась оргия. Артур со Стеллой меняли позиции, орали. Бегали в ванную, снова меняли позы…

— Ну, это, наверное, давно было. — неделикатно перебила его Светка, намекая на их ночное и слишком, по её мнению, скоротечное свидание.

На неё все зашикали, и Артур продолжал в том смысле, что конец ночи потонул у него прямо в каком-то кошмарном тумане. Помнит только, что их все пытались остановить.

Мама — словами: «Нехорошо до свадьбы-то!»

Папа — словами: «Подождали б, черти, до дому!»

Лёня — словами: «Вы бы потише!»

Молодые из другой комнаты — словами: «Во дают ребята!»

В общем, утром он просыпается от жуткого хотенья в туалет. Еще не открывая глаз, понимает, что сотворил нечто ужасающее и непоправимое. И постепенно обрывки вчерашней ночи всплыли в памяти. Это был УЖАС. Артур приоткрыл правый глаз и увидел, что находится в комнате один, заботливо прикрытый вторым одеялом, а его вчера в таком беспорядке разбросанная одежда аккуратной стопкой сложена на стуле чьей-то твердой рукой. Дверь в коридор плотно закрыта. За ней угрожающая тишина. Он быстро представил себе трех громадных солдафонов, выпирающих из голубых маек, как Калининский проспект из Старого Арбата, молчаливо и тупо дожидающихся у кухонного стола, пока их жертва проснется. Терпеть больше не было мочи. Артур решил проскочить в туалет, а заодно и глянуть — нельзя ли незаметно отвалить.

Уже из туалета услышал с кухни тихую музыку, стук ножей, звон бутылок — обычные звуки накрываемого стола. Вышел — будь что будет.

Вся команда его приветствовала по-своему: мужики по спине треснули одобрительно и подмигнули, мама погрозила пальчиком, а дамы опустили глаза.

Ничего не понимая и еще не веря, что останется жив, наш ловелас врезал две рюмки водки с селёдочным маслом и поехал с Оленькой на такси домой.