— Чего? — У Кускова хорошо спетая команда. Это «чего?» вырывается у всего квартета одновременно.

— Андрей, что случилось? — Лешка смотрит на меня с удивлением. Кажется, цель своего визита, кусковцы брату не объяснили. Пока я размышляю, как превратить два вопроса в один ответ, из-за спины раздается третий вопрос, пронизанный интонациями тоски и разочарования:

— Так это не бутылка?

— Это не бутылка. — Я испытываю искреннее сожаления, что разочаровал безрукого инвалида. — Это пистолет. А это бандиты. Они пришли поиграть в кладбище. В роли трупов должны были выступить мы, в роли могильщиков — они. Но поминки придется заменить воздушными ваннами.

— Эй, мужики, в чем дело? — До Лешкиного соседа доходит, что события в палате сильно отклоняются от традиционного сценария больничного посещения.

— Да, мужики, в чем дел? Я же сказал: скидайте портки, власть переменилась! — У меня от напряжения вспотела рука. Влага сочиться по рукоятке пистолета. С ужасом думаю о том, что мне придется делать, если четверка твердолобых не подчиниться. Мне же придется стрелять…

— Ладно, братан. Брось. Давай спокойно побазарим. — Сережа чувствует мою неуверенность и медленно начинает двигаться ко мне. Сволочь, глядит в ствол, улыбается и идет. В животе становится холодно. Нужно на что-то решаться. Иначе он просто вынет оружие из руки. Вот смеху будет.

Грохот раздается со стороны Лешкиной кровати. Я мгновенно оборачиваюсь на шум. Лешка машет костылем, как вертолет лопастью. Один из незнакомых мне мальчиков Кускова лежит на полу, второй, уворачиваясь от костыля, летит прямо на меня. Сам не замечаю, как начинаю нажимать на спуск. Как в замедленной съемке моя рука движется справа налево. «Чпок» — Голова Сережи расстается с богатой шапкой из чернобурки. «Чпок» — падает на пол отключенная капельница с остатками физраствора. «Чпок» — яблоко вылетает из пальцев рыжего боевика.

— Эй, кретин, в натуре, так же убить можно! — С физиономии Сережи сползает героическая маска. Он никак не рассчитывал на свинцовый дождик.

— Да пошел, ты. — Я и сам понимаю, что если продолжать в том же духе, то можно в кого-нибудь и попасть. Признаться честно: ни вкус, ни цвет, ни запах крови меня не возбуждают.

Леха, между тем, сидя на кровати, продолжает орудовать костылем. Потеряв яблоко, рыжий боевик на секунду теряет бдительность и подставляет Лешке тыл. Я слышу этот удар по хребту и ощущаю его так, будто костыль приложился к моему позвоночнику.

— Больно, же козел! — Выдыхает бедняга и падает на четвереньки. А я наивно считал брата безоружным. Пистолет, пистолет, костыль — вот настоящее оружие против мафии!

— Быстро раздеваться! — После Лешкиной победы мой голос заметно окреп. Сережа скидывает на пол расстегнутую куртку. Пара на полу следует его примеру. Знакомый охранник из офиса Кускова уже стоит в одних плавках. Пока мы воевали, он был занят делом. Он готовился к стриптиз-шоу.

— Плавки снимай! — Командует Лешка, перебираясь с кровати на костыли. Охранник без разговоров выполняет распоряжение брата. Кожа охранника заметно синеет и покрывается мурашками. Всегда мучился вопросом: как больные выживают в лечебных учреждениях? В таких условия овощи хранить, а не людей лечить.

Лешка суровым взглядом боевого генерала, окидывает место недавнего сражения. Никак не пойму: кто кого пришел спасать?… Боевики Кускова, выстроились в ряд, как на медицинской призывной комиссии, прикрыв ладошками то, что положено. Молодцы: блюдут общественную мораль.

— Держи. — Сую Лешке пистолет. — Я вещи осмотрю. Если есть оружие, нужно забрать.

— Не надо. — Леха отпихивает оружие. — Костылем сподручнее.

С ним трудно спорить. Преимущества костылей он доказал всем присутствующим. Пока я перетряхиваю тряпки, бандиты удрученно гипнотизируют Лешкин костыль.

У Сережи ничего заслуживающего внимания в карманах не обнаруживаю. Только деньги. Одерживаю быструю победу над собственной совестью. В конце концов, даже благородные рыцари не считали зазорным воспользоваться оружием, конем и кошельком побежденного противника. И пусть меня осудят как мародера. В трех соседних кучках одежды я нахожу два ПМа, импортный газовый пистолет, ключи от машины и документы на Фольксваген Пассат. Теперь я обвешан оружием, как герой Quake. Можно участвовать в локальном военном конфликте.

— Что с ними будем делать? — Лешке уже надоело наблюдать этот квартет в синих пупырышках.

— Алексей, ты их по улицам прогуляй! — Предлагает, второй, молчавший до сих пор Лешкин сосед. — Если их бабам за деньги показывать, можно за день неплохо набашлять!

— Добазаришься, козел. — Сережа огрызается даже в таком положении. Естественно: борзость — его хлеб. — Успокойся. Свободу слова в России еще пока не отменили. — Говорит Лешка, а для пущей убедительности подбрасывает в руке костыль. Но ситуация патовая. В таком виде мой славный бандитский коллектив в коридор выводить нельзя. Белье придется отдавать. Быстро привожу в негодность резинки на наплавках своих подопечных.

— Одевайте и рысью за мной.

Наша колонна, марширующая по коридорам больницы, приводит публику в состояние промежуточное между шоком и восторгом. Во главе колонны я. Рука за пазухой. В целях личной безопасности двигаюсь боком, как краб. Впрочем, на мне взгляды зрителей не останавливаются. Все глядят за мою спину. Там настоящее шоу: четверо стриптизеров, занятых ловлей трусов на коленях. Замыкает колонну Лешка. Лихо и звонко переставляющий костыли. Ни дать, ни взять милашка Сильвер из «Острова сокровищ». Как на зло, в, еще недавно пустых, коридорах народу как в московском ГУМе в эпоху правления господина дефицита. За моими мальчиками глаз, да глаз нужен иначе скроются в толпе. Бегай потом, собирай заблудших овечек.

— Ой! Куда это вы их? — Сестричка уже успела отнести Кате одежду и, возвращаясь в отделение, налетает на нас.

— Туда же, в морг. — Вдаваться в подробности мне не хочется.

— А мне можно? — Глаза у сестрички горят неподдельным интересом.

— А вам, Танечка, еще рано. — Леха успевает ответить раньше меня. В принципе я собирался сказать слово в слово тоже, что и он. Кроме имени сестрички. Его я не знаю. Годы совместного проживания приводят к унылому единообразию мышления.

— Мне уже восемнадцать! — Обиженно говорит Танечка.

— Потерпите еще лет восемьдесят. — Кричу я, заворачивая команду в туннель, ведущий в морг.

— Есть кто живой? — Оглядываю пустой коридорчик.

— Есть. — Катя выходит из дежурки. Она уже одета. В проеме дверей видны грязные носки пьяного санитара. Так из морга все трупы поворуют, а он и не заметит.

— А где Лида?

— Твоя дорогая Лида, решила никого не дожидаться. Сказала, что запах морга на нее действует угнетающе.

— Правильно сказала. — Подтверждаю я. — А вас запах морга не угнетает? — Оборачиваюсь к своим подопечным. Гвардия Кускова стоит, зло изучая давно некрашенные половицы. Их угнетает не запах морга, а мое присутствие. Пора с ребятками разобраться окончательно.

— Сюда заходите. — Дергаю на себя дверь, за которой кончают свой путь те, кто не сумел пережить общения с отечественной медициной. Кусковцы нехотя протискиваются в холодную полутемную комнату. Одна лампочка у потолка в пыльном плафоне дает возможность разглядеть восемь столов. Два из них заняты.

— Ты, падла, об этом сильно пожалеешь. — Сереже апартаменты не понравились. Понятно, он привык ночевать в пятизвездочных отелях.

— Возможно пожалею, только тебе от этого легче не станет. — Голос мой приобретает зловещий оттенок. Не то, что бы я специально стараюсь копировать интонации зомби из фильмов ужасов. Нет, просто обстановка и атмосфера способствуют.

— Что ты задумал? — Катя с Лешкой спрашивают хором. Смотри, какая идиллия. Знакомы без году неделю, а вот нате же! По-моему, Лехе стоит намекнуть, что он человек почти женатый, а потому должен вести себя как-то иначе.

— Сейчас увидите. — Эти два слова выходят еще более многозначительно и устрашающе. Прямо какие-то «Байки из склепа». Хотя, если сказать честно, я понятия не имею, что мне с этими человекообразными делать.