ВОЗВРАЩЕНИЕ В МЕДИНУ

Устранив все затруднения, Мухаммад позволил себе войти в Мекку простым паломником. До этого все полмесяца пребывания в Мекке он носил обычную одежду и краткой молитвой в два рак'ата подчеркивал, что считает себя находящимся во вражеском стане. Теперь он облекся в ихрам, совершил трехкратный обход Ка'бы, семь раз проехал от ас-Сафа до ал-Марвы, обрил голову у ал-Марвы в знак окончания паломничества и в тот же день через ал-Джи'рану и Сариф двинулся в обратный путь. 18 или 19 марта Мухаммад со всем войском прибыл в Медину. В Мекке был оставлен наместник (он же предстоятель на молитве) и наставник в вере, оба из курайшитов [+102].

В Медине Мухаммад вновь погрузился в жизнь своей многочисленной семьи. Судьба принесла ему неожиданный подарок: египетская невольница Мария родила ему в апреле сына. Можно понять радость Мухаммада, у которого после смерти Хадиджи не родилось ни одного ребенка. Конечно, Сауда была стара, Аиша сама была ребенком, но и другие жены даже не забеременели от него, а тут вдруг появился сын, наследник и продолжатель рода. Его тотчас отдали кормилице из рода ан-наджжар; все, кто имел отношение к этому радостному событию, получили подарки. На седьмой день мальчика нарекли необычным для арабов именем Ибрахим в честь великого пророка, основателя истинной религии, восстановителем которой считал себя Мухаммад.

Только многочисленные жены пророка не разделяли его радости: каждая из них хотела бы быть матерью сына пророка, а тут — безродная невольница сразу оттеснила их на задний план. Особенно злилась Аиша, любимица Мухаммада, претендовавшая на первое место среди остальных. Она сама потом признавалась: «Ни одну из женщин я так не ревновала, как Марию, из-за того, что она была красива, с курчавыми волосами, и посланник Аллаха восхищался ею, и был дан ему от нее сын, а нам не было дано». Можно понять, что когда однажды Мухаммад, любуясь сыном, сказал Аише: «Смотри, как похож [на меня]», то она буркнула в ответ: «Не вижу сходства» [+103]. Возможно, именно в этой связи возник слух, что находящийся при Марии евнух-египтянин вовсе не кастрат и засиживается у нее не случайно. Али даже было поручено провести расследование по этому делу.

Борьба в этом микрокосме из девяти жен шла тихо, но неустанно. Аиша и Хафса обычно держались заодно и при случае не упускали возможности указать своему повелителю на проступки и недостатки других. Все объединялись, только когда возникала опасность появления новой претендентки на внимание разрывавшегося между ними супруга. Хотя многие рассказы об уловках, к которым они прибегали, чтобы помешать новым женитьбам, не более чем исторические анекдоты, общий дух они передают достаточно убедительно. А опасность появления новых соперниц была вполне реальной. Только за время пребывания в Мекке Мухаммад дважды пытался взять новых жен. Одной из них была дочь Абу Талиба Фахита, к которой Мухаммад безуспешно сватался в молодости. Ее муж не принял ислам, бежал из Мекки и умер на чужбине. Она ответила на его предложение в очень современном духе: «Ей-богу, я любила тебя во времена язычества, а уж как [люблю] при исламе! Да только я женщина с малыми детьми и боюсь, что они будут тебе мешать», — и Мухаммад отступился [+104]. Другой была дочь одного из мекканцев, убитых при вступлении мусульман в город. Жены Мухаммада застыдили ее, что она выходит замуж за убийцу отца, и посоветовали сказать Мухаммаду, когда он войдет к ней: «Прибегаю к Аллаху!» — формулу, которой защищаются от шайтана. Когда она это сделала, Мухаммад расстроился и дал ей развод [+105].

В следующие два года матримониальная активность Мухаммада прекращается. Можно связывать это со старением, но вероятнее, что бросающаяся в глаза настойчивость в поисках новых жен вызывалась желанием иметь наследника, недаром все его избранницы (если не считать пленниц) были прежде замужем и имели детей. Когда же наследник появился, отпала необходимость пополнять гарем [+106].

В том же году Мухаммад решил расстаться с состарившейся Саудой, которой было уже лет 60, если не больше, и дал ей развод. Связав свои пожитки в узел, она села на пути, по которому Мухаммад ходил в мечеть, и, когда тот появился, с воплями стала спрашивать, в чем ее вина. Поскольку это происходило прилюдно, Мухаммаду пришлось принять ее обратно в круг жен, тем более что она уступила свою очередь супружеских посещений в пользу Аиши.

Большая семья Мухаммада в том виде, в каком она сложилась к 629 г., просуществовала без изменений до его смерти.

ЗАРОЖДЕНИЕ ГОСУДАРСТВЕННОСТИ

После завоевания Мекки и принятия ислама всеми племенами от Вади-л-Кура до Таифа мусульманская община, умма, постепенно начинает превращаться в государство. Принятие ислама и признание Мухаммада посланником Аллаха не меняло структуру племенной организации и отношений зависимости внутри племени, не привело к зарождению хотя бы примитивного административного аппарата. Появился лишь один новый элемент, не свойственный племенной организации, — налог.

Налоги в форме дани не были совершенно неизвестны кочевникам Аравии, они были первым признаком зависимости от всех государственных образований, в которые они входили, будь то княжества Киндитов, Лахмидов, государства Южной Аравии, или могущественных племен, подчинявших своих слабых соседей [+107]. Выплата дани сочеталась с представлением об унижении, частичном лишении независимости, господстве одного племени над другим.

Мухаммад в своей проповеди не касался вопросов организации государства, ограничиваясь сферой морали. Нет в Коране и определенных упоминаний необходимости налогообложения. Это не случайно — Мухаммад был сторонником свободной беспошлинной торговли, как мы могли убедиться в случае с устройством первого мусульманского базара в Медине (см. начало гл. 3). И в то же время как глава общины, призванный не только наставлять свою паству, он во исполнение собственной же проповеди должен был материально поддерживать несостоятельных членов общины. Благотворительность и взаимная поддержка были развиты в ранней общине мусульман. Мы видели, что сам Мухаммад жил доброхотными даяниями своих сподвижников.

Благотворительность, доброхотные даяния как средство получить благоволение Аллаха и «обелить» свое богатство ставятся в Коране на второе место после молитвы. Они выражаются в нем двумя терминами: закат и садака. Первый из них явно происходит от еврейского закут, что подтверждается даже самим написанием слова. В мекканских проповедях Мухаммад употреблял его в смысле «благочестие», «праведность» [+108], и только в Медине понятие закат приобретает терминологическую определенность, означая особую религиозную обязанность, благочестивое пожертвование. М. У. Уотт связывает эту трансформацию понятия с попытками Мухаммада найти общий язык с мединскими иудеями. Характерно, что этот термин появляется в сюжетах, связанных с законом Моисея. Так, бог говорит Моисею на горе Синай: «Наказанием моим я поражаю, кого желаю, а милость моя объемлет все. Я запишу ее тем, которые благочестивы, дают закат и веруют в наши знамения» (VII, 156/155); «И вот взяли мы завет с сынов Израиля: "Вы не будете поклоняться никому, кроме Аллаха; родителям — благодеяние, и родичам, и сиротам, и беднякам. Говорите людям хорошее, совершайте молитву и приносите закат"» (II, 83/77) и т. д. [+109]. Затем закат начинает упоминаться как обязанность мусульманина [+110].

Неопределенность и слабая датированность упоминаний заката в Коране не позволяют сказать, когда добровольное даяние превратилось в регламентированную религиозную обязанность отдавать часть дохода в общинную кассу. Обязанность устраивать праздничные трапезы после окончания рамадана, закат ал-фитр, традиция связывает с первым постом в рамадан 2 г. х., заменившим пост в ашуру. Однако от праздничного угощения, вполне в племенных традициях, еще далеко до обязательных отчислений.