В 1942 году исполнилось триста лет с начала Гражданской войны и женитьбы Джона Мильтона на его первой жене Мари Пауэлл из Форест-Хилл, Оксфорд. В то время ему было тридцать три, а ей шестнадцать. Поскольку эта книга - роман, а не биография, мне нет необходимости писать научное предисловие, обосновывающее мои гипотезы, которые я выдвинул, стремясь правдиво воссоздать историю жизни Джона Мильтона: почему он решил жениться на Мари, и отчего она вскоре оставила его, почему вернулась к нему спустя три года и т. д. На все существенные вопросы я пытался правдиво и логично ответить по ходу повествования.

Три столетия не такой уж большой отрезок для истории Англии. Конечно, язык и уклад сильно изменились, но война и по сей день многих увлекает, хотя пики устарели. Английский климат по-прежнему неустойчив, а законы о разводе все такие же путанные, и люди сохраняют в своем облике фальшивые черты, налоги по-прежнему высокие, а газеты по-прежнему врут. Колледжами Оксфордского университета снова управляет правительство, и далеко не все политические вопросы, из-за которых разгорелась гражданская война, разрешены. Недавно в прессе снова появились жалобы на то, что "Архиепископ Кентерберийский вмешивается в дела мирские". После войны Кромвель неконституционным путем, волевым решением разрубил гордиев узел проблем, о которых говорил только Мильтон. Сейчас такой метод назвали бы неприкрытым фашизмом, а журналисты и политики демократической ориентации, одобрительно цитирующие Водсворда: "Мильтон! Тебе следовало жить в этот час. Англия нуждалась в тебе…" - лучше перечитывали бы книги Мильтона и побольше знали бы о его жизни.

Во время войны он написал знаменитую Areopagitica - призыв к свободе прессы, но как только война закончилась, он стал помощником Цензора по делам Прессы при Государственном Совете, участвовал в принятии репрессивного закона о цензуре. Этот Совет стал исполнительным органом правительства меньшинства, учрежденной парламентской армией, после того, как они подавили палату лордов и насильно уменьшили палату общин, устроив чистку консервативного большинства, и там осталась только небольшая партия индепендентов, способствовавших казни короля и упразднению монархии.

В те старые времена любая дата между первым января и Благовещением в Англии обозначалась двойными цифрами (например, Мари Пауэлл крестилась 24 января 1625/6); в Шотландии писалась только одна цифра, как и сейчас. Я обозначаю даты в соответствии с современной хронологией, чтобы избежать путаницы, использую современные правописание и пунктуацию.

В 1942 году отмечается также трехсотлетие битвы при Ньюбери, в которой погиб, сражаясь за короля Карла, виконт Люций Кэри Фолькленд, самая привлекательная личность того периода.

Мне следует поблагодарить моего соседа, тринадцатого виконта (также Люция Кэри), за его удивительную доброту и оказанную мне помощь в подготовке к печати "Жены господина Мильтона".

Р. Г.

Гелмптон, Бриксен, Девон

Июнь 1942

6 января 1641 года - последний двенадцатый день Рождества и день моего пятнадцатилетия. Моя крестная тетушка Моултон прибыла в собственной карете из Ханибурна графства Ворчитершира, чтобы провести с нами Рождественские праздники в нашем шумном доме, украшенным остролистом и плющом, в Манор-хауз на Форест-Хилл. Форест-Хилл был небольшим городком, расположенным в четырех милях к востоку от Оксфорда, если ехать по дороге от Хединнгтон-Хилл. Утром крестная пришла к нам в гостиную - мы с братьями и сестрами остались дома, потому что был сильный снегопад.

- Дитя мое, - сказала она, - вот тебе мой подарок. Я чуть не забыла тебе его отдать.

Я быстро вскочила, щеки у меня горели от огня в камине, я присела перед тетушкой, хотя уже пару раз успела поздороваться с ней утром. Она была дамой почтенной, к ней следовало относиться уважительно. Да и подарок крестной Моултон всегда стоил того, чтобы за него как следует поблагодарить. Она выбирала подарки с такой любовью!..

Я сняла оберточную бумагу и обнаружила небольшую книжку, переплетенную в тонкую белую кожу с серебряной застежкой и небольшим замочком с крохотным серебряным ключиком. На обложке золотыми буквами было выведено: "Мари Пауэлл: Дневник". Меня окружили братья и сестры, а Зара, следующая за мной сестра, завопила:

- Дай посмотреть! Дай! Я хочу отпереть книжку и посмотреть картинки!

Джеймс, который был старше меня и учился в Крайстчерч, оттащил ее в сторону и сказал:

- Зара, потерпи. Твой день рождения будет в сентябре. Сейчас праздник Мари, и сегодня самая главная она, а не ты.

Взбудораженные дети отошли в сторонку, я отперла замок, и книга открылась на первой странице, она была девственно чиста, как и все последующие. Сначала я была ужасно разочарована, правда, попыталась скрыть разочарование от крестной. Она обхватила мое лицо руками в белых митенках, на пальце сияло массивное серебряное позолоченное кольцо с бериллом. Крестная поцеловала меня в лоб, а потом сказала:

- Моя дорогая крестница, надеюсь, тебе понравился мой подарок. Дневник переплел придворный мастер-переплетчик королевы. Уверена, тебе уже надоели "Семь Рыцарей христианства" и "Смерть Артура" и тому подобные старые истории папистов о волшебстве и убийствах. Я помню, как ты ими увлекалась, когда мы встречались в прошлый раз. Ты не доросла до того возраста, когда сборник проповедей может доставить тебе удовольствие. Тогда мне вспомнились твои фантазии и склонность к выдумкам. Это естественно, ведь ты родилась под знаком козерога в канун Крещения, когда звезды ведут хороводы на небе. И я решила, что в Новом году мое дитя может сама написать книгу. Я дам ей замочек и ключик, чтобы в книгу-дневник не заглядывали ее любопытные братья и сестры, моя крестница будет носить ключик на ленточке на шее.

Моя крестная все так красиво обрисовала, что я пришла в неописуемый восторг. Я начала, запинаясь, благодарить ее, крестная понимала, что эта благодарность была искренней, и она с улыбкой воскликнула:

- Дети, благослови вас Господь! А сейчас я вас оставлю.

Она удалилась в комнатку за кухней, в которой всегда останавливалась: там было очень тепло и уютно, правда, окна выходили на двор, где хранились дрова, и на конюшни, а не в сад и цветники. Как только крестная ушла, мои младшие братья Джон, Вильям и Арчдейл, жутко шаловливые и непослушные ребята - они всегда держались вместе, точно свора гончих, вышедших на след добычи - стали приставать ко мне.

- Дай посмотреть! Дай скорее посмотреть!

Я им сказала, что смотреть не на что, в дневнике пока только белая бумага и красивая обложка. Наконец Джон и Арчдейл от меня отстали, уселись поближе к огню и стали лениво перебрасываться лесными орехами. А Вильям не двигался с места.

- Сестренка Мари, почему бы тебе не написать рассказ о колдунах и ведьмах в этой красивой новой книге; будешь читать нам по субботам вечерами главу за главой. Лучше тебя никто во всей округе не рассказывает истории. Или напиши рассказ о рыцарях, оруженосцах, великанах-людоедах…

Я не сразу ответила братцу, потому что мне было приятно слушать его, но тетушка Моултон совсем другого от меня ждала. Она ведь сказала, что мой дневник будет предназначен только для моих собственных глаз.

- Нет, - наконец ответила ему я. - Зачем? Эти истории я прочитаю вам в языках пламени, сяду на скамейку у камина и огонь станет для нас лучшей книгой. Завтра я расскажу вам историю Матушки Грязь, ведьмы из Уитли, которая жила во времена короля Хэри. [Так называли в старину дьявола. (Здесь и далее, кроме специально оговоренных случаев, примеч. ред.)] О том, как она навела порчу на колокола на колокольне, чтобы они не смогли звонить. Обещаю.