Но когда с арианами кончили,[282] казалось бы, успокоились? Ничего подобного! Возник спор о том, — Христос имеет одно тело или два? Божественное и человеческое или только одно — божественное?[283] (О том, что одно — человеческое, об этом и разговора быть не могло. Была в III в. такая идея у Павла Самосатского, но о ней не стали разговаривать.) А тут еще начался спор: Дева Мария, она кто — Богородица или Христородица?
Друзья мои, — созвали Собор в Эфесе в 449 г.! Большинство стояло за то, что два тела и вообще, так сказать, ничего особенного. Но туда приехали египетские монахи, вот эти самые — из Фиваиды, в рясах из верблюжьей шерсти, надетых на голое тело, подпоясанные веревками, и вот с такими большими топорами, которые бегали по Эфесу и кричали: «Кто признает два тела в Господе нашем, того мы сейчас рассечем насмерть!»
Ну, начались заседания Собора, монахи ворвались туда, переломали писцам пальцы. Митрополита загнали под стол и забили ногами, стражу разогнали. Создался такой кошмар, что пришлось перестраивать весь Собор и переносить его поближе к столице в Халкидон,[285] отобрать депутатов специально по спискам, окружить это войсками и — принять решение, которое вот сейчас лежит в основе христианской церкви, что вызвало отпадение Египта (египетской церкви. — Ред.), и они передались арабам. (Скажите, пожалуйста, сколько времени?) А вот это — издержки пассионарного подъёма.
Зато когда Западная Римская империя, где не было такого подъёма, стала легкой добычей варваров,[286] повторяю — потрясающе легкой. Восточная (Римская империя. — Ред.), включавшая в себя Балканский полуостров. Малую Азию и Сирию с Египтом, удержалась, сохранила большую часть своих границ, с небольшими потерями (Сирию потеряли, потеряли и Африку[287]), но зато там христианская церковь получила все права под властью арабских халифов. Хотя было известно, что она совершенно самостоятельна, что она доказала, что она монофизитская, что одно тело в Христе и поэтому она не зависит от Византии. Но ведь это было известно и раньше!
Но тут самое главное, что нужно понять, что в истории этносов, в отличие от истории социальной, вред и польза не имеют никакого значения. Эти понятия здесь вообще не фигурируют, — также как в термодинамике положительная и отрицательная энтропия — в общем, не говорят, что одна лучше, а другая хуже. Это явления природы, которые мы наблюдаем, исследуя историю как статистический процесс.
Из всех этих религиозных споров, если кто-нибудь и выиграл, так только — языческие философы, которых христиане, боровшиеся между собой, оставили в Афинах без внимания. И те обучали философии Платона и Аристотеля до того, как начали утихать страсти. А начали они утихать в VI в., когда Юстиниан,[288] наведший порядок — выгнавший несториан,[289] договорился с монофизитами[290] (поскольку их поддерживала его собственная жена Феодора[291]), он расправился с греческими философами, прикончил античную мудрость: закрыл Афинскую академию.
То есть, как видите, даже спад пассионарности, остановка ее подъёма для культуры сыграла роль, я бы сказал, весьма прискорбную. Хотя и здесь мы не можем говорить о том, что полезно, что вредно, потому что, прежде всего, вопрос для кого и вопрос для чего? А на этот вопрос ответить нельзя. А во-вторых, явления природы не могут быть ни добрыми, ни злыми.
Собственно говоря, эпоха подъёма… Мне не хочется переходить к акматической фазе, но остановимся еще на последнее время (у нас осталось десять минут) на том, как отражается эпоха подъёма на культуре.
Как я уже сказал, арабы (пассионарии. — Ред.) никак не повлияли в эпоху подъёма на их культуру. Потому что арабские пассионарии довольно быстро из этой системы ушли и занялись своим делом. В Англии в эпоху подъёма пассионарии были тоже заняты устройством своих этносов — не большие, но резистентные социальные группы. И поэтому им было не до того, чтобы уничтожать животных и леса. Природа отдохнула.
Что было в это время в Византии! В Византии был тот же процесс, то есть было не до природы. И, кроме того, в Сирии, в Малой Азии, вокруг Константинополя был такой устойчивый, тысячелетиями отработанный антропогенный ландшафт, что, собственно, вносить в него какие-нибудь изменения казалось глупо. Любой прогресс мог пойти только на вред, а не на пользу.
— Стоп! — должен был бы мне сказать профессор Покшишевский,[292] который занимается урбанизацией всего и вся. — А как же построение города Константинополя! Ведь Рим-то причинил колоссальнейший вред всему Средиземноморью.
Константинополь был вдвое меньше Рима, но тоже большой, от 900 тысяч до 1 миллиона жителей. И, казалось бы, должно быть то же самое. Но нет, — никакого вреда природе этот город не причинил, хотя и был окружен длинной-длинной стеной. Стена потребовала массу камня и массу работы. В нем были великолепнейшие здания, вроде собора Святой Софии[293] (по ее подобию был выстроен тот Греческий собор,[294] который у нас был в конце Жуковской улицы, на углу Греческого проспекта. Вот такой же — большой и очень красивый). Там были дворцы, бани, ипподром. И, кроме того, люди-то жили не в квартирном плену, как сейчас, но они жили в небольших коттеджах, как мы бы сказали, окруженных садами.
То есть Константинополь был город-сад. И когда я спорил с Покшишевским о том, что не урбанизация делает ущерб природе, а люди определенного склада, и привел ему в пример Константинополь, он, зная дело, сказал: «Ну, так ведь это же был город-сад».
А я говорю: «А кто Вам в Москве мешает заниматься озеленением?»
Я оказался победителем, но статью напечатал он. А мой ответ месяц не был напечатан, потому что сейчас письма в редакцию называют «непечатный труд». Потому что никакое письмо и никакой протест в редакцию, после того как вас оболгали, не принимают.
Ну, вот, так вот, таким образом создалась система, которая не нарушила биоценоза, оставшегося от древних, а только дополнила их построением великолепного города, жившего, в общем, за счет своих собственных ресурсов и привоза из далеких стран.
Чего не хватало жителям Константинополя, скажем мы, как экономико-географы? Ну, в садах у них всяких фруктов было достаточно, виноград, то есть вино у них было свое. Кроме того, поместья были поблизости. Там были и козы, молоко, и, опять же, виноград. — Хлеб нужен был! Но так как в Константинополе и в других больших городах было великолепно развито художественное ремесло (можете пойти в Эрмитаж и посмотреть там, там есть отдельные вещи[295]), то везли это в Ольвию, Херсонес, Феодосию и у скифов[296] меняли на хлеб. А обратно, то есть с низовьев Днепра и Дона везли от скифов и сарматов огромное количество хлеба и прокармливали все свое население. Кроме того, хлеб везли из Египта, правда, там плотины еще не было, поэтому плодородный Нил разливался, ил отлагался как удобрение на полях. Урожаи были баснословные, а египтяне, так сказать, по инерции работали, работали, работали, так что хлеб оставался.
282
На Вселенском соборе в Константинополе в 325 г, произошло осуждение арианства, выработка Символа Веры, легшего в основу ортодоксального христианства.
283
Мысли (ок. 437 г.) Иоанна Антиохийского, предтечи монофизитской ереси, отрицавшей человеческую природу Христа.
285
IV Вселенский собор проходил в 451 г. при императоре Маркиане. Собор был назначен в Никее, но для удобства за ходом его дел был перенесен в Халкидон на восточную сторону Босфора. Анафеме была предана ересь монофизитов.
286
Ок. 406 г. аланы, вандалы и свевы завоевывают Галлию, ок. 416 г. вестготы — Испанию, в 410 г. Рим разграблен готами, в 455 г. — вандалами. В 474 г. Римская империя пала.
287
Завоевания персов (611–616) и арабов (632–750) привели к тому, что Византийская империя потеряла Ближний Восток, Сев. Африку, Испанию и Сицилию. В 58 г. лангобарды захватили Сев. Италию, и связь Рима с Византией прервалась.
288
Юстиниан I Великий (ок. 482–565) — византийский император в 527–565 гг. Укреплял власть железом и кровью. Подавил восстание «Ника» с неслыханной жестокостью. Будучи страстно приверженным православию, боролся с язычниками и еретиками. В Африке и Италии от него пострадали ариане.
289
Несторианство — течение в христианстве, возникшее в Византии в V в. Основатель — Несторий, патриарх Константинополя в 428–431 [до этого был священником в Антиохии (Сирия)]. В несторианстве, сохранявшем элементы античного рационализма, предметом критики являлось мистическое христианское понятие «богочеловека». На Эфесском соборе 431 г. несторианство было осуждено как ересь; Несторий отправлен в ссылку.
290
К монофизитам относились тогда с терпимостью, поскольку их взгляды разделяла императрица. Юстиниан оказался перед выбором: он хотел мира на Востоке, но не желал ссориться с Римом. На Константинопольском соборе 536 г. монофизиты были преданы анафеме, и преследования возобновились. Тогда Юстиниан стал добиваться, чтобы была выработана более мягкая трактовка православия, и принудил папу Вигилия осудить положение Символа Веры, принятого на 4-м Вселенском соборе в Халкидоне. Эта позиция получила одобрение на 5-м Вселенском соборе, проходившем в Константинополе в 553 г. К концу царствования позицию Юстиниана едва ли можно было отличить от позиции монофизитов.
291
Феодора (ок. 500–548) — византийская императрица с 527 г., жена Юстиниана. Дочь служителя цирка, цирковая артистка. После воцарения мужа активно участвовала в управлении государством, поддерживая монофизитов. Сыграла большую роль в подавлении восстания «Ника», воспрепятствовала бегству Юстиниана I из столицы.
292
Покшишевский В. В. (1905–1984) — сов. экономико-географ, доктор географических наук. В 1954–1968 гг. профессор МПГУ им. В. И. Ленина; заведующий отделом экономической географии СССР Института географии АН СССР (1959–1965); с 1965 г. старший научный сотрудник Института этнографии АН СССР. Основные труды по географии населения.
293
Собор Святой Софии в Константинополе называли Великой церковью. Он был создан в 532–537 гг. по заказу императора Юстиниана. Для строительства главного собора Византийской империи были приглашены профессора математики и геометрии: Анфимий из Тралл и Исидор из Милета. Великолепие этого грандиозного интерьера поражало современников, собор Св. Софии оставался недостижимой вершиной, к которой не решались приблизиться. После завоевания Константинополя в 1453 г. турки через полвека сделали этот храм мечетью.
294
Здесь Л. Н. Гумилев сопоставляет судьбу собора Св. Софии со схожей с ним по облику Греческой церковью во имя святого великомученика Димитрия Солунского в Санкт-Петербурге. Она была заложена в 1861 г., в 1866 г. строительство одного из самых красивых православных храмов Петербурга было завершено. Она представляла собой один из лучших в мире образцов византийского зодчества и до 1962 г. гармонично замыкала улицу Жуковского в месте ее пересечения с Лиговским проспектом. В 1960-х г. усилились атеистические гонения и, чтобы построить Большой концертный зал «Октябрьский», в 1962 г. ее взорвали. Модернистская архитектура нарушила гармонию места. «Упрощенчество» стало стилевым принципом творчества того времени.
295
Интересны предметы, декорированные в зверином стиле. Изображения выполнялись чаще всего из золота, серебра, железа и бронзы. Особенностями скифского звериного стиля являются необычайная живость, характерность и динамика образов, замечательная приспособленность изображений к формам предметов.
296
Скифы — общее название основного населения степей между нижним течением Дуная и Дона, включая степной Крым и районы, прилегающие к Сев. Причерноморью. Состояли из родственных племен североиранской языковой группы индоевропейской семьи. Они были родственны сарматам, массагетам и сакам.