Изменить стиль страницы

ЖИЗНЬ ЛАСАРИЛЬО С ТОРМЕСА, ЕГО НЕВЗГОДЫ И ЗЛОКЛЮЧЕНИЯ[1]

Жизнь Ласарильо с Тормеса, его невзгоды и злоключения _002a.jpg

Жизнь Ласарильо с Тормеса, его невзгоды и злоключения _02a.jpg

ПРОЛОГ

Рассудил я за благо, чтобы столь необычные и, пожалуй, неслыханные и невиданные происшествия стали известны многим и не были сокрыты в гробнице забвения, ибо может случиться, что, прочтя о них, кто-нибудь найдет здесь нечто приятное для себя, и даже тех, кто не станет в них особенно вдумываться, они позабавят. Плиний по этому поводу замечает[2]: нет книги, как бы плоха она ни была, в которой не нашлось чего-либо хорошего, тем более что вкусы не у всех одинаковы, и за то, чего один и в рот не берет, другой готов отдать жизнь. Да и мы сами видим, что презираемое одними не презирается другими, а потому ничто, кроме чего-нибудь уже слишком отвратительного, не должно быть уничтожаемо или отвергаемо, все должно быть доведено до всеобщего сведения, в особенности если это нечто безвредное, нечто такое, из чего можно извлечь пользу.

В противном случае писали бы весьма немногие и только для одного какого-нибудь читателя, ибо писательство дается нелегко, и те, кто этим делом занимается, желают быть вознаграждены — не столько деньгами, сколько внимательным чтением их трудов, а если есть за что, то и похвалами, по каковому поводу говорит Туллий: «Почести питают искусство»[3].

Неужели вы думаете, что солдату, первому взобравшемуся на штурмовую лестницу, более, чем кому-либо другому, опостылела жизнь? Разумеется, нет, — только жажда похвал заставляет его подвергаться опасности, и точно так же обстоит дело в искусствах и в словесности. Хорошо проповедует богослов, пекущийся о людских душах, но спросите-ка его милость, огорчает ли его, когда ему говорят: «Ах, ваше преподобие, какой же вы прекрасный проповедник!» Некий рыцарь, который весьма неудачно бился на турнире, отдал свою кольчугу шуту[4], ибо тот восхищался меткостью, с какою рыцарь будто бы наносил удары копьем. Ну а как поступил бы рыцарь, если б он в самом деле заслуживал похвалы?

Признаюсь, я не лучше других, и коль скоро всем это свойственно, то и я не буду огорчен, если моей безделицей, написанной грубым слогом, займутся и развлекутся все, кому она хоть чем-нибудь придется по вкусу. Пусть узнают про жизнь человека, изведавшего так много невзгод, опасностей и злоключений.

Прошу вашу милость[5] принять это скромное подношение из рук человека, который постарался бы придать ему больше ценности, если бы только это было ему по силам. И так как ваша милость велит, чтобы все было описано и рассказано весьма подробно, то и решил я приступить к моему повествованию не с середины, а с самого начала, дабы все о моей особе было известно и дабы люди, которым высокое происхождение досталось по наследству, поняли, сколь малым они обязаны самим себе, ибо фортуна была к ним пристрастна, и как долго и с какими усилиями налегали на весла те, кому она не благоприятствовала, прежде чем они достигли тихой пристани.[6]

Жизнь Ласарильо с Тормеса, его невзгоды и злоключения _02aa.jpg

Жизнь Ласарильо с Тормеса, его невзгоды и злоключения _03a.jpg

РАССКАЗ ПЕРВЫЙ

Ласаро повествует о своей жизни и о том, чей он сын

Итак, прежде всего, да будет известно вашей милости, что зовут меня Ласаро с Тормеса[7] и что я сын Томе Гонсалеса и Антоны Перес, уроженец Техераса, деревни близ Саламанки. Произошел я на свет на реке Тормесе[8], откуда и получил свое прозвище, а случилось это так. Отец мой, да простит его Господь, ведал помолом на водяной мельнице, что стоит на берегу реки, и прожил он там более пятнадцати лет. Однажды ночью беременная мать моя находилась на мельнице. Тут подоспели роды, и она там лее и разрешилась, так что я с полным правом могу говорить, что родился на реке.

И вот, когда мне было восемь лет, отца моего уличили в том, что он по злому умыслу пускал кровь мешкам, которые принадлежали людям, съезжавшимся на мельницу молоть зерно. Он был схвачен, во всем сознался, ни от чего не отрекся[9] и пострадал за правду[10]. Уповаю на Господа Бога, что ныне пребывает он в раю, ибо Евангелие называет таких людей блаженными[11].

В это время был объявлен поход на мавров[12], куда попал и мой, в ту пору высланный из-за упомянутого несчастья, отец; поступив погонщиком мулов к некоему дворянину, принявшему участие в этом походе, он, как верный слуга, сложил голову вместе со своим господином.

Овдовевшая моя мать, очутившись без мужа и без опоры, решила прибегнуть к помощи добрых людей[13], ибо сама была женщиной доброй, поселилась в городе, сняла домишко и стала стряпать обеды студентам и стирать белье конюхам командора[14] в приходе Марии Магдалины.

Вот тут-то, часто наведываясь в конюшню, и свела она знакомство с одним мавром из числа тех, что врачуют животных. Он частенько приходил к нам и уходил только к утру. Иной раз днем он останавливался у дверей, будто бы пришел купить яиц, но потом все-таки входил в дом. На первых порах его приходы не доставляли мне удовольствия: его чернокожесть и уродство внушали мне страх, однако, заметив, что с его появлением стол наш улучшается, я в конце концов полюбил его, ибо он всегда приносил с собою хлеб, мясо, а зимою и дрова, которыми мы отапливались.

Продолжая водиться и знаться с этим мавром, мать подарила мне от него хорошенького негритенка, и я его нянчил и помогал пороть.

Помню, как однажды мой черный отчим возился с мальчишкой, а тот, обратив внимание, что мать и я — белые, а отец — черный, в испуге бросился к своей родительнице и, показывая на него пальцем, крикнул: «Мама, бука!» — а мавр, смеясь, заметил: «Вот сукин сын!» Я же, хоть и был тогда совсем еще юн, запомнил слова моего братца и подумал: «Сколько на свете людей, которые бегут от других только потому, что не видят самих себя!»

Судьбе, однако, было угодно, чтобы о Саиде — так звали мавра — пошли разные слухи и наконец достигли ушей командорского домоправителя. При обыске было обнаружено, что половину овса, отпускавшегося ему для лошадей, он крал; отруби, дрова, скребницы, чепраки, передники и попоны у него пропадали; когда же у него ничего такого больше не оставалось, то он расковывал лошадей, а выручку отдавал моей матери на воспитание мальчишки. Не будем после этого удивляться ни монахам, ни попам, грабящим бедняков и свои собственные дома ради духовных дочерей и всяких иных нужд, — нашего же несчастного раба толкала на это любовь.

Как я уже сказал, всплыло наружу все, что было и чего не было, ибо меня допрашивали с угрозами, а я по малолетству выбалтывал и выдавал страха ради все, что знал, — рассказал даже о подковах, которые по приказанию матери продал я одному кузнецу.

С незадачливого моего отчима спустили шкуру, а моей матери влепили обычную сотню плетей, а сверх того воспретили появляться в доме упомянутого командора и принимать у себя злосчастного Саида.

вернуться

1

См. заметку С.Ереминой «Жизнь Ласарильо с Тормеса»

вернуться

2

Плиний по этому поводу замечает... — Далее следует ссылка на цитату из «Посланий» (кн. III, послание 5) римского писателя Плиния-младшего (ок.62—ок.114). На это же высказывание Плиния ссылаются и другие испанские писатели «золотого века» — Сервантес в «Дон-Кихоте» (кн. II, гл. 3), Алеман в «Гусмане де Альфараче» («К читателю»), Грасиан в «Карманном оракуле» и другие.

вернуться

3

...по каковому поводу говорит Туллий: «Почести питают искусство». — Марк-Туллий Цицерон (106—43 до н.э.) — римский оратор, политический деятель и писатель-философ. Автор «Ласарильо» ссылается на изречение Цицерона, содержащееся в «Тускуланских беседах» (I, 2).

вернуться

4

...отдал свою кольчугу шуту... — В данном случае под «шутом» имеется в виду слуга рыцаря, заслуживший кольчугу в качестве награды за неумеренные восхваления доблести своего господина.

вернуться

5

Прошу вашу милость... — В этом обращении, неоднократно возникающем в ходе повествования, а также в тексте «Пролога», раскрывается важнейшая композиционная особенность книги, которая является, по сути дела, развернутым объяснительным письмом, адресованным Ласаро некоему важному духовному лицу — «вашей милости». Это духовное лицо, «слугой и другом» которого является покровитель Ласаро — настоятель храма Спасителя, по всей видимости, требует от Ласаро (см. слова Ласаро: «и так как ваша милость велит...»), чтобы тот разъяснил ему некий скандальный «казус» — «caso» в тексте, звучащее в русском переводе как малозначащее «всё» («чтобы все было описано и рассказано весьма подробно»). Суть же «казуса», как следует из содержания седьмой, заключительной главы повести, сводится к тому, что архиепископ и городской глашатай Ласаро живут дом к дому, а жена глашатая ходит к архиепископу «убирать покои и готовить обед». Для объяснения этой ситуации Ласаро и собирается рассказать его милости о всех своих злоключениях. Таким образом, уже в «Прологе» повести содержится ее развязка, или же вся повесть как бы является «производным» от запечатленной в самом ее конце ситуации. «Пролог» «Ласарильо» одновременно служит и его эпилогом.

вернуться

6

...прежде чем они достигли тихой пристани. — Последняя фраза «Пролога» перекликается с заключительной фразой повести — «В это самое время я благоденствовал и находился на вершине житейского благополучия», — что еще раз подчеркивает циклическую композицию книги.

вернуться

7

...зовут меня Ласаро с Тормеса... — Имя героя повести имеет двойное значение, поскольку ассоциируется сразу с двумя евангельскими персонажами — голодным Лазарем, умирающим у дверей богача (Евангелие от Луки, 7), и с мертвым Лазарем, воскрешенным Иисусом Христом и ставшим единственным человеком, пережившим наяву и смерть и воскрешение. Каждое из этих значений имени Ласаро непосредственно связано с центральными темами и мотивами повести (см. об этом подробно во вступ. заметке). Кроме того, в народной этимологии имя Ласаро — Lázaro — связывалось с глаголом «lacerar» (через «lazrar»), значащим «раздирать, увечить», а также «бедствовать». В современном испанском языке есть слово «lazarillo» — «поводырь», непосредственно восходящее к имени героя повести.

вернуться

8

Произошел я на свет на реке Тормесе... — В описании рождения Ласаро, а также в прозвании «с Тормеса», присоединяемом к его имени, пародируются эпизоды рыцарских романов, повествующие о таинственном, зачастую связанном с водной стихией, происхождении их героев. Пародия «Ласарильо», видимо, прежде всего обращена против самого знаменитого испанского рыцарского романа — «Амадиса Гэльского», герой которого прозывался Юноша Моря.

вернуться

9

...во всем сознался, ни от чего не отрекся... — Фраза, пародирующая слова из Евангелия от Иоанна (1, 20): «Он объявил и не отрекся», которые произносит Иоанн Креститель, возвещающий о рождении Иисуса Христа.

вернуться

10

...и пострадал за правду. — В испанском тексте «Y padeció persecución por la justicia» использована игра слов, поскольку «justicia» по-испански означает и «истина» и «правосудие». Отец Ласаро в действительности пострадал не «за правду», а от рук правосудия.

вернуться

11

...ибо Евангелие называет таких людей блаженными. — В русле предшествующего обыгрывания двойного значения слова «justicia» Ласаро-повествователь переворачивает слова из Евангелия от Матфея (5,10): «Блаженны изгнанные за правду, ибо их есть Царство Небесное» (лат. «Beati qui persecutionem patiuntur propter justitiam quoniam ipsorum est regnum coeli») — таким образом, что они приобретают смысл «блаженны пострадавшие от рук правосудия».

вернуться

12

В это время был объявлен поход на мавров... — О походе на о.Джербу см. заметку С.Ереминой «Жизнь Ласарильо с Тормеса».

вернуться

13

...решила прибегнуть к помощи добрых людей... — В тексте «determinó arrimarse a los buenos». Аналогичную фразу произносит Ласаро в беседе с архиепископом в конце повести: «Yo determiné de arrimarse a los buenos» (в несколько вольном переводе К.Н.Державина — «в моих правилах следовать добрым советам»). Автор слов подчеркивает сходство сюжетных ситуаций, в которых находятся Ласаро и его мать: решив зажить «как люди», оба прибегают для этого к одинаковым средствам — матушка заводит любовника-конюха, Ласаро женится на содержанке архиепископа. Понятие «добрые люди» — «los buenos» — в этом контексте может звучать только иронически.

вернуться

14

Командор — здесь: владелец энкомьенды, то есть доходов от взимания налогов и ренты с земли и строений. В XVI в. приход Марии Магдалины в Саламанке принадлежал ордену Алькантара.