Охранник оторвал, осоловевшую со сна физиономию, от пупка какой-то секс-звезды. В этот момент прозвучал первый выстрел. Я бежал, охранник-смотрел а Сережа палил. Палил вслепую. Первый выстрел пришелся в дверь кабинета Кускова. Второй, третий и четвертый — в аквариум. Охранник только приседал, каждый раз, когда ствол пистолета указывал в его сторону и орал: «Серый, убьешь!» Вода, с тяжелым «у-ух!», падает из аквариума на пол, увлекая за собой зубастых обитателей.
Втыкаюсь плечом в дверь. Выход закрыт. Судорожно кручу замок. Он не реагирует. Ощущение такое, что на двери вовсе не замок, а муляж, модель в натуральную величину. Все как у настоящего, только ничего не крутится. В отчаяние бью кулаком по створке и дергаю за ручку. Дуракам закон не писан. Можно до утра вышибать дверь и не добиться успеха. Если, конечно, дверь открывается вовнутрь.
Охранник зачем-то швыряет в меня журнал. Play Boy возмущенно шелестит глянцевыми красотками снятыми в неглиже. Сережа, устав от стрельбы, переходит к пешему преследованию. Я выпрыгиваю в дверной проем и почти физически ощущаю как он пытается схватить меня за куртку, На мое счастье, мгновеньем раньше его нога начинает скользить по чешуе задыхающейся пираньи. Одной из сотни, бьющихся на полу. Честное слово, я этого желания не загадывал, но Сережа как на заказ, упал туда, куда следовало: в не сваренную уху из экзотических монстров.
У крыльца стоит одна из «шестерок» на которой меня везли в «СтарКус». Рядом шикарный BMW. Я парень скромный. Мне BMW не надо. Мне достаточно «жигулей». Тем более, что мотор у «шестерки» не заглушен. Снежинки плавятся на горячем капоте. Дергаю дверку на себя. Машина заперта. Это уже настоящая подлость: оставить заведенную машину с закрытой дверкой. А на чем прикажете удирать?
Обычно я хожу пешком. Но сейчас меня заело. Вынь да положь: нажать на газ и рвануть по забитым транспортом улицам. Оглядываюсь вокруг. Понимаю, что теряю время. Что в любую секунду из дверей офиса могут выскочить преследователи. Но меня заклинило насмерть: удирать только на авто. Срываю с крылечка металлическую урну и вышибаю стекло на дверке. Все. Дальше элементарно. Одно движение, дверка открылась и я в салоне. Врубаю сразу вторую и отчаянно жму на газ. Машину начинает вести по скользкой площадке. Прохожу борт о борт вдоль BMW, срывая краску и выжигая из металла искры.
Последний раз автомобилем приходилось управлять в школе. На уроке автодела. Гоняли на ГАЗ 51. Славный был грузовичок. На права, я тогда не сдал, но за вождение однажды даже получил четверку. За то, что смог избежать лобового столкновения с встречным МАЗом. Наш инструктор, Степан Петрович, после той поездки слег с сердечным приступом в больницу. Его зам высоко оценил мой подвиг, но ездить со мной отказался. За тридцать метров, отделяющих стоянку от дороги, я успеваю ошкурить всего два дерева и один столб.
С крыльца мне вслед палят в три ствола: охранник, Сережа и тот мрачный тип, который сидел в машине слева от меня. Я, вывернув шею на 180 градусов, как загипнотизированный смотрю на участников соревнований по стрельбе, гадая кто же получит первый приз. Отчаянный рев клаксона напоминает мне, что на дороге я не один и неплохо бы изредка глядеть вперед. Второй раз в жизни ухожу от лобового столкновения. Если быть точным, то я не успеваю уйти. Я как летчик-герой иду на таран. Лоб в лоб с Land Cruiser. У противника в последний момент сдают нервы и он отворачивает на обочину. Если бы он этого не сделал у меня не было бы шанса выехать со встречной полосы на свою. Да и береза, росшая на обочине, так и не встретилась бы с японским джипом и осталась бы целой. Я давно усвоил, что в вождении автомобиля самое главное — крепкие нервы.
Как водители ездят зимой? Это, не работа, а смертельный номер. Я к нему не готов. На скользкой дороге меня начинает крутить. Чудом проскакиваю перекресток на самый хвостик желтого света. Не потому, что лихач, а потому, что так получилось.
Если кому нужно организовать пробку на дороге — позовите меня и посадите в машину, которую не жалко. Эффект гарантирую потрясающий. Движение на перекрестке прекратилось во всех четырех направления. Мат, адресованный мне, долетал сквозь разбитое стекло, даже когда я на следующем перекрестке, довольно прилично завернул направо. Между прочим — зря матерились. Я довольно быстро обучаюсь. Ведь завернул же и светофор не сбил.
Сбрасываю скорость и не торопясь въезжаю в лабиринт внутриквартальных проездов. Не перевариваю типов, которые носятся по дворам на сумасшедшей скорости. Считаю своим долгом показывать положительный пример. Тем более, что на большой скорости по снежному месиву и наледям я одолею не больше пятнадцати метров. Потом либо сугроб меня обнимет, либо дерево, либо дом.
Спустя пять минут торможу у своего подъезда. Только здесь до меня доходит, что я совершенно забыл о своих болячках и прекрасно перенес ралли по городу. Дошло и зря. Боль вернулась с новой силой.
Выбираюсь из машины и наталкиваюсь на Веру Игнатьевну. Пост у нее здесь, что ли?
— Ну, как? — Соседка внимательно осматривает меня и машину. Видок у нас потрепанный.
— Что как? — К вопросам Веры Игнатьевны я не готов. Не до болтовни мне сейчас, откровенно говоря.
— Как задание? — Обойти Веру Игнатьевну сложно. Приходится продолжать диалог.
— Отлично. Задание выполнено. — Я пытаюсь протиснуться в щель между косяком и соседкой. Но Вера Игнатьевна перекрывает узкую щель.
— А где ваши товарищи?
— Геройски погибли при исполнении! — Роняю скупую мужскую слезу на широкую грудь Веры Игнатьевны и, безутешный, бегу наверх. И, все-таки, обидно, что на Рождество в качестве подарка любимой женщине я могу предложить только себя, юродивого.
25 декабря
Просыпаюсь в чужой квартире. Холостяцкая жизнь научила не удивляться по утрам незнакомому интерьеру. В жизни всякое случается. Сквозь голубые шторы пробивается яркое солнце. Дом, может быть и чужой, но не в Австралии. У нас, по-прежнему зима а, значит, утро наступило не пять минут назад. Перевожу глаза на часы. 10 часов 43 минуты. Хорошо же мне спалось.
В ногах зашевелилось что-то живое. Поднимаю голову. Первая знакомая деталь в чужом доме. Деталь вылизывает себе грудь. Я, как-то, сдуру пытался повторить это упражнение. Чуть шею не свернул. Брыська замечает, что на него обратили внимание. Встает, выгибается и, подняв хвост трубой, предпринимает путешествие по кровати к моей голове. Пора вставать.
В квартире тихо. На столике рядом с кроватью записка: «Беспокойному больному! Поздравляю с Рождеством. Если не забыл, у меня сегодня суточное дежурство. Мама придет в 6 часов. Борщ — в твоей кастрюле в холодильнике. Постарайся никуда не исчезнуть. Катя. P.S. Спасибо, что дал выспаться!» Вот это уже не честно! Это удар ниже пояса! Конечно, я не оправдал надежд, но у меня были смягчающие вину обстоятельства.
Вчера я влетел в свою квартиру и с порога заорал:
— Катя, собирайся!
Откровенно говоря, я ожидал увидеть зареванное, исхудавшее от страданий лицо, дрожащие руки и что-нибудь вроде: «Милый, ты жив! Ты вернулся!».
Но из комнаты ленивой походкой вразвалочку вышел кот и донеслось абстрактное: «Сейчас, доиграю».
Заглядываю: Катя сидит за компьютером и рубится в Quake. Удача не на ее стороне. 17 % здоровья и прицельная стрельба со всех сторон. Катя стоит посреди виртуального зала, героически подставив виртуальную грудь под прицельные выстрелы врага и лениво отстреливается из лазерного пистолета.
— Смени оружие. — Обожаю консультировать чайников.
— Не могу, патроны кончились. — Не мудрено: с такой стрельбой. — Все. Убили.
Катя с трудом вырывается из цепких лап компьютера. Она секунд пять разглядывает меня. Я чувствую: сейчас начнет стрелять. Конечно, если остались патроны. Но вместо очереди из лазерного пистолета получаю объятия. Катя быстро встает и виснет у меня на шее. Я бережно прижимаю ее горячее тело к себе. Ради этого обжигающего прикосновения стоило бежать под настоящими пулями из штаб-квартиры городской мафии.