Скоморохов Николай Михайлович

Резерв высоты

Скоморохов Николай Михайлович

Резерв высоты

Аннотация издательства: Автор, известный советский ас, маршал авиации, заслуженный военный летчик СССР, доктор военных наук, профессор. Его перу принадлежат несколько произведений: "Боем живет истребитель", "Служение Отчизне", "Резерв высоты", "Предел риска" и другие. В романе "Резерв высоты", главы из которого мы начинаем печатать, просматриваются три сюжетные линии. Единым замыслом связаны русский резидент Альберт, внедренный в логово потенциального врага еще в начале XX века и выполняющий со своими помощниками (ближайшим другом Аптекарем, офицером СС Эберлейном, советской разведчицей Ниной Фроловой) задания советской военной разведки; летчики Батайской авиационной школы, сражающиеся с гитлеровцами в опаленном небе войны; студентки Ростовского университета, добровольно ушедшие на фронт и вместе с летчиками участвовавшие в борьбе с врагом. В воздушных сражениях с немецкими летчиками и лабиринтах тайного фронта, в экстремальных ситуациях проявляются лучшие человеческие качества героев романа: мужество, стойкость, несгибаемая воля, взаимная выручка, высокая нравственность, беззаветная любовь к Родине. Произведение привлекает своей правдивостью и помогает читателю проникнуть в глубины русского характера. Во втором романе "Предел риска" автор продолжает повествование и заканчивает трилогию романом "Вектор напряженности".

Глава I

1

Выполнив последний полет, Анатолий Фадеев отошел от самолетов в сторонку, прилег на траву. Отдыхая, посматривал на аэродром, по которому, словно гигантские пчелы, жужжа и кружась, сновали тупоносые "ишачки".

И-16 - предел мечтаний курсантов. Полетать на нем самостоятельно стремятся все, но удается не каждому: строг "ишачок" и на земле, и в воздухе, а при малейшей оплошности пилота показывает такой норов, что не каждому может оказаться по силам укротить капризную машину. Фадеев же быстро нашел общий язык с "ишачком". По еле заметному движению каким-то подсознательным чутьем своевременно улавливал каверзные "замыслы" самолета и мгновенно подчинял И-16 своей воле.

Летную программу Анатолий освоил легко. Инструктору никогда не приходилось делать ему серьезных замечаний. Его раньше других стали выпускать в самостоятельный полет, и Фадеев показывал отличные результаты.

С теорией было сложнее. Могло показаться, что он недостаточно прилежен в учебе, и порой говорили: "Фадеев учится так, чтобы и спина не болела, и начальство не придиралось, - на четверочки". На самом деле все было не так. Анатолий занимался очень усердно, из учебников он мгновенно выхватывал то, что мог сразу применить на практике, но с теорией действительно не ладилось, к тому же он был очень стеснителен. С детства привык к долгим одиноким раздумьям, молчаливой созерцательности и не всегда мог так же бойко, как другие, ответить на вопрос преподавателя или повести разговор в дружеской компании. От этой стеснительности он старался избавиться изо всех сил. Он был уверен: чем больше человек знает, тем лучше чувствует себя в общении. Поэтому все свободные от дежурств вечера Анатолий проводил в библиотеке, стремился прослушать все интересные передачи радио...

Назначение летчиком-инструктором, хотя и было лестным для него, несколько встревожило Анатолия. Было даже неловко: однокашники остаются курсантами, а он уже' "товарищ инструктор". Правда, пока еще в звании сержанта, но зато в командирской летной форме с "крабом" на фуражке и "курицей" на рукаве. "Командованию, конечно, виднее, куда кого ставить, размышлял он, - но для меня теперь главное - не опозориться перед курсантами. Хорошо, если дадут "первачков", а если - второкурсников, да сразу их учить летать на "ишачках"?..

Проворные "ишачки" бороздили землю и небо. Одни выруливали со стоянки на старт, другие стартовали и выполняли полеты по кругу над аэродромом, третьи шли в зону, четвертые, выполнив задание, заходили на посадку. От зари до зари, в две, а то и в три смены работал аэродром. Каждый отряд стремился побыстрее закончить программу подготовки курсантов.

Привычно окидывая взглядом воздушное пространство, Анатолий увидел над городом стаю птиц и удивился: что это между ними происходит? Обычно степенные, вороны кружились в беспорядочной карусели. Они то взмывали вверх, то падали вниз, затем снова взмывали в небо, рассыпаясь в разные стороны. Среди этой круговерти Фадеев не сразу рассмотрел ястреба. Так вот в чем причина! Хищник хотел поживиться добычей, но, видно, не на тех напал и теперь стремился подобру-поздорову выбраться из схватки. Улучив момент, ястреб сложил крылья и камнем ринулся вниз. Несколько ворон пытались его преследовать, но "блестящие аэродинамические формы крыльев и туловища, а также внезапность прорыва", как отметил Анатолий, обеспечили ястребу благополучный выход из боя и быстрый отрыв от преследователей.

Наблюдая за птицей, Фадеев не заметил, как подошли его друзья, тоже будущие инструкторы Сергей Есин и Глеб Конечный.

- Чего ворон ловишь, Горец? - спросил Есин.

С чьей-то легкой руки Фадеева в школе окрестили Горцем.

- Наблюдал за боем птиц, - ответил Анатолий.

- Птицы - ерунда, - отмахнулся Есин, - сейчас разгорится настоящий бой. Наш Федоренко будет драться с бывшим инструктором Глеба Ребровым. Федоренко на И-16, Ребров на УТИ-4.

Командир звена лейтенант Федоренко - небольшого роста, коротконогий, худощавый, быстрый в движениях, летал отлично, смело и этим гордился. Он был острослов, и курсанты, опасаясь метких замечаний в свой адрес, обычно обходили его стороной. Лейтенант не упускал случая позлословить и в адрес командиров, если они давали повод. Но за трудолюбие и бескорыстие товарищи по службе и начальники прощали Федоренко многие его выходки. Учитель он был добросовестный, порой жесткий, но курсанты о нем говорили одобрительно: к Федоренке попадешь - душу вымотает, зато летчика из тебя сделает. А летчиками хотели стать все.

- Ребята, смотрите, они уже начали бой в третьей зоне! - обратился к товарищам Глеб.

День шел на убыль, солнце опускалось к горизонту, освещая последними лучами ту часть неба, где скрестили шпаги в учебном бою два бывалых "шкраба" - так, пользуясь терминологией двадцатых годов, в шутку называли себя инструкторы Батайской. авиационной школы пилотов.

Федоренко, лихо выполняя одну фигуру за другой, пытался зайти в хвост своему противнику.

- УТИ-4 легче "ишачка", - сказал Глеб, следя за маневром Реброва, радиус виража у него меньше, и Федоренко трудно с ним тягаться, верно, Фадеев?

Увлеченный перипетиями боя, тот молчал.

- Слышишь, Толька, о чем я говорю? - снова толкнул его Конечный.

- Что ты к нему пристал, Глеб? - ответил за Анатолия Сергей. - Он занят сейчас расчетами кривых и подбирает уравнение. Правда, Толя?

- Отстань!

- Вот видишь, разразился целой речью, как Цицерон, - прокомментировал Сергей.

- Болтун! - незлобиво отпарировал Анатолий.

- Слышал, Глеб, еще один шедевр красноречия? - не унимался Есин.

- Смотрите! Он сейчас зайдет в хвост Федоренке. Что я говорил! закричал Конечный.

Анатолий впился взглядом в ту часть неба, где летчики на тупоносых "ястребках" пытались зайти друг другу в заднюю полусферу - занять исходную позицию для открытия "огня". Неоднократное пребывание одного самолета в хвосте другого давало право считать, что бой выигран и "враг" повержен.

- Что они делают?! Они же на пределе возможностей самолетов пилотируют! - воскликнул Анатолий, полностью отключившийся от происходившего на земле.

В это время УТИ-4 все настойчивее шел наперерез "ишачку" Федоренко. Федоренко, один из лучших мастеров высшего пилотажа в школе, не сдавался. Его самолет резко взмыл, потом сделал переворот через крыло и устремился к земле.

- Что-то у них не то, Бесконечный, - заволновался Сергей, назвав Глеба школьным прозвищем, полученным за высокий рост.