Действующие лица

ВСТУПЛЕНИЕ

год 1767

Маленький граф де Рони-Шерье печально глядел из окошка кареты, как мимо пробегают бескрайние луга, по которым неторопливо гуляли пятнистые коровы, поедая молодую траву. Он предпочел бы побегать по ароматной траве, разглядывая ярких бабочек, сложивших крылья и покачивавшихся на гибких стеблях полевых ромашек. Однако его мать, благородная графиня, полагала, что приличествующее его происхождению развлечение в воскресенье — только посещение церкви. А ему было только одиннадцать лет. Он вздохнул украдкой. Голубой бархатный костюм сковывал его движения, а игрушечная серебряная шпага на боку цеплялась за что только можно. Ему было скучно. Каждую неделю одно и то же. Их замок был расположен в получасе езды от деревни, церковь которой посещала графиня. Ей принадлежала лучшая скамья прямо перед кафедрой, где мальчик вынужден был послушно следовать примеру матери, не имея права даже зевнуть, не поймав на себе осуждающий взгляд священника.

— Не сидите надувшись, Антуан, — обратилась к нему графиня. — Если бы ваш покойный батюшка не оставил нас в бедности, мы жили бы сейчас в столице, и каждый день принимали бы знатных гостей. А здесь — здесь деревня.

Это было ее излюбленной темой. Она вовсе не была бедна, но и не настолько богата, чтобы остаться при дворе, где в молодости была фрейлиной королевы.

— Вам пора нанять учителя, Антуан, — задумчиво произнесла она. — Такие траты… Но никуда не денешься.

Он не очень понимал, о чем она говорит, и не слишком прислушивался к монотонному голосу матери. Он засыпал под монотонное цоканье копыт.

Увидев, что сын задремал, графиня пожала плечами, углубившись в свои мысли. У ее сына должно было быть большое будущее. Ей рисовались радужные картины. Этот мальчик был всем, что она обладала. Пусть она не умела быть нежной, ласковой матерью, она все равно любила его. У нее родился такой очаровательный ребенок, что она сама поражалась. Муж ее был некрасивым суровым человеком, сама она в молодости была довольно мила, не более того, а этот мальчик походил на ангелочка. Большие голубые глаза пытливо и доверчиво любовались окружающим его миром, личико фарфорового пастушка легко заливалось румянцем, и характером он был добр и мягок, совсем не похож на отца. Идеальный ребенок — ласковый и послушный.

Пришла новая неделя, и принесла с собой перемены.

— Познакомьтесь, Антуан, это ваш учитель, шевалье де Фериак.

Мальчик смущенно уставился на незнакомого мужчину. Тот был долговяз и нескладен, огромная рука в ношеной перчатке потянулась к мальчику в знак приветствия. Он улыбнулся, и у маленького Антуана отлегло от сердца. Этот незнакомец выглядел дружелюбно, несмотря на устрашающие мушкетерские усы.

Они быстро подружились. Графиня не велела перенапрягать ребенка науками, и учеба давалась мальчику легко. Он обрел собеседника, готового рассказать ему сотни занимательных историй. Шевалье искренне привязался к чистосердечному ребенку, который рос без отца. Он не мог не видеть, что мальчик обречен на образ жизни, не соответствующий его возрасту. У него не было друзей, он никогда не играл со сверстниками, никогда раньше не смеялся, только теперь, когда у него появился друг.

— Я возьму тебя с собой в деревню, — сказал как-то шевалье.

— Матушка не позволит.

— А мы ей и не скажем. Скажем, что пошли в сад заниматься фехтованием, — ему было жаль мальчика, жившего, как в тюрьме.

Шевалье ходил по лавкам, покупая разные мелочи, а маленький Антуан вертел головой, жадно впитывая свежие впечатления, новых людей, яркие краски, вдыхая ветер свободы, недоступный ему раньше. Шевалье зашел в магазин сигар, настрого приказав воспитаннику обождать снаружи, но никуда не отходить. Антуан разглядывал крестьянок, спешивших с рынка, лавочниц с корзинками, мужчин в простых грубых безрукавках. Двое взъерошенных мальчишек, пробегая мимо, показали ему язык, хохоча во все горло.

— Гляди, девчонка! — их забавлял его бархатный вышитый камзол и завитые светлые локоны. Антуан потянулся к своей игрушечной шпаге, замирая от страха. Мальчишки задорно рассмеялись, и один подобрал ком влажной земли. Швырнуть его он не успел, получив в спину запущенным кем-то орехом. Он возмущенно оглянулся, и Антуан увидел еще одного сорванца в залатанной одежде, который подоспел к готовой начаться неравной драке. Он свысока оглядел маленького графа и усмехнулся.

— Идемте-ка лучше играть, — позвал он приятелей. — Я кое-что утащил у отца.

Они восторженно взвыли и поспешили следом. Мальчишка, по-видимому, верховодивший в маленькой компании, худой, как неоперившийся птенец, длинноносый, как цапля, с взъерошенными завитками непослушных черных волос, вдруг остановился и снова оглядел Антуана.

— Чтобы играть в войну, нам нужен четвертый, а Мартан заболел. Меня зовут Эжен. Пойдешь играть с нами?

Антуан задохнулся от радости, но строго одернул себя.

— Шевалье будет беспокоиться, если не найдет меня здесь.

Его длинные ресницы затрепетали, когда он, опустив голову, попытался скрыть, как сильно ему хочется пойти поиграть со сверстниками.

— А ты скажи своему шевалье, что уйдешь ненадолго.

— Он не велел заходить в лавку.

Мальчишка рассмеялся.

— Как тебя зовут?

— Антуан де Шантраз, граф де Рони-Шерье, — отчеканил он, как учила его мать. Двое мальчишек, которые дразнили его, переглянулись, и старший из них дернул Эжена за рукав.

— Пошли-ка отсюда. Это же графский сынок.

— Ух ты, — Эжен задиристо улыбнулся, не смутившись ни капли. — А я Орсини, Эжен Орсини. Мой отец — здешний колбасник. Пошли, поглядим на твоего шевалье.

Он цапнул Антуана за локоть и втащил в лавку. Шевалье де Фериак гневно нахмурил брови.

— Разве я позволил тебя зайти сюда?

— Извините, шевалье. Я…

— Это я его привел, — бодро заявил Эжен. — О, это вы, месье Фериак. Я вас узнал.

— А это ты, маленький проказник? Что, бабушка здорова?