Пикуль Валентин
Длина тени от сгнившего пня
Пикуль Валентин
Длина тени от сгнившего пня
Лужский уезд Петербургской губернии и сама река Луга когда-то были обстроены великолепными усадьбами, о которых я имею представление по журналам "Столица и усадьба", "Старые годы". Не знаю, чем объяснить, но к Луге я тянулся смолоду, исходил берега Череменецкого озера, в густых зарослях открывал всеми забытые могилы, заросшие крапивой, видел едва приметные фундаменты усадебных зданий, от которых ничего не осталось, да еще липовые аллеи, ведущие в никуда. Печально!
Не буду заманивать читателя в историю этих краев, бывших окраин Новгородской общины, скажу только, что в давние времена берега Луги были сплошь обставлены деревнями, очень густо заселенными крестьянами и дворянством, а сама река еще в древности славилась судоходством, на ней стояли даже маяки. Были в этих местах и свои народные богатыри - Иван, Орел да Афанас, много на Луге бытовало легенд о древних кладах.
Все это в прошлом. Глянем во времена ближние.
Начну так. Был во Франции маркиз Жан-Франсуа де Траверсе, который, спасаясь от гильотины Робеспьера, бежал в Россию, где и стал прозываться Иваном Ивановичем; будучи морским офицером, он еще при Екатерине II стал служить на русском флоте, при сыне ее он принял русское подданство, а при внуке ее стал адмиралом и морским министром России, хотя русским языком владел очень плохо. Моряк более кабинетный, маркиз сам далеко не плавал и другим не позволял. Он бывал спокоен, если корабли Балтийского флота в море не выходили, маневрируя в видимости Кронштадта, отчего этот район близ столицы моряки и прозвали "маркизовой лужей" (так он называется и поныне). Здесь же я сразу извещу читателя, что, умерший в 1830 году, маркиз де Траверсе еще при Екатерине II был жалован от нее добротным имением Романщина, что неподалеку от Луги.
Маркиз был вдов, но его жена - по приезде в Россию - успела одарить его двумя сыновьями, которые оба назывались Александрами; старший из них, тоже адмирал, служил командиром порта в Архангельске; были у министра и две дочери: Клара меняла мужей быстрее, чем перчатки, и жила отдельно от папеньки, а младшая, Мария, тихая и некрасивая, о замужестве еще не помышляла, живя при своем отце в его лужском имении.
Сыновьями отец не был доволен. Александр, что служил в Архангельске, откровенно брал взятки, а все деньги спускал в картишки; младший же Александр, будучи флигель-адъютантом, тоже был мот порядочный и, служа на флоте, выше капитанских чинов не поднялся. Перейдем к делу!
Осенними вечерами вокруг Романщины завывали волки.
Шаткие сквозняки колебали пламя свечей в жирандолях.
Двери заперты, пора ложиться спать.
- Мари, - сказал маркиз дочери, послушав вой волков за околицей усадьбы, - я чувствую, жизнь моя на исходе, и меня, не скрою, тревожит твоя судьба. Сыновья выросли такими мотами, что они, боюсь, оберут тебя до последней нитки, оставив тебя без приданого, никому не нужной.
- К чему эти невеселые речи, отец? - спросила Мари.
- Чтобы ты, моя дочь, была готова принять от меня завещание, в котором я укажу тебя своей главной наследницей. А когда сыщешь хорошего мужа, то. вот тебе и приданое!
Старый маркиз поднял медный сундучок, Мария откинула его крышку и даже вскрикнула, ослепленная грудою бриллиантов, часть которых отец вывез еще из Франции, а остальные скопил во время службы в новом ему отечестве.
Когда все в доме уснули, старик крадучись вышел в сад и глубоко в земле закопал сокровища - как раз в таком месте усадьбы, о котором не будет им сказано даже в завещании для любимой дочери.
.Кстати! Маркиз И. И. де Траверсе был уроженцем острова Мартиника; одно время он переписывался с Жозефиною Богарне, тоже уроженкою Мартиники, которая стала женою императора Наполеона; в письмах к русскому адмиралу она, императрица Франции, именовала его своим кузеном, но степень их подлинного родства осталась для меня загадочной, ибо понятие "кузенства" в те времена было слишком широким.
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
Снова вернемся к генеалогии, без которой трудно разбираться в истории, но из лужской Романщины теперь перенесемся, читатель, в древний Ревель. Комендантом Ревеля был Владимир Григорьевич Паткуль, а его приятелем адмирал Леонтий Васильевич Спафарьев, смотритель маяков и командир Ревельского порта. Первый имел сына Александра Паткуля, который воспитывался с будущим Александром II, а Спафарьев имел красавицу дочку Санечку, и две семьи соседствовали домами близ пригородного Екатеринталя, который, слава богу, до наших времен каким-то чудом все-таки уцелел.
Итак. Минуту внимания, и далее обещаю не мучить читателя генеалогией. Однажды с моря пришел корабль, который привел в Ревель маркиз Александр Иванович де Траверсе, младший сын министра и флигель-адъютант императора. Очень быстро он увел Санечку Спафарьеву под венец, и вскоре у них родилась дочка - маркиза Мария Александровна, которая в 1841 году стала женою Александра Владимировича Паткуля - того самого, что воспитывался вместе с наследником престола. На время оставим генеалогию - вернемся к ларцу с бриллиантами!
Заодно, читатель, отступим назад, в 1830 год, когда в Романщине скончался старый маркиз, оставивший дочери Марии Ивановне свое завещание. Прослышав о смерти отца, в Романщину разом нагрянули два ее брата - и оба Александры Ивановичи, один при эполетах, второй с аксельбантом.
- Где завещание отца? - сразу потребовали они.
Некрасивая маркиза не стала его скрывать.
- Пожалуйста, читайте, - протянула она бумагу.
Покойный завещал дочери Романщину и. клад фамильных драгоценностей, который, согласно воле отца, она имела право откопать лишь по выходе замуж, а где закопаны бриллианты - об этом, писал отец в завещании, дочь извещена им устно.
- Где? - сразу спросили братья.
- Вот этого я не знаю, - понуро отвечала Мари.
- Как не знаешь, если в завещании указано, что отец на словах передал тебе о месте его сокрытия.
- Да, - согласилась сестра, - я знаю, что отцом написано именно так, но перед смертью он лишился дара речи и ничего сказать мне уже не мог.
Братья переглянулись, как заговорщики.
- Посмотри на себя, - обозлились оба, - неужели с внешностью мартышки, какой наградила тебя природа, ты еще надеешься найти себе мужа? Напрасно хитришь перед нами, будто не знаешь о месте, где зарыт клад. Отдай его нам!
- Помилуйте, я сказала вам сущую правду, - заплакала Мари. - Отец действительно уже не мог показать мне это место, где закопал ларец. Лучше пожалейте меня.
Два маркиза, один адмирал, а другой флигель-адъютант, пылко жаждавшие наследства (и немалого), церемониться с сестрою не стали. Очень грубо, словно тюремщики, они затолкали девушку в темный и холодный чулан, закрыли ее на засов.
- Вот и сиди, пока не скажешь, - объявили ей братья. - А если не поумнеешь, так мы придумаем тебе худшее.
Напрасно Мария Ивановна взывала к жалости, барабанила в двери, умоляя смилостивиться, - нет, братья не выпускали ее:
- Скажи, где отец закопал бриллианты, и выпустим.
Но она ведь того не знала! Братья не давали ей есть, они мучили сестру жаждой, наконец просто избивали ее:
- Говори - и ты получишь, черт с тобой, свою долю.
- Отпустите, - просила несчастная, - ничего мне не надо теперь, забирайте всю Романщину, а меня отпустите.
Наконец братья-маркизы сами поняли, что сестра ничего не скажет, и назло ей - заточили ее в древний Череменецкий монастырь Лужского уезда. Здесь маркиза Мария Ивановна от горя сошла с ума, она не раз просилась обратно в Романщину, показывала в усадьбе разные места, но сколько ни копали землю, ничего не нашли, и вскоре сестра в монастыре и скончалась.
После этой монахини даже следа на земле не осталось, а ее племянница, ревельская маркиза Мария Александровна, что стала женою А. В. Паткуля, вспоминала о своей безумной тетке как-то небрежно и даже брезгливо. Вот и пришло нам, читатель, время рассказать о ней, очень красивой женщине, которая появилась с мужем при дворе Николая I, вызывая восхищение многих, а поэты воспевали ее красоту: