Слова о шизиках я на свой счет не отношу. Вожу, конечно, неважно, но с головой все в порядке. И справка есть.
Стою у ворот автохозяйства. Мужик, оказавшийся главным механиком, проводил меня до выхода. Отодвинул металлические ворота и, махнув в сторону вахты, сказал: «Этот олух пусть спит. Ты в следующий раз здесь проходи». Знал бы он, что я тот гад, который устроил вчера пробку, пожалуй, так просто за ворота не выпустил.
Мне предстоит сделать выбор. Каким путем идти дальше. Теперь я точно знаю, что брата сбил джип, оформленный на Лиду. Замечательно. Остается выяснить: что связывает Лидочку с командой покойного Валеры, живого Кускова и фирмой «ТетраТех». Как только я разберусь с этой абракадаброй, наверняка станет ясно: почему моей смерти жаждет такое количество людей.
Можно зайти с другого бока. Геннадий Георгиевич, если его правильно спросить, наверное, согласится рассказать, какой именно секрет он стремился похоронить вместе со мной на Лидкином огороде. Не из-за стремления же вырастить рекордный урожай картофеля мной пытались удобрить почву. Эти ребята мало похожи на юннатов.
Итак есть два пути. Длинный — до Лиды и короткий — до «ТетраТеха». Собственно, есть и третий путь: отыскать коротышку в шикарной дубленке и протестировать его знания о белом Mercedes G500. Только дорога в «СтарКус» — кротчайший путь на кладбище. А мне туда рано. Хотелось бы еще лет пятьдесят послоняться по белу свету, решая, что же в Сибири хуже: холодная, ветреная зима или пыльное, короткое лето. Нет, положительно, третий путь не для меня.
Достаю из кармана монетку подбрасываю, ловлю и считаю, что орел, презрительно взирающий на меня с герба, ничто иное, как офис Геннадия Георгиевича Волобуева. Не тащиться же опять через весь город в Лидочкину страну — Гигантоманию.
Сегодня пинком открывать дверь магазина я не решаюсь. Осторожность — залог долгой и счастливой жизни. С тыла обхожу пятиэтажку, на первом этаже которой господин Волобуев организовал свой автомобильный притон. Выглядываю из-за угла. Ничего подозрительного. Если не считать изрядно надоевшую Toyota Sprinter. Так и подмывает подойти ближе и поинтересоваться: удалось ли оттереть отторгнутый моим желудком коньяк или бандиты так и разъезжают с кляксой на капоте? Кстати, в Лидочкином гараже я не додумался заглянуть в салон. Вряд ли рыжкосвким «джипикам» удалось отмыть все последствия трагической перестрелки, последней для господина Рыжкова. Но я сдерживаю свои низменные страсти и не даю любопытству, мстительности и злорадству втянуть себя в авантюру. Перебегаю через улицу и встаю в очередь к телефону-автомату напротив «ТетраТеха». Я третий. Предо мной молодой парень, спортивного вида. Трубку телефона прочно сжимает цепкая ручка юной леди лет пятнадцати с отчетливыми следами крупнокалиберного макияжа. Она, размазывая губную помаду по трубке, выясняет:
— Нет, зачем ты так сказал? Ты же знаешь, я не люблю, когда мне так говорят! — Леди пару секунд слушает объяснение, затем, с той же интонацией повторяет всю реплику слово в слово.
Пока девица «строит» далекого ухажера, я слежу за тем, что происходит около «ТетраТеха». К магазину периодически подъезжают машины. Преимущественно иномарки. Автолюбители исчезают за пластиковыми дверями. Одни из них выходят с покупками, другие с разочарованными минами. Вот только хозяева Toyota, выходить не торопятся.
Девочка, между тем, продолжает терроризировать визави. Поразительный талант подрастает! Она только при мне успела повторить свои претензии не менее двадцати раз, при этом ни разу не на миллиметр не отклонилась от первоначального текста и интонации. У меня закрадывается подозрение: что этот малолетний макияжный набор — кукла с вмонтированным магнитофоном. Вообще, такой вариант было бы мне только на руку. Пока она занимает телефон, мое присутствие отлично замотивированно. Никто не придерется. Пусть деточка хоть пол дня мучает неизвестного мне беднягу, имевшего глупость «сказать так». Сам виноват.
— Вы звонить? — Дотрагивается до моего плеча мужчина, лет пятидесяти в поношенно драповом пальто. Моя маскировка срабатывает. Я радуюсь как ребенок.
— Да.
— И давно она поет эту песню? — У мужчины в драповом пальто после третьего повтора округляются глаза.
— При мне минут десть.
— Двадцать три минуты сорок семь секунд. — Ухмыляется молодой парень, занимающий в очереди вторую позицию. — И не одного нового слова!
Девица отрывается от трубки, окидывает публику презрительным взглядом и заявляет:
— Зачем ты так ска… — Мы не выдерживаем и начинаем бурно аплодировать. Девочка соскакивает с накатанной дорожки и обиженно бросает в нас: «Пошли на х…». То же пожелание, но уже в единственном лице, повторяет в телефон, швыряет рубку и гордо покидает наше общество.
— Повезет же кому-то с женой. — Мужик в пальто провожает взглядом, энергично вышагивающую фигурку.
— Привет. — Молодой парень уже устроился у телефона. Говорит в пол голоса. Я, чтобы не мешать, отхожу на пару шагов и оглядываюсь на магазин. Toyota стоит на прежнем месте. Мягкий баритон парня пробивается сквозь уличный шум:
— Я на точке.
С такой дикцией и таким голосом нужно на телевидении работать. Обаятельную, белозубую улыбку он уже продемонстрировал. Карьера была бы обеспечена. И не только в провинции. Кудрявый диктор ЦТ Евгений Кочергин, как известно, начинал в столице алмазного края, городе Мирный, а сейчас прописался в столице России — Москве.
— Нет, с автомата… Так надежнее… — Красивый голос моя слабость. Невольно продолжаю подслушивать. — Машина еще у магазина. Не выходили. Как Жоржевич?… Молчит?… Дурачок. Хорошо. Пацаны в больницу уже уехали?… Да, если возникнут проблемы — подскочим. Буду на связи.
У меня появляется смутное подозрение, что Toyota Sprinter интересует не только меня.
— Все, друган, можешь звонить. — Парень одаривает меня фирменной улыбкой и, поигрывая ключиками, идет к обочине. Ну, я и тупица. Десять минут торчал здесь, разглядывая магазин, накрашенную куклу, прохожих, а на машину у обочины не поглядел. А ведь, зуб даю, это «шестерку» я уже видел. Одна из двух машин, на которых за мной приезжали вчера. Вторую, на которой прошлым вечером пришлось удирать, я бы признал мгновенно. Слишком много характерных отметин оставляет на машинах мое водительское мастерство. А эта, что называется «не по глазам» оказалась. В салоне, на заднем сидении видны двое пассажиров.
Подхожу к телефону. Судорожно соображаю: кому бы позвонить. Автоматически набираю номер травматологии и тут до меня, наконец, доходит: в больницу-то они, вероятнее всего из-за меня собрались. Либо за Катей, либо за Лешкой. Институт заложников в России популярней любого другого, включая институт кинематографии или международных отношений.
— Больница, травматология, — через шипение доносится издалека женский голос.
— Екатерину Владимировну можно к телефону?
— Сейчас поищем. — По стуку определяю, что трубку положили на стол. Минут пять в ухо сыплются шорохи, трески, пощелкивания, потом связь обрывается. Набираю номер снова. Занято. Правильно: кому-то захотелось позвонить. Нажали на рычажок и все мое ожидание — псу под хвост. Стоять рядом с ребятами Кускова как-то уж очень неуютно. Я никогда не считал себя героем, и сейчас понимаю, что правильно делал.
— Занято, — говорю мужику в драповом пальто и уступаю место у телефона.
Нужно срочно бежать в больницу. Вряд ли я смогу поставить кусковцев на место, но увести Катю и Лешку из опасного места, возможно, успею. Осторожно обхожу «шестерку» с тыла, перебегаю улицу, весьма приблизительно соблюдая правила уличного движения, и оказываюсь рядом с дверями магазина. Навстречу мне, от угла дома энергичной походкой катит «джипик». Тот, на которого я так удачно уронил гаражные порота. Живучий, как подводная лодка. Такого и в Марианской впадине не раздавит. Не успеваю толком сообразить, что делать, как руки сами хватаются за ручку входной двери и я оказываюсь в торговом зале «ТетраТеха». Не лучший ход: «джипик» мимо магазина не проедет. Наверняка к Геннадию Георгиевичу в гости собрался.