Во-первых, надлежит помнить слова Иоиля о том, что нужно раздирать сердца, а не одежды (Иоил 2:13). Иначе говоря, пост не имеет силы перед Богом сам по себе без внутреннего сокрушения сердца, подлинного недовольства человека собой и своими грехами, истинного смирения и скорби, происходящих от страха Божьего. Кроме того, следует знать, что пост лишь потому и полезен, что соединён с этими вещами как их низшее, вспомогательное средство. Более всего ненавистно Богу лицемерие, когда люди предлагают Ему внешние знаки вместо чистого сердца и желают обмануть Его этой видимостью. Вот почему Исайя сурово обличает притворство евреев, рассчитывавших постом удовлетворить Бога, хотя сердца их были полны нечестия и дурных страстей: «Таков ли пост, который Я избрал?» (Ис 58:5) Пост лицемеров - не только напрасный и бесполезный труд, но и величайшая мерзость.
Во-вторых, следует предупредить о другом заблуждении, тесно связанном с первым, - о том, что пост якобы является заслугой перед Богом или разновидностью служения Богу. Коль скоро сам по себе пост безразличен и не имеет значения, кроме как в соотношении с названными целями, весьма опасное суеверие - безоговорочно и безоглядно смешивать его с делами, которые заповеданы Богом и необходимы сами по себе. В такое безумие впали древние еретики-манихеи. Выступив с обличениями против них, св. Августин показал, что пост надлежит ценить только в связи с названными целями и только в соотнесении с ними его одобряет Бог (Августин. О нравах манихеев, II, XIII, 28-29 (MPL, XXXII, 1356-1357); Против Фауста-манихея, XXX, 5 (MPL, XLII, 493-494)).
Третье заблуждение не столь тяжко, но отнюдь не безопасно. Оно состоит в том, чтобы строго предписывать и требовать соблюдения поста как одного из главных дел христианина. Оценивая пост таким образом, люди начинают думать, будто совершают некое достойное и превосходное дело, когда постятся. Здесь я не могу не возложить часть вины на древних отцов, которые посеяли семена суеверия и дали повод для утверждения последующей тирании. Правда, в их книгах много верных рассуждений о посте. Но много и чрезмерных восхвалений, возвеличивающих пост как добродетель, выделяющуюся среди всех прочих добродетелей.
20. Кроме того, Великий пост соблюдался уже в святоотеческие времена (Евсевий. Церковная история, V, XXIII, 1 сл.; XXIV, 12-13; Никейский собор (325), c. 5). И в этом было некое суеверие, потому что простой народ считал его добрым служением Богу, а пастыри поддерживали соблюдение Великого поста как якобы следование примеру Иисуса Христа (Августин. Проповеди, 205-211 (О сорокадневном посте) (MPL, XXXVIII, 1039-1058); Письма, 55 (Януарию), XV, 28 (MPL, XXXIII, 217 p.); Hieronymus. In legibus libri, XVI, LVIII, 3 (MPL, XXIV, 654); Adversus Lovinianum, II, 17 (MPL, XXIII, 324)). Между тем Иисус Христос постился, конечно, не для того, чтобы дать другим пример для подражания, а, желая начать проповедовать своё Евангелие, Он хотел этим чудесным делом подтвердить, что это есть учение небесное, а не человеческое. Поразительно, как столь явное заблуждение могло засорить головы древним учителям: ведь они были люди весьма рассудительные, а оснований для того, чтобы не впасть в подобную ошибку, имелось достаточно. Ибо Иисус Христос, во-первых, постился лишь однажды. когда собирался предаться молитве, а не много раз, как следовало бы, если бы Он хотел установить правило ежегодного поста. Во-вторых, Он постился не по-человечески, как надлежало бы, если бы Он имел намерение увлечь людей своим примером. Но этим актом Христос хотел, скорее, заставить удивляться Себе весь мир, чем побудить других к совершению чего-либо подобного. Наконец, причина этого поста была та же, что и поста Моисея, когда он получил Закон из руки Божьей (Исх 24:18; 34:28). Как Моисей чудесным образом постился сорок дней и сорок ночей, чтобы таким образом утвердился авторитет Закона, так это же чудо должно было повториться в Иисусе Христе, дабы Евангелие не казалось менее важным, чем Закон. Но ведь никто никогда не пытался установить в израильском народе подобный пост, ссылаясь на подражание Моисею. И ни один из пророков или патриархов не последовал в этом за Моисеем, хотя все они ревностно и отважно готовы были взяться за любое доброе дело. Что касается Илии, который провёл почти сорок дней без еды и питья (3 Цар 19:8), то цель этого поста заключалась в том, чтобы народ признал в нём истинного пророка, призванного Богом для поддержания Закона, ибо к тому времени почти весь израильский народ отвернулся от него.
Таким образом, то, что древние называли сорокадневным постом, якобы установленным по примеру Христа, есть ложное и суеверное подражание, хотя способы ношения были в то время весьма разнообразны (как о том свидетельствует Кассиодор в девятой книге своей «Истории»). Так, римляне постились только три недели вместо сорока дней, зато ежедневно, кроме субботы и воскресенья. Иллирийцы и греки принимали продолжительность поста в шесть недель, другие - в семь; однако постились с перерывами. Существовали различия и в характере пищи: одни питались исключительно хлебом и водой, другие принимали травы, третьи допускали рыбу и домашнюю птицу, четвёртые не воздерживались ни от какой пищи, что подтверждает св. Августин во втором письме Януарию.
21. Впоследствии, с течением времени, положение постоянно ухудшалось. Неразумному благочестию народа сопутствовало другое зло - со стороны епископов, отчасти тёмных и невежественных, отчасти же стремившихся к господству и тирании. Они издали нечестивые и извращённые указы о посте, которыми опутали совесть верующих, увлекая их в ад. Было запрещено есть мясо как нечистую пищу, как будто говядина нечиста и может заразить людей (Hieronymus. Adversus Covinium, II, V-XVII, 303 p.). Затем последовало нагромождение одних превратных мнений на другие, пока наконец верующие не оказались ввергнутыми в глубокую пропасть заблуждения. А чтобы не оставить совсем ничего без искажения, стали насмехаться над Богом, как над малым ребёнком. Ибо с наступлением поста столы уставляют с большей роскошью, чем в другое время: собирают всевозможные яства и изысканные кушанья, удваивают количество пищи, разнообразя её более обычного. И затем всё это роскошество называют постом, думая, что таким образом благочестиво служат Богу! Не говорю уже о том, что люди, желающие прослыть самыми святыми, никогда так не набивали брюхо, как во время поста.
Короче говоря, вся святость общего поста выражается исключительно в воздержании от мяса. В остальном можно позволять себе любые удовольствия и от души предаваться чревоугодию при условии, что это совершается один раз в день. Хотя большинство не отказывает себе в том, чтобы, как они выражаются, перекусить. В то же время у них считается смертным грехом и преступлением съесть кусок сала или ломтик солонины с чёрным хлебом - даже если у какого-нибудь бедняка нет другой пиши. Св. Иероним сообщает, что уже в его время находились люди, думающие удовлетворить Бога подобными глупостями. Так, они воздерживались от масла, зато взамен велели привозить себе из дальних стран самые изысканные кушанья. Более того, насилуя природу, они отказывались пить воду, а вместо неё употребляли всевозможные сладкие и редкие напитки и к тому же пили их не из чашек или стаканов, а из раковин (Hieronymus. Epist. 52 (ad Nepotianum), 12 (MPL, XXII, 537); Августин. Проповеди, 210, VIII-X (MPL, XXXVIII, 1052-1054)).
То, что в те времена было пороком немногих, ныне воцарилось повсюду среди богатых людей. Они постятся лишь для того, чтобы питаться ещё вкуснее и изысканнее, чем обычно. Однако не буду долго рассуждать о столь очевидных вещах. Скажу лишь, что у папистов нет оснований гордиться ни своими постами, ни прочими установлениями, касающимися дисциплины. Ибо в них нет ничего достойного хвалы, но всё искажено и расстроено.