Директор магазина – антиквар Михаил Елизарович, грустный мужчина лет пятидесяти пяти, с начинающей седеть бородой. Судя по тому, как он воспринимает свалившееся на него несчастье, – еврей, с вытекающими отсюда последствиями.

Марина – продавщица, его помощница, молоденькая девушка.

Старик и Старушка – комитенты.

Герман – писатель-журналист блещущий познаниями в истории искусства и антиквариата, слегка "пофигист и циник".

Лариса – знакомая Германа. Вся из себя, в короткой дубленке.

Новый русский – хорошо и богато одет.

Депутат – одет не хуже Нового русского и не дешевле, чем Владимир Жириновский. Боюсь, что театрам с малым бюджетом, эту пьесу не потянуть. Даже, если продадут еще и стулья в зрительном зале, хватит только на пиджак Депутату.

Соловьев – приятель Нового русского.

Цыгане – с гитарой и скрипкой. Приводит Соловьев.

Иностранец – коллекционер. Довольно прилично, с небольшим акцентом, говорит по-русски. Приводит Соловьев.

Главарь бандитов.

Помощник главаря.

Бандиты.

Официанты.

Девушки Нового русского.

Перекупщик антиквариата.

Гости вечеринки.

Время действия – 31 декабря, последний день Старого года. Место действия – антикварный магазин. Он завален всевозможным старьем – мебелью, картинами, немецкими касками времен Второй мировой войны, красными вымпелами и знаменами, рыцарскими доспехами, мечами, иконами, крестами. Здесь прекрасная антикварная вещь соседствует с отвратительной подделкой.

Посетителей мало. Это Новый русский, Депутат, Перекупщик, прилично одетые

Старик и Старушка. У каждого в руках пакет или сумка с праздничными подарками или продуктами. Они лениво проходятся вдоль витрин, возможно выбирая новогодние презенты.

За стеклянным прилавком, забитым всяким хламом, Директор магазина делает внушение молоденькой продавщице Марине.

Директор. Пойми, нас не должно волновать, как одет и как себя ведет посетитель, это же не какой-нибудь новомодный "бутик". Здесь антикварный магазин. Тебе к любому клиенту нужно найти свой подход.

Марина. Но он пытался, всучить мне несколько тысячных купюр евро.

Директор. Ну и что?

Марина. Я слышала, что тысячные купюры не ходят по рукам. И я его отправила менять деньги в банк.

Директор. В твоей курчавой головке все спуталось. Это тысячедолларовые бумажки по рукам не ходят, а евро – ходят, и довольно шустро.

Марина. Все равно, он был такой странный, и одет как последний нищий.

Директор. Бог ты мой! (Всплескивает руками). Ты здесь без году неделю работаешь, но со временем поймешь, что пословицу о том, что людей надо встречать по одежке, придумал не самый умный человек. Ты только что выгнала одного из богатейших коллекционеров города. "Новые русские" миллионеры ему и в подметки не годятся. А то, как он так одевается, так это его прихоть. Мне еще долго придется заглаживать перед ним твою оплошность. Впрочем, мне обещали поднести одну безделушку, она как раз по его теме. Позвоню ему завтра, поздравлю с Новым годом, заодно предложу ее. Правда, придется немного уступить, но, надеюсь, мне удастся с ним помириться. Старик со Старушкой подходят к прилавку, за которым стоит Директор магазина.

Старушка (достает из сумочки дюжину серебряных вилок). Мы хотели бы их продать. В последнее время у нас редко собираются гости, и они нам за ненадобностью.

Директор (рассматривает их). Боюсь, что я ничем не смогу вам помочь. Они с монограммами, у нас такие не покупают. Смотрите (показывает на прилавок), сколько лежит, годами. Могу взять только как лом. Или предложите в другом магазине.

Старушка (явно расстроенная, убирает столовые приборы назад в сумку). Хорошо, попробуем сдать в другом месте. Входная дверь распахивается, и в магазин входят мужчина и женщина в короткой шубке. Это Герман и Лариса. Они стряхивают с одежды снег.

Герман (расстегивая куртку). Ну и погодка разыгралась. Но в этом тихом и неподвластном времени уголке, мы можем слегка переждать непогоду и немного согреться.

Лариса (оглядываясь). Как здесь интересно. Столько старья. Настоящая барахолка.

Герман (сняв меховую шапку и отряхивая с нее снег). Это точно. Люблю я такие места. Только здесь воочию можно убедиться в неистощимости человеческой фантазии, и понять, сколько же еще есть в мире вещей, без которых я могу спокойно обойтись.

Лариса (проходит вместе с Германом вдоль полок с антиквариатом, которые могут представлять собой вращающиеся панели с нарисованными картинами, иконами, предметами, и останавливается рядом со сверкающей лампой). Смотри, какая шикарная вещь! Древняя, наверное…

Герман. Увы! Не все золото что блестит. Вся ценность сей лампы только в том, что какой-то слесарь-сантехник, проявив чуточку фантазии, собрал ее из деталей сломанного самовара и обрезка водопроводной трубы, да надраил до блеска.

Лариса (удивленно). А зачем же ее здесь выставили?

Герман. Всегда на такую вещь найдется какой-нибудь лох из новых русских. Они на блестящее хорошо идут. Впрочем, не мне, рассказывать женщине, на что они клюют. По-моему, даже не сатирики и правоохранительные органы, а именно женский пол первым заинтересовался этой новой разновидностью "хомо вульгариуса", и довольно неплохо его изучил. Я сужу по блондинкам с огромными "золотыми блеснами" в ушах, разъезжающих в шикарных автомобилях, и по ценам на женские шубки в меховых салонах. Лариса и Герман проходят по торговому залу и подходят к прилавку, за которым

Директор магазина и Перекупщик торгуются за какую-то фигурку.

Перекупщик. Да я хозяину в два раза больше заплатил, чем вы предлагаете.

Директор. Не знаю, не знаю. Сейчас не особенно хорошее время для подобных вещей. Да это и не совсем тот период, о котором мы с вами говорили. Не стоит она этого.

Герман. Здравствуйте Михаил Елизарович. (Здоровается за руку с заведующим, кивает головой перекупщику и сходу вступает в разговор между ними). Правильно, так их, молодежь учить надо. В школе историю проспали, умные книжки читать не хотят, а в антиквариат лезут. Как новогодняя торговля? Не уступает?

Директор. А, ладно… (лениво отмахивается рукой.)

Герман. Еще в царские времена был анекдот на эту тему. В антикварную лавочку приходит интеллигент и предлагает старому еврею картину. Тот осматривает ее со всех сторон и говорит: "Могу дать двадцать". "Да вы что, – возмущенно восклицает интеллигент, – я же, на прошлой неделе, дал вам за нее сто рублей!" "Ну, и сколько вы, теперь, согласны на ней потерять?"

Перекупщик. Грустный анекдот…

Герман (отходит, и, не обращая внимания на окружающих, а возможно и "работая на публику", с этаким легким налетом цинизма, продолжает рассказывать своей спутнице разные байки об антиквариате). Для меня каждая антикварная вещь интересна не только, как произведение искусства определенного периода и мастера или вложение капитала, но и как, нечто несущее энергию предыдущих своих владельцев. Самое интересное, но многие считают, что не имеет значения, кем был владелец – злодеем, гением или святым. Прекрасная вещь, пройдя испытание временем и не тронутая даже варварами или солдатами во время последних войн, очищает себя сама, оставляя лишь чистую энергию прежних хозяев. (Подходит к креслу-трону). Вот возьмем, к примеру, этот трон какого-то курфюрста [Курфюрсты (нем.) – Князья-избиратели, члены германского союза, имевшие до 1806 г. право на избрание германского императора]. Скорее всего хозяин заказал его, когда был в силах, когда у него были деньги, земли и власть. И вот эта сила, частично перешедшая в это кресло, может питать энергией своей нового хозяина. Попробуй присесть.